В другом случае вам укладывает парашют человек, который пару раз видел, как это делают другие; сам парашют сшит гнилыми нитками из местами истлевшей ткани; метеослужбы на любительском аэродроме нет и вы прыгаете за борт с высоты 2 тыс. метров при скорости ветра 20 м/сек, а внизу у вас провода высоковольтной линии электропередач. Какие шансы выжить у вас в первом случае и во втором?
Примерно то же самое происходит и с парентеральным питанием у голодающего Олега Сенцова . Теоретически на таком питании можно жить достаточно долго, но что в действительности?
Стандарты российской медицины далеки от западных, а стандарты тюремной медицины — от общероссийских. То, что на Западе считается передовой медицинской технологией, в России зачастую опускается до критического уровня, а в колониях и тюрьмах превращается в пародию.
Парентеральное питание, которое якобы получает Олег Сенцов, — это внутривенное введение питательной смеси аминокислот, минералов, витаминов, углеводов и других необходимых для жизнедеятельности препаратов. Только на первый взгляд кажется, что всё так просто. Вот что говорит врач-анестезиолог реанимационного отделения больницы Хадасса в Иерусалиме Владимир Бродский : «Это по-настоящему очень сложная проблема — лечить больного парентеральным питанием . Такие больные находятся у нас на постоянном биохимическом контроле. Как правило, раз в два-три дня делается рентген, раз в неделю — компьютерная томография, это очень сложные больные. Я слабо представляю, как в условиях тюрьмы можно это делать
О недостаточной оснащённости лагерных медучреждений говорит и юрист московского фонда «В защиту прав заключённых» Надежда Раднаева : «Оснащение медицинских учреждений уголовно-исполнительной системы определённо хуже, чем в гражданских больницах ».
Какие лабораторные анализы, тем более биохимические, могут быль в лагерной санчасти? Какие консультации специалистов? Какая компьютерная томография — её и в городах-то надо ждать в очередях неделями!
Что такое лагерная санчасть, трудно объяснить человеку, не побывавшему в тюремном мире. Но доктор Бродский не просто профессионал высокого класса, в советские времена он был политзаключённым, сидел в лагере. «Ну, невозможно, это нужен персонал подготовленный, — говорит он. — Невозможно давать парентеральное питание больному в таком остром состоянии, в котором находится сейчас Сенцов, в условиях лагерной санчасти. Невозможно. То, что происходит, это просто безответственное отношение к человеку
Что на самом деле получает Сенцов под видом парентерального питания — не знает никто, кроме тех, кто делает ему эти вливания. Подобной информацией администрация колонии не делится, ссылаясь на врачебную тайну. Надежда Раднаева говорит, что это общераспространённая практика, колония «Белый медведь» в Лабытнанге в этом смысле не уникальна.
В прессу попадают сведения, что Сенцову переливают до 3–4 литров жидкости ежедневно. Между тем, полулитровый флакон парентерального питания среднего качества стоит в России около 4–5 тысяч рублей. Кто поверит, что администрация колонии тратит на своего заключённого 30–40 тыс. рублей в день?
Владимир Бродский говорит, что настоящее парентеральное питание для одного больного обходится их клинике примерно в 5 тыс. долларов ежедневно, а с консультациями специалистов, ежедневными анализами и обследованиями, ежедневным подбором на компьютере сбалансированной питательной смеси — вдвое больше. Ничего подобного не может позволить себе даже средняя российская больница, уж не говоря о лагерной санчасти.
Неправильное применение парентерального питания влечёт грозные осложнения. Даже не выверенная точно скорость внутривенного введения препаратов может привести к тяжёлым последствиям. А выверяться она должна ежедневно с учётом обновления смеси в зависимости от показаний анализов. До таких ли тонкостей лагерному медперсоналу?
Известна лагерная байка о том, что тюремный врач от головной боли даёт одному зэку половину таблетки, а от боли в животе у другого — оставшуюся половину. И таков в действительности уровень лагерной медицины. Парентеральное питание Олега Сенцова — это убаюкивающий миф для международной общественности , и последняя возможность для палачей лицемерно заявить: «Мы сделали всё возможное, чтобы спасти его жизнь».
Copyright © 2018 RFE / RL, Inc. Перепечатывается с разрешения «Радио Свободная Европа» / «Радио Свобода».
