Искушение Кенигсбергом

СССР ловил Литву, но не поймал

После того, как Навальный с Ходорковским отказались отдавать украинцам Крым, случился предсказуемый скандальчик. (Забавный, прежде всего, тем, что означенный полуостров не является и по определению не может являться активом, которым они могут владеть и, следовательно, отдавать.) Естественно, тут же вновь чуть оживились притихшие было споры о том, кому принадлежит Таганрог, где чья исконная земля и т.п.

В этой связи, сейчас, наверное, будет уместно вспомнить одну действительно интересную историю: историю о том, как Калининградская область так и не стала частью Литвы. Хотя, казалось бы, в рамках СССР это было практически неизбежно.

Собственно история

Когда на закате Второй Мировой войны союзники стали рисовать новую карту мира, лучший друг физкультурников, он же маршал Сталин, заявил, что Советскому Союзу, понесшему очень серьезные потери, необходимо получить новый порт в Восточной Пруссии. А именно, Кенигсберг с окрестностями. Идея эта была встречена без энтузиазма, однако Черчилль с Рузвельтом особо артачиться не стали, и Восточная Пруссия была успешно поделена между Польшей и СССР.

А далее, естественно, встал вопрос о том, к какой именно союзной республике пристегнуть новообразованную область. И уже в конце 1945 г. первому секретарю компартии Литвы, Антанасу Снечкусу, было предложено включить ее в состав Литовской ССР.

Подарок этот, надо сказать, был поистине царским. Даже и сегодня литовцы жалуются на то, что у них «мало моря» – действительно, даже в сравнении с Латвией и Эстонией Литва обладает сравнительно коротким участком балтийского побережья. В этой ситуации, Кенигсберг (вместе с Пиллау и Нойкуреном) был бы очень ценным приобретением: литовцам досталось бы не просто побережье, а первоклассные, немцами еще оборудованные морские порты.

Но товарищ Снечкус от Калининградской области отказался. Мол, сил у нас нету, обустроить не сможем, ну ее, эту Калининградскую область.

После этого на Кенигсберг претендовало руководство советской Белоруссии. По этому проекту, часть районов Литвы нужно было передать в БССР (для территориальной связки новой области собственно с Белоруссией). А литовцам, в качестве компенсации, нужно было отдать несколько белорусских районов на другом участке белорусско-литовской границы.

Однако Сталин править рубежи Литовской ССР не решился. Предполагают, что подобная идея показалась ему не слишком остроумной в связи с тем, что в Литве тогда активно действовали национальные партизаны-антикоммунисты, и подобная операция едва ли могла способствовать замирению страны. А без размена территориями белорусский проект был тем более неудобен.

Так, по остаточному принципу, новорожденная советская область попала в РСФСР.

Однако русский анклав посреди интернационального созвездия братских республик оставался для коммунистического Кремля бельмом на глазу. И в 1963 г. Хрущев по второму заходу попытался облагодетельствовать Литву, опять предложив Калининградскую область Снечкусу.

Но Снечкус от нее отказался опять.

Последний раз советское руководство пыталось переписать Кенигсберг на Литовскую ССР в 1987 (!) году. Но тогда уже Литва, как и остальные прибалтийские республики, начинала жить своей особой жизнью, надежды на восстановление независимости перестали быть уже просто мечтами – и от щедрого территориального дара литовцы вновь отказались. В последний раз.

Почему столь скромны были литовские товарищи?

На первый взгляд, это был то ли чистый сюрреализм, то ли чистый альтруизм с мазохизмом. Советская республика, отказывающаяся от нового, экономически привлекательного региона? Такого региона, которого ей, с чисто географической точки зрения, как раз и не хватает? Почему? Официальный ответ Снечкуса – мол, Литва не сможет самостоятельно развивать новую область – выглядит откровенной отговоркой. Как будто Литва была независимым государством! Регион тянул бы на себе весь СССР, и Вильнюс все необходимые ресурсы мог получить чуть менее, чем на халяву.

Тогда, все-таки, почему?

Ответ скрывается за скупой строчкой из статьи про Снечкуса в русской Википедии: «Со второй половины 1950-х годов начал отстаивать интересы республики в кадровой политике… в заботе о национальной культуре». Характерной особенностью Литовской ССР, отличавшей ее от Латвии и Эстонии, было наличие сильной национальной компартии. Тут очевидно сказался исторический бэкграунд страны: если Латвия и Эстония, прямо говоря, почти не имели опыта самостоятельного государственного существования, и своей национальной аристократии не знали, то у Литвы было и то, и другое. И едва ли является случайностью тот факт, что антикоммунистическое сопротивление в Литве было значительно сильнее, чем в той же Латвии, и при этом гораздо более сильной и политически эффективной была местная компартия. В стране и народе просто были люди, которые знали, что такое политика и как ее делать. И было их не так уж мало.

И потому лидеры советской Литвы сразу же смогли просчитать, чем для них чревато приобретение Кенигсберга. Да, новой территорией Литва прирастет, и классными морскими портами тоже. Но одновременно она неизбежно приросла бы большим количеством переселенцев – белорусских, украинских, но главным образом, конечно, русских. И из мононационального субъекта СССР превратилась бы в республику с очень большой долей русского населения, возможно даже, в бинациональную (русско-литовскую).

Именно это произошло в Латвии и Эстонии. Тамошние коммунистические власти отвечали одобрямсом на практически любую инициативу Москвы. И получили развитие тяжелой промышленности и тому подобные стройки века. А стройки века требовали рабочих рук, которые и черпали полной мерой в РСФСР, со всеми вытекающими для всех сторон последствиями…

Снечкус и К подобные поползновения старались пресекать, и получалось у них это, надо сказать, эффективно. При жизни самого Снечкуса никаких масштабных переселенческих проектов реализовано не было. После его смерти общесоюзное руководство таки протолкнуло проект строительства АЭС, вследствие чего в Литве появился тезоименитый покойному город Снечкус (после 1992 г. – Висагинас). Но это был, пожалуй, единственный крупный прокол властей советской Литвы в деле поддержания национальной чистоты собственной республики.

Согласие на присоединение Калининградской области означало бы, кроме всего прочего, согласие на русификацию Литвы. И именно поэтому литовская номенклатура его так никогда и не дала.

От чего Снечкус и К спасли Литву?

Сейчас, после двадцати с лишним лет, прошедших с момента восстановления независимости прибалтийских республик, невозможно не заметить, что позиция Снечкуса и К относительно Кенигсберга была по-настоящему мудрой (с точки зрения интересов Литвы). Независимые Латвия и Эстония сразу же вошли в конфликт с этнически русской общиной, которая в каждой из этих стран достаточно велика. А поскольку общины эти, к величайшему сожалению, русскими en masse являются скорее генетически, а в политическом плане были и остаются советскими, то конфликт этот очень острый. И именно вокруг него, в значительной степени, крутится вся внутренняя политика что Латвии, что Эстонии.

Латыши и эстонцы попытались решить проблему посредством своего рода поражения в правах советской публики. Юридические основания для этого были вполне безспорные: гражданство Латвии и Эстонии получили те люди, кто имел его до 1940 г. (или, соответственно, их потомки). Это, кстати, очень важный нюанс. На Украине, как и в РФ, довольно много народу думает, что «в Прибалтике сделали негражданами русских». (А кое-кто предается сладким мечтаниям на предмет «перенимания опыта».) Но это не верно, как минимум, юридически. Например, русские и их потомки, бывшие гражданами Латвии до 1940 г. (а русская община в те годы составляла около 10%, что для нацменьшинства очень немало) получили гражданство без никаких. Проблемы возникли только у тех, кто переселился в советскую Латвию или Эстонию после 1945 г.

Практика показала, что сам по себе институт «негражданства» не особо помогает, да и вообще его трудно занести в список лучших изобретений человечества. Но это, с точки зрения латышей и эстонцев, хотя бы что-то, что позволяет им отстаивать свой титульный статус.

Если бы Литва согласилась на присоединение Калининградской области, она бы после получения независимости столкнулась бы с этими же проблемами. Но не только с ними.

Если Латвия и Эстония могли объявить о том, что, мол, гражданами являются только те, кто был им до 1940 г., то у Литвы тут был нюанс. Виленский край (включая и город Вильно, нынешнюю литовскую столицу – Вильнюс) литовцам отдал Сталин. И попытка реализовать латвийско-эстонский сценарий неизбежно привела бы к очень неприятным коллизиям, связанным со статусом виленских поляков, да и Виленского края. Так что вариант с негражданами там было реализовать нереально. Стало быть, Литва могла превратиться во вполне себе бинациональную республику, которая вполне имела шансы стать чем-то вроде лукашенковской Белоруссии.

Но этого всего не произошло. Благодаря тому, что в советский период литовские власти сумели блокировать нелитовскую миграцию, и отказались от Кенигсберга, независимая Литва стала мононациональным государством, где литовцы составляют свыше 80%. Поэтому всем сразу дали гражданство, русские школы (как и польские) успешно функционируют, а русское население Литвы, по данным соцопросов, чувствует себя здесь гораздо комфортнее, чем в Латвии или Эстонии. Ну а литовцы – литовцы просто живут в своем национальном государстве, не боясь ассимиляции и братской помощи от РФ.

***

Читатели моих статей нередко пишут в комментариях: мол, диагноз поставлен, все ясно, а что же делать? Какова мораль?

Мораль такова: национализм и патриотизм в политической сфере заключаются в том, чтобы создавать наилучшие условия для жизни и развития своей нации. А не в том, чтобы тащить во владения свои все, что не приколочено.

Да, украинцев это тоже касается. Но путинских дорогих россиян это касается, как минимум, не меньше.

Другой морали я лично здесь не вижу.

Димитрий Саввин