Аптека, улица, фонарь.

В связи со вчерашней смертью Кахи Бендукидзе, я, как ни странно, хочу в очередной раз написать про Египет.

Мне нравится Египет тем, что Египет – это смерть. Я сейчас пишу не про Египет, в котором люди живут, а про Египет, в котором люди отдыхают, курортный такой.

Так вот, курортный Египет строится посреди лунного пейзажа. Серые безжизненные скалы, сильно напоминающие терриконы, если смотреть издали, серый грязный песок, редкие кустики мертворожденной травы. В общем, места настолько не располагающие к тому, чтобы в них что-либо строить, насколько это только возможно.

Я примерно понимаю про всякий Каир и Луксор. Их строили три тысячи лет назад с обширным использованием рабского труда и в несколько другом климате. А вот с курортными городами, которые строятся сейчас, – с ними другая история.

На «Петре и Мазепе», конечно, запрещена любая ксенофобия, и тем не менее. Ну, ребята, кто видел египтян, тот примерно понимает их промышленный потенциал. Максимум того, что от них можно ожидать, – это умение сидеть на стуле с умным видом посреди пустыни. Тут им равных, конечно, не найдется. Они, кстати, так хороши в этом деле, что могут даже одновременно сидеть на стуле и говорить по мобильному телефону, чем многие круглосуточно и пользуются. Я не понимаю, кому можно звонить в этих условиях, и о чем можно постоянно говорить, но факт остается фактом: в моем сознании эталонный египтянин – это египтянин-охранник, который сидит на стуле и говорит по мобильному телефону. Я представляю, что он говорит с другим египтянином-охранником в этот момент, где-то на другом краю Синайского полуострова. «– Ахмет, как твои дела, дорогой? – Иншалла, Абу, дела мои хорошо, сижу на стуле. – Хорошо, Ахмет, это очень хорошо. Я тоже сижу на стуле. Дует ветер. А у вас дует ветер? – Да, у нас тоже дует ветер. Странное дело, Абу, с тех пор, как я тут родился, у нас дует ветер. Куда он летит, весь этот воздух, как ты думаешь? – Не знаю, Ахмет, иншалла».

И если вам кажется, что эта пятиминутка ксенофобии была проведена для того, чтобы как-то обидеть египтян, вам кажется. Она была проведена для того, чтобы обидеть нас.

Вот смотрите. Синайский полуостров торчит посреди пустыни и скал, упираясь в несъедобное море. Но туда приходят люди, сажают в этот лунный пейзаж сто пальм, и начинают их упорно поливать. А потом засеивают глинистый песок какими-то кустиками, и эти кустики тоже как-то приживаются и начинают тоже колоситься. И в итоге за несколько лет египтяне умудряются построить посреди пейзажа, изначально совершенно непригодного ни к чему, кроме тренировок марсохода «Кьюриосити», настоящий оазис, призывно зеленеющий мягкой газонной травкой круглый божий год. И построить на этом месте отельный комплекс, – два, три, пять, сто, – в который приезжают люди со всего мира, хоть европейского, хоть арабского, хоть какого (вчера видел целую делегацию азиатов с одинаковыми чемоданчиками). Другими словами, умение превратить пустыню в оазис оказывается еще и крайне прибыльным. Эти отели не для того возводятся, чтобы за свой счет показать трудолюбие многотысячелетней египетской нации. Они возводятся для того, чтобы заработать на туристах, – и они зарабатывают на туристах.

При этом я же любопытный, я вижу, как это делается. Египтяне, опять повторю, не БАМ строят, в едином порыве, пятилетку за три года. Отнюдь. Это крайне ленивые люди, которые видят будущее однообразным, как песок, еще на тыщу лет вперед, поэтому торопиться и вообще как-то потеть – не их метод. Их метод: три человека постукивают молотком – семь человек сидят в тенечке. Время от времени они меняются. Семеро не торопятся работать, трое не ропщут, что они работают, а другие отдыхают, потому что и эти трое тоже не очень-то работают.

В чем магия? В Украине я понимаю, в чем магия. У нас лом зеленеет и плодоносит, если его в землю воткнуть. Мы сидим на таком эпическом плодородии, что у нас обычная земля калорийней и вкуснее, чем у 40% населения планеты их традиционная кухня. У нас один фермер производит продукции столько, что еще двести госчиновников, ментов и хипстеров могут не беспокоиться, что им будет нечего жрать.

Но в Египте этого нет. Просто кусок базальта, на котором всё привозное, как на МКС, включая самих людей, как туристов, так и обслуживающий персонал, всех этих наследников героев рабтруда, уставших ещё при постройке пирамид, и завещавших детям никогда не потеть.

Но они берут и строят. И в результате я к ним еду и трачу у них свои деньги. Не наоборот.

А у нас что же? В чем наше проклятье? Почему за последние 20 лет я увидел на улицах украинских городов все модели Мазератти, а бабушки всё равно продолжают искать еду в мусорных баках?

Можно сказать, что нам мешает война. Но, во-первых, она мешает нам всего один год. А вот Израилю она мешает уже 65 лет, и все равно Израиль умудряется в этих условиях на такой же точно пустыне отлично процветать и содержать на заработанные деньги еще и могучую армию, с которой наша армия может сравниться разве что уровнем патриотизма, и больше ничем.

Я думаю об этом феномене уже не первый день. И я пришел к выводу, что причина наших злоключений и негараздов в конфликте интересов. В том, что наша государственная система выстроена так, что чем бы ты ни занимался, сверху всегда есть несколько человек, а точнее, очень много человек, которые имеют возможность тебя закрыть. И различную мотивацию это сделать.

Проблема Украины в том, что «не треба».

Предположим, тебя зовут Каха Бендукидзе, и ты самый большой либертарианец в радиусе тысячи километров. И у тебя есть крайне успешный кейс реформирования постсовка в несовок. Ты приходишь в правительство Украины и пытаешься вывалить на правительство европейских реформаторов свои многочисленные проекты. Результат? «Не треба». И ты умираешь в Лондоне от сердечной недостаточности, а не в Киеве от переутомления.

Или, предположим, тебя зовут Тимофей Милованов. В 1999-м ты покидаешь Украину и начинаешь строить научную карьеру на Западе. Добиваешься успеха, становишься видным экономистом, заводишь связи в научной среде других экономистов. При виде Майдана стремглав бежишь к себе на родину, кричишь «вот он я, вот он, снимайте меня, я Божена, вот мои друзья-экономисты, вот нобелевский лауреат по экономике, давайте мутить европейские реформы, вот европейцы, вот реформы». Не треба. И ты скрежещешь зубами, и максимум, которого ты добиваешься, – лекции Vox Ukraine в Киевской Школе Экономики для прогрессивных студентов, которые потом тоже сбегут от нашего правительства реформаторов на Запад.

Все государственные институты, буквально все до последнего, не просто не выдерживают никакой конкуренции с волонтерскими организациями и гражданским обществом. Они еще круглосуточно занимаются саботированием и уничтожением деятельности этих волонтерских организаций. Государство занимается тем, что портит людям жизнь. Каждый чиновник, к которому вы придете, ставит своей задачей помешать вам сделать то, что вы хотите сделать. Эта система так выстроена, что им проще и выгоднее не работать, чем работать. И ты, когда работаешь, доказываешь их вред и неэффективность одним только своим существованием. Поэтому они тебя закроют.

А если ты не хочешь спасать страну, а хочешь просто построить отель и зарабатывать деньги – ты не сможешь построить отель. В Украине роль лунного пейзажа выполняет государственная разрешительная система, на которой не прорастет ничего, если только не поливать её ежедневно взятками. Роль иссушающей жары выполняет налоговая, которая не даст тебе просто зарабатывать. Роль редких, но ураганных дождей два раза в год, смывающих всё в море, выполняют менты, которые по просьбе врагов, желающих отжать твой успешный бизнес, найдут у тебя наркотики и оружие в любой точке заведения по желанию заказчика. И либо ты встраиваешься в эту систему, и, чтобы прокормить её тридцать три жадных горла, вынужден выкатывать совершенно нечеловеческие наценки на всю свою деятельность, либо тебя закроют.

Ничего не поменялось за 23 года. Революция Достоинства просто добавила к этому перечню ежедневных стихийных бедствий ветеранов батальонов, которым можно заяснить, что ты сепаратист и торгуешь с РФ, и подрядить сжечь твое предприятие или захватить.

Знаете, сколько в Египте стоит трехкомнатная квартира площадью 80 метров, в хорошем районе? 25 тысяч долларов.

Знаете, почему в Украине она стоит в пять раз больше? Потому что вот на столько у нас выше коррупционная наценка, чем в Египте, который тоже, скажем прямо, не райский рай в области отсутствия коррупции. И никто её не убирает. Даже не пытается.

Потому что в государственных органах сидят люди, не имеющие государственных интересов. Там люди, имеющие частный и корпоративный интерес, а про государственный интерес они могут только красиво поговорить и произнести многочасовую мантру со словами «реформа», «шлях розвитку», «гідність», «національний інтерес», которые для них не значат вообще ничего.

Вот и вся Революция. Вот и всё Достоинство.

«Получили зарплату. 900 с копейками. Гривен. Весело. Киев. Жена и 2 маленьких детей. Съемная квартира. Сидим и смотрим друг на друга», – пишет нам ветеран, вышедший из окружения под Иловайском.

Ну, или так: «Похоже, что сегодня последний день, как мы собираем нашу кукурузу. И не потому, что ее больше нет, а потому что, нас негласно обязали убрать все, что успеваем, а что не успеваем, нам гос-во выделило технику и силы на утилизацию, т.е. пустить все на силос. Главное, чтобы поля были чистыми, так как завтра День колхозника и наш президент едет на Гродненщину».

Живи еще хоть четверть века –
Все будет так. Исхода нет.

Вот и весь Каха Бендукидзе. Вот и все реформы. Вот и вся наша украинская американская мечта. Если одни негры выбирают других негров за популизм и обещания безграничной социалки, получается Детройт. Детройт – це Америка. И все негры виноваты в этом в равной мере, не надо пенять на начальство.

Александр Нойнец

http://youtu.be/vjUgJ6Cw5PU