09:30 16.09.2015

Паша Чайка, командир взвода в 79-й ОАЭМБр. Донецкий аэропорт. Как это было. Октябрь

Павел Чайка, на тот момент младший лейтенант ВСУ, командир взвода в 79-й ОАЭМБр.

16-го числа я прибыл в Краматорск. Но мои ребята уже ушли в терминал, я их упустил. Через пару дней таки удалось набиться проехать в ДАП с партией гуманитарки, получил разрешение от «Майка» и «Самары» (замкомбрига 79-й) и поехали. Заехали, в общем. Аэропорт уже тогда был руиной. Там был такой «первый пост» — пост входа-выхода нашей техники, его ещё называли «пост Ромео». Я разместился на нём. В основном была стрелкотня (но это такое, ни о чём), а потом с 20-го начали работать САУ и танки. Да, собственно, от них и была там основная опасность. Мы сначала думали, что перекрытия вверху держат (снаряды из «Градов» и мины туда падали, в принципе, не повреждая перекрытий). А потом как увидели, что снаряды САУ пробивают по два перекрытия и над тобой появляются дырки, в которых видно небо, – вот это доставляет. Понимаешь, что нигде там небезопасно. На этаже выше (на третьем) и на нулевом были сепары; что-то они там бродили, двигали что-то, баррикады делали. Мы их слышали, но быстро привыкли, уже воспринимали их как само собой разумеющееся. А через 5 дней вышел. В общем, сказать, что какие-то особенные бои там в тот период были, не сказал бы.

У нас была поговорка «Если хочешь уехать в Николаев – иди, покупай билеты в ДАП». Шутка такая была. В смысле, что на ротацию в Николаев нас отправляли сразу после ДАП. Ну, думаю, мало я в ДАП побыл, чтобы на ротацию идти. Пошёл во второй раз. Было это 28 октября.

Вот второй заход был напряжённей. День мы простояли в Тоненьком. В ДАП был сильный бой; зайти туда под артогнём, что там бушевал, было самоубийством. К концу дня мы заехали в Пески, взяли военных журналистов с собой и в 9 вечера прибыли в ДАП. Зашли в новый терминал, взяли БК и запасы пищи и пошли в старый. Темно, ничего не видно. Как прошли в старый терминал, легли там, где были, и так до утра. Как начало светать, тогда уже начали какие-то передвижения. Тогда на вышке ранили товарища. Мы только зашли, а уже передают о трёхсотом. Проходит двадцать минут — передают, что он двухсотый. В общем, так себе настроение. Бои шли, в принципе, однотипно: работала наша арта, работали наши танки. Мы стреляли, конечно, но от перестрелок особо чтобы был толк – не сказал бы. Хотя тот же «Цунами» – это просто бог войны. Если артиллерия, как говорят, – богиня войны, то «Цунами» – бог и муж этой богини (улыбается). Когда работал «Цунами», мы ничего не боялись. Знали, что он прикроет всегда. «Правый сектор» был рядом с нами. Мотивированные ребята. Обучены были плохо, но желания учиться было много. Прямо у нас и учились, как до этого – у 3-го полка: как минировать, как работать гранатомётами… Мы как-то решили, что пора бы подорвать наружную лестницу, чтобы сепары наверх по ней не шастали, а «правосеки» тут как тут. Хотя позиция там опасная. Так они полезли, подорвали её, у них там что-то с подрывом не получилось, так они второй раз пошли подрывать. Отчаянные ребята, конечно. 5 ноября мы выходили. Тогда утром был туман, и мы решили перебегать прямо тогда, чтобы не ждать ночи. По четыре человека перебегали со старого терминала в новый. Первая четвёрка хорошо прошла, а вторую заметили. Накрыли огнём, но она проскочила без потерь. Ну, мы подождали, пока огонь поутихнет, и следующая четвёрка побежала. Опять начали насыпать. Мы опять подождали, следующая… В общем, последняя четвёрка, в которой был я, перебегала в 12 часов дня — ни тумана, видимость отличная, но всё хорошо прошло, хотя адреналина, конечно, хапнули. Сидели в терминале, ждали транспорт. От «Цунами» уже «ленточка» пошла, БТРы выехали, и тут прилетел ВОГ, разбился о решётку — и вот перед самым выходом у нас офицер убит и боец один трёхсотый… Разложили их в БТРе, чтобы вывезти. «Ленточка» ушла, но все не поместились. Пришлось «ленточке» возвращаться ещё за людьми. Когда выходили, попало или гранатой, или ПТУРом в аппарель БТРа. Аппарель оторвало, бойцы, по сути, оказались на открытом воздухе, глаза вытаращены, все в белом порошке. Но ни одного трёхсотого, спасла нас «Бэха», конечно.

Так и вышли. Я ещё хотел туда заходить, но не сложилось. У меня там была идея – в каждом месте, где шла оборона ДАП, оставить эмблему разведки. В старом терминале оставил рядом с тем местом, где мы писали на стене, — там, где надпись про Бирюковские тортики. В новом есть, а в вышке уже хотел в третий раз эмблему нарисовать, но не сложилось. Не пустили. Ну, как говорится, и ладно.