Антон Гаук: О переходе цивилизации и Украины в новую фазу

Примечание редакции. Публикуем расшифровку интервью историка-этнолога, художника Антона Гаука, которое он дал мультимедийному проекту IDEALIST.

Сегодня я хотел бы немного поговорить о таком явлении, как технологическая сингулярность. На самом деле этот термин всё чаще используется в литературе, интернете, всевозможных заявлениях политиков. Однако, наверное, прежде чем говорить вообще о сингулярности, нужно понять, что это такое.

Само понятие, как правило, поддаётся множеству манипуляций, всевозможных трактовок, поскольку изначально оно принадлежит больше к футурологической сфере, сфере футуризма, литературы, нежели к сфере строгой науки, строгих научных определений. Соответственно, все ученые, которые занимаются этим вопросом, часто сталкиваются с проблемой трактовки того, что именно можно подразумевать под технологической сингулярностью. На самом деле, в большинстве своём, как бы конвенционально так принято и считается, что это тот период, точнее та точка, когда человечество достигает определённой стадии развития, в которой уже отдельно взятый человек не может осознать всех достижений прогресса, не может осознать и полностью овладеть своими технологическими достижениями. С другой стороны, также подразумевается, что неразрывно с этим связано то, что человеческое мышление и сам человек уже переходят на новую стадию развития.

Действительно, сценариев развития технологической сингулярности было довольно-таки много. Наиболее известные нам — это всевозможные технологические антиутопии, включая всем известных «Терминаторов», «Матрицу». Тем не менее, наверное, стоит сказать, что есть сценарии совершенно другого рода — биологические, информационные, психоделические. Однако их все объединяет то, что человек после этого периода, то есть после прохождения точки сингулярности, уже перестает быть тем, кем был до этого. В историческом процессе фиксируется несколько таких точек. Прежде всего, это неолитическая революция, когда человек перешёл от охоты, собирательства к воспроизводящим технологиям. Другая стадия сингулярности — это, например, переход от устной формы передачи данных к исключительно письменным формам. Например, изобретение письменности. Однако наиболее близка нам и хронологически, и по типажу, по типологии своего развития технологическая сингулярность, связанная с индустриальной фазой развития человечества. Это переход от традиционных способов ведения хозяйства к индустриальным. На самом деле, сейчас та стадия сингулярности, которую мы должны пройти, как правило, отождествляется со стадией перехода в постиндустриальную эпоху, в постиндустриальный мир.

Каким же образом, исходя из тех технологий, которые у нас присутствуют, вероятнее всего это может произойти? Конечно же, сейчас многие силы брошены на робототехнику. Мечта о космосе, возможно, привела бы к сингулярности (например, встрече с инопланетным разумом или же к выходам в космос), к изменению, собственно, парадигмы мышления (астрометеорология — это уже глобальное мышление) совокупности как всего человечества Земли, отождествлению себя с биологическим видом в большей степени, чем с государственными формациями, то есть общечеловеческому мышлению. Космос — это тоже, наверное, был бы такой серьёзный выход к сингулярности, и думаю, что на самом деле мы ещё способны на этот сценарий.

Однако сейчас, действительно, много сил брошено на робототехнику, что тоже предвидит некоторые сценарии, такие как порабощение компьютерным разумом человека, так и собственно скрещение человеческого разума с машиной, то есть создание каких-то симбионтов, киборгов. И третье — сейчас мне кажется наиболее вероятным — это то, что называется «информационная сингулярность». Как ни странно, фантасты, футурологи и учёные ещё в начале века предполагали, что человеческое развитие пойдёт, прежде всего, по пути развития индустрии, то есть по пути развития технологий, связанных с энергетикой, транспортными сетями. Однако же оказалось, что для гомеостата, для системы биологического, человеческого, вида наиболее интересной оказалась информационная революция. И мы сейчас находимся как раз в состоянии, когда скорость обмена информацией и непосредственно информация являются наиболее важным ресурсом, наиболее часто используемым оружием и наиболее часто используемым способом объединения людей.

Информация всегда была способом объединения людей, точнее торговля информацией, однако сейчас она выходит на совершенно новый уровень. Что это значит? Это значит, что с появлением широко развитых сетей и способов передачи изображений, видеофайлов, например, появляются новость и логистика, новый способ ведения диалога, а во многом исчезает буквенное письмо. Мы это наблюдаем в том, что сейчас происходит деградация позиционного письма, грамотности, литературного языка. Литературный язык меняется куда быстрее, чем менялся до этого, и быстрее, чем его успевают зафиксировать в словарях. Более того, возникают новые способы общения путём непосредственно изображений. Как ни странно, этот способ общения становится весьма полноценным. Поскольку изображения сами по себе имеют целый ряд коннотаций, контекстов, то непосредственная манипуляция этими контекстами (которые конвенционально, то есть общественно, приняты как одно информационное поле), одинаковое их восприятие, собственно, и ведут к тому, что эти изображения (или же видео, или любые информационные носители вроде мемов, то есть единиц информации, фиксируемых с некими контекстами) становятся самостоятельными. И способ общения сейчас меняется кардинально. Более того, скорость обмена информацией сейчас позволила нам непосредственно обмениваться специалистами, то есть обмениваться специализациями.

Как мы знаем, человеческая цивилизация возникла благодаря появлению специализации. На самом деле, иерархия, государственность — это всё способы обмена специализированными людьми. Есть специализированные войны, специализированные учёные или специализированные ремесленники. Сейчас же уровень высокоразвитых технологий (который позволяет ремесленникам довольно быстро и доступно получить в частное распоряжение все средства производства так же широко развитых инфоструктур, например, западного мира) даёт нам возможность непосредственно обмениваться специальностями, данными от высокоразвитых узких специалистов без потери их трудоспособности и необходимости физического присутствия, и на крайне высокой скорости, что действительно ускоряет темпы развития. И вот именно сейчас большинство учёных точку сингулярности всё приближают и приближают. То есть если раньше считалось, что она наступит примерно к 2030 году, то в последнее время есть мнение, что это уже происходит. И это действительно не единая точка. Это некий процесс, который на самом деле не может фиксироваться синхронно с тем, как он происходит. Поскольку ни одна система не может воспринять более развитую систему до тех пор, пока не произведёт собственные изменения и превращение себя в эту высокоразвитую систему. Сейчас мы фиксируем этот процесс, но можем фиксировать только его некоторые черты или же наблюдать синхронно некоторые моменты, особенности, которые в итоге приведут нас на более высокую стадию развития.

Почему, возможно, такой отдалённый вопрос технологического характера важен непосредственно для Украины? Мне кажется, во многом потому, что, как Майдан показал, у нас возникает гражданское общество, прежде всего, на частной инициативе — как раз на том, что современными технологиями владеют в первую очередь не государственные структуры, а частные лица, индивидуальности, которые могут и которым доступно, благодаря технологическому развитию, овладеть этими ресурсами и действительно ими воспользоваться. Более того, кластерная горизонтальная структура, возникшая во время Майдана, институт волонтёрства, сейчас активно взаимодействующие между собой, — эти вот социальные ячейки демонстрируют, что без помощи государства (которое скорее мешает, нежели помогает, в большинстве вопросов) мы можем решать свои вопросы самостоятельно.

Мне кажется, что на самом деле, ускорив вот этот информационный метаболизм, поставив его во главе новых формаций, новых организаций, которые могут присутствовать в Украине, собственно, это и может стать тем толчком и непосредственно той стратегией, которая и позволит нам выйти в постиндустриальную фазу. Поскольку сейчас, опираясь ещё на государственные структуры, мы скорее удерживаем себя от деградации.

Как мы знаем по законам того же самого Кларка и по законам Винджа или Курцвейла, любая цивилизация, имея наследие более высокоразвитых цивилизаций, даже более того, высокоразвитой инфраструктуры, но не имея возможности или желания её обработать, находясь на более низком уровне, начинает деградировать. Сейчас основные усилия у нас направлены на то, чтобы не упасть в стадию средневековья или хотя бы среднего уровня индустриальной цивилизации времён, например, викторианских или начала ХХ века. А такие сценарии вполне возможны, что мы наблюдали неоднократно, например, в Африке 70-х годов. И, из более близких примеров, наблюдаем сейчас на востоке Украины, где есть серьёзное разрушение уже существовавшей инфраструктуры, разграбление, определённая деградация как ментальная, так и информационная, и, собственно, инфраструктурная. Чтобы избежать подобных моментов, нам действительно необходимо осознать важность информационного обмена и поставить его во главе нашей стратегии общественной.

Сейчас у нас, возможно, как никогда ранее, есть все основания действительно реализовать в Украине гражданское общество.