Консервация распада.

Для Украины Россия теперь выглядит пугалом, постоянно угрожающим восточным соседом, который стремится перенести ад своего существования в с большим трудом выстраивающую новое пространство своей жизни страну.

Все эти беременные казаки, белогвардейские чекисты, Бородай, до боли похожий на главного героя культового российского фильма "Зеленый слоник"; пророссийские лидеры вроде Губарева, Ангелом Смерти восседающего за праздничным столом российской семьи, и Мозгового, автора бессмертных строк:

"В кабаках провожу я пол жизни,

Днём и ночью готов я кутить.

К праституткам визитец не лишний,

Им не надо "люблю" говорить"

Все эти люди складываются в единый портрет возрожденной, пришедшей в Украину с великой миссией России. Такой ее образ мерзок любому русскому, но сила упорства, замешанная на мессианском понимании долга России угробить два украинских региона, требует выстраивания границы с РФ на века. Идея Стены здесь выглядит идеей ритуала, а не рационального действия. Тем не менее, господствующий в российской, увы, реальности чад кутежа - не портрет России. Это портрет ее болезни.

Нам свойственна в последние годы крайняя степень распада языка и смыслов, некогда составлявших нашу идеологию. По мере ухода от эпохи, вкручивавшей эту идеологию насильно, оставшиеся схемы миропонимания в человеческих головах расползаются все сильнее: но поскольку другой системы понимания мира, какой-то единой мифологии у россиян нет, мы уже не первое десятилетие можем наблюдать собачий шабаш многочисленных идеологов, возрождающих "руссскую идею". Кроме отвратительной эклектики, из этого шабаша ничего не получается и получиться не может. Процесс распада должен дойти до конца, чтобы через перегной выросло что-то живое. Но сегодняшний этап разложения поддерживается государством и используется для обоснования его, без шуток, дьявольской политики. События последних полугода в этом ракурсе выглядят как последний рывок, попытка вышедшего в тираж боксера последний раз что-то доказать. Единственный реальный исторический смысл украинских событий - это становление украинской нации. К возрождению империи война не имеет никакого отношения. Другой вопрос, что безумную тягу Кремля к питающей его русской крови обслуживает та самая орда политологов и идеологов, которая своими дегенеративно сложными построениями мешает реальному возрождению русской мысли. Но и шабаша бы этого не было без мировоззренческой базы в большинстве сегодняшних русских голов.

Это состояние распада, попытки сохранить уже утерянное проявляются во многих сферах жизни РФ: в экономике, когда на фоне рынка металлургии, удерживающегося от падения только благодаря амбициозным проектам вроде Олимпиады, запускается несколько новых металлургических комбинатов; во внутренней политике, когда невыгодные вбросы бюллетеней делаются по инерции, а руководство государства банально не умеет в многопартийность; в, наконец, сфере религиозной политики, когда священникам обещают проверять храмы на предмет превращения их в гнезда протеста.

Болезненное консервирование всего, что можно вбить в жестяную банку державности, проявляет неспособность комсомольских элит к будущему и сильную  временную ограниченность такой политики. Об остаточности, быстро уходящем периоде способности Кремля сохранять власть в своих руках говорит и митинг "за Новороссию", в Москве собирающий четыреста человек; и число добровольцев-ветеранов боевых действий, на фоне миллиона прошедших Чечню и почти несуществующей системы реабилитации комбатантов - крайне малое; и признание вице-премьера РФ в том, что 38 миллионов россиян - практически население Украины - в своей трудовой деятельности соприкасается с эрэфийским государством не более плотно, чем собственно население Украины соприкасается с эрэфийским государством. Консервация всей этой православной советчины говорит об ограниченности ее существования: но перед тем как уйти, ядовитая смесь камилавки и беременного казака дарит русским на будущее много крови и смерти.

Если продолжать разговор о "Новороссии", можно привести любопытный факт. В одной сипайской статье, анализирующей "новоросские" и проукраинские сообщества в социальных сетях, приводятся данные, свидетельствующие о том, что самые массовые сегменты поддержки "Новороссии" в ВК составлены из пользователей монархических и коммунистических убеждений. Помимо того, что оба этих крыла "патриотического поля" российских идеологий зациклены на державности, определяемой в огромной степени контурами границ и способностью наказать врагов, эти "крылья" крайне консервативны. Близость советского и имперского консерватизма состоит в том, что человек, становящийся приверженцем одной из версий россиянского консерватизма, сознательно берет на вооружение старые картины мира. Это усиливает сложность понимания реальности и мифологичность этого понимания, что в свою очередь, превращает консерваторов из обоих лагерей в легко манипулируемых любым мощным политическим СМИ людей. И поскольку Новороссия органично объединила в своих рядах православных имперцев и коммунистов, выглядит поистине странным, что государственная концепция ДНР-ЛНР не звучит как "республика с дельным царем".

Время державной эклектики подходит к концу: с ней уйдет в прошлое антиукраинская истерика, органично наложенная российскими СМИ на миропонимание обиженного имперца. Мы привыкнем к украинской независимости. Но сумеем ли отвыкнуть от ненависти?

Александр Давыдов

http://youtu.be/Jz4pfrRvlsw