Как починить резерв

Генеральный штаб взялся за тихую, но многообещающую реформу — изменение идеологии резерва в Украине. За этим надо внимательно следить, и вот почему.

Так получилось, что у нас на востоке и немного на севере — злокачественное государственное образование, значительная доля населения которого живёт категориями в лучшем случае XIX века, а наше государство рассматривает в качестве потенциальной добычи. Поэтому наша оборонная доктрина должна отталкиваться от отражения нападения этого государства. В идеале — не локально-гибридного, а полномасштабного.

При этом у агрессора не только более мощная экономика, но и втрое больше населения (и в десять раз меньше склонности беспокоиться по поводу военных потерь). Мы считаем своё войско бригадами, он — дивизиями и армиями. Их много.

Следовательно, наши вооружённые силы также должны быть многочисленны. Понятно, что мы стремимся воевать качеством, но в нашем веке и количество — необходимость, от которой мы никуда не уйдём. Надежда на то, что несколько десятков тысяч человек зарулят несколько сотен тысяч на морально-психологическом превосходстве, не очень обоснована.

Конечно, хорошо рассуждать о швейцарском опыте всеобщей повинности, об Израиле, где служат даже девушки, о стране-армии и эстонском «Кайселите». И хорошо к этому идти. Но когда люди косят от призыва поколениями, а от мобилизации — регионами (в ряде случаев продолжая считать себя патриотами), становится понятно: путь этот подольше да потернистее, чем хотелось бы.

Не было бы счастья, да несчастье помогло. АТО — в том числе шесть волн мобилизации — дало нам более 140 тысяч резервистов оперативного резерва. В основном это люди, видевшие войну в той или иной форме. То есть люди, которые ещё не забыли не только то, с какой стороны держать автомат, но и знания по своей основной военной специальности.

Это очень ценные люди. Просто потому, что именно их в первую очередь нужно будет ставить в строй в случае обострения. Следовательно, перед государством стоит ряд задач:

– сделать так, чтобы эти люди не растеряли боевые навыки (в идеале — улучшили);
– сделать так, чтобы в случае массовой мобилизации была возможность быстро поставить их в строй;
– сделать так, чтобы в этом строю они оказались на своих местах, а не где попало.

То бишь обеспечить постоянную мобилизационную готовность.

Теоретически это решается регулярными военными сборами. Они проводятся. Регулярно несколько тысяч человек вновь выдёргиваются из мирной жизни на пару недель. Но эффективность удручающе низка. Часто это имеет вид простого расселения кучи злобных мужиков в палатках на природе, где они втихаря бухают и в полный голос ругаются с организаторами процесса. В результате руку не набивают, а вот морды — порой да.

Так быть не должно — и это, к счастью, понимают и в Генштабе. Более того, есть приятный звоночек: реформировать это дело решили не обычным командно-административным методом, а с участием самих резервистов. Создали Совет резервистов, включив в него по паре делегатов от каждой бригады. По сути, консультационный совет для разработки новой стратегии.

Я пообщался с Мирославом Гаем — коллегой-журналистом, которого на днях назначили заместителем совета. Всё сказанное ниже — скорее о направлениях работы. Готового документа ещё нет. Мне просто было нужно понять, что они хотят получить на выходе.

Как оказалось, цель — развитие и популяризация идеи контракта резервиста, с постепенным переходом от обязательного зачисления в оперативный резерв первой очереди (как туда отправляли всех ветеранов шести волн мобилизации) к добровольному. Контракт резервиста — документ, который боец заключает с определённой воинской частью. Самое очевидное — с той, в которой уже проходил службу, но могут быть и другие варианты. Суть в том, что в случае призыва на сборы его не всовывают невесть куда согласно воинско-учётной специальности, а лишь на некоторое время отправляют служить с уже знакомыми людьми, которые уже знают, какие обязанности на него возложат.

Проще говоря, из выдернутого из жизни бедолаги, который обладает абстрактной ВУСовкой и должен ехать невесть куда жить в палатке, резервист превращается в человека, который иногда появляется в расположении родной бригады или части и служит там, как нормальный профессионал, на заранее определённой должности и с понятным кругом обязанностей. От чего выигрывают обе стороны. Рассматривается снижение длительности таких ежегодных сборов с месяца до двух недель, а заодно и механизмы компенсации — государство должно гарантировать, что из-за сборов человек не утратит работу на гражданке.

Вопрос в том, как мотивировать людей подписывать подобные контракты. Понятно, что нужно поощрять социальными гарантиями — требовать от людей время от времени служить на голом патриотизме можно, но контрпродуктивно. Варианты колеблются от расширенного денежного вознаграждения и ускоренной выслуги в звании до права на ношение оружия. До конца года надеются прийти к какому-то единому знаменателю, который можно будет внедрить в жизнь и испробовать на деле, постепенно переходя от обязаловки к привлечению мотивированных, для которых служба действительно может стать частью жизни.

Это, конечно, не знаменитая швейцарская модель, но одновременно шаг вперёд, к цивилизации, и вынужденная мера — нам нужен нормально организованный оперативный резерв, причём нужен стратегически и «на вчера». Тот случай, когда сама жизнь требует от нас принять человеческие нормы.

Редакция «Петра и Мазепы» и лично главный редактор — как резервист первой очереди — обещают наблюдать за изменениями и сообщать вам, когда те или иные нормы обретут форму и практическое воплощение.