Иван Омельянович-Павленко и 109-й шуцманшафт-батальон

Роман Вольнодумов

В этой своей статье, я хотел бы рассказать о неординарной судьбе известного деятеля украинского национально-освободительного движения, офицере Русской императорской армии в 1901-1917 гг., военачальнике армии УНР в 1918-1922 гг. и командире 109-го шуцманшафт-батальона в годы Второй мировой войны. Сразу хочу заметить, что это тот самый случай, когда герой статьи не вызывает симпатии её автора (хотя антипатии не вызывает тоже), а выбран в качестве объекта исторического исследования из-за желания раскрыть интересную и малоизвестную широкому кругу читателей тему и подробно разобрать проблему трудного политического и нравственного выбора украинских и русских националистов в годы Второй мировой войны, которую я уже затрагивал в некоторых предыдущих своих материалах.

Помимо биографии главного героя статьи, я расскажу также об истории боевого пути возглавляемой им в 1941-1943 годы части – 109-м добровольческом шуцманшафт-батальоне.

**********************************

Иван Омельянович-Павленко в молодости

Иван Омельянович-Павленко родился в Баку в семье военного. Отец происходил из дворян Бессарабской губернии родом из Тифлисской губернии, генерал-лейтенант русской армии к 26.08.1912 г. Брат — Михаил Владимирович Омельянович-Павленко — кавалер ордена св. Георгия IV степени, полковник русской армии, генерал армии УНР. До 1912-го братья имели фамилию Павленко, затем изменили её на Омельянович-Павленко, чтобы подчеркнуть своё казачье происхождение.

Окончил Сибирский кадетский корпус, Константиновское артиллерийское училище (1901), служил подпоручиком в 43-й артиллерийской бригаде. Участвовал в русско-японской войне, был ранен и награждён всеми орденами Святого Владимира IV степени с мечами и бантом. Окончил Офицерскую кавалерийскую школу (1911). 15.09.1914 г. ушёл на Первую мировую войну старшим офицером 1-й батареи 1-го конно-горного артиллерийского дивизиона. С 11.01.1916 г. – подполковник. Был ранен и награждён орденом Святого Георгия IV степени (25.09.1916, за бой 24.05.1916) и Георгиевским оружием (18.09.1915, за бой 03.02.1915). С ноября 1916-го – командир 11-й конно-артиллерийской батареи. С мая 1917-го – командир 1-й конно-артиллерийской батареи. С 11.07.1917 г. – полковник. С августа 1917-го – командир 1-го конно-артиллерийского дивизиона.

С 10.09.1917 г. – командир украинизированного 8-го гусарского Лубенского полка (переименован во 2-й Лубенский конно-казачий им. Сагайдачного полк войск Центральной Рады). 07.02.1918 г. вывел остатки 2-го конно-казачьего полка с Румынского фронта и привёл их в Киев, вскоре кадрированный полк переименован в Лубенский сердюцкий конно-казачий полк Сердюцкой дивизии гетмана П. Скоропадского. К 08.10.1918 г. занимал должность командира этого полка. Впоследствии – кошевой атаман Украинского казачества на Харьковщине. С 05.11.1918 г. – член Генеральной казацкой рады. С 27.12.1918 г. – командующий группой войск «Навария» в составе Украинской Галицкой армии. С 24.02.1919 г. – в распоряжении военного министра УНР. С 07.03.1919 г. – в распоряжении наказного атамана УНР. В марте 1919 г. – командующий фронта под Проскуровым, и. о. командира 1-й запасной конной бригады Действующей армии УНР. С мая 1919-го – инспектор кавалерии Действующей армии УНР. В ноябре 1919 заболел тифом и остался в Проскурове, который вскоре заняли белогвардейские войска.

Вступил в Вооружённые силы Юга России (очевидно из-за невозможности вернуться в УНР в силу сложившихся на тот момент обстоятельств и желании продолжать бороться с большевиками, а не из-за того, что был политическим сторонником Белых). Через Одессу морским путём выехал на Кубань, где возглавил 3-й Линейный казацкий полк Кубанской армии ВСЮР, впоследствии – командир сводно-линейного казачьего полка. В середине апреля 1920-го, после капитуляции белогвардейской Кубанской армии на Северном Кавказе, переехал в Грузию, откуда морем добрался до Севастополя.

Здесь, на посту главы Украинской военной делегации, встречался с начальником штаба Российской армии П. Врангеля генералом Шатиловым, обсуждал возможность ведения совместных с армией УНР военных действий против большевиков (между прочим, очень важный прецедент в отношениях между русскими и украинскими националистами, который делает честь как врангелевцам, так и петлюровцам – важно помнить, что в русско-украинских отношениях были и такие страницы тоже). Впоследствии через Румынию прибыл в распоряжение командования Армии УНР. 30.06.1920 г. был назначен начальником Отдельной конной дивизии и инспектором кавалерии Армии УНР. С 1923 г. жил в эмиграции в Праге.

В июне 1941-го сформировал и возглавил отдельный украинский отдел в составе Вермахта, в конце 1941-го он был преобразован в украинский казацкий курень (батальон), который с прибытием в город немецкой гражданской администрации перевели в Шуцманшафт и он стал называться 109-й шуцманшафт-батальон. В часть назначен шеф-командир, лейтенант немецкой полиции, хотя основным командиром оставался Омельянович-Павленко (это отличало данное формирование от многих других шуцбатальонов, в которых главными командирами были как раз немцы). При этом немцы не признали за Омельяновичем-Павленко звание генерала и понизили его до полковника. По данным историка Ярослава Тинченко, в течение некоторого времени этот отдел выполнял функции городской полиции в Белой Церкви (в других источниках данная информация отсутствует). В начале 1942-го батальон около трёх недель дислоцировался в Виннице, позже переведен в Жмеринку. В начале 1942-го, спасаясь от преследования СД, в него вступило много буковинцев из созданного летом 1941-го по инициативе ОУН(м) Буковинского куреня. 

Батальон действовал под украинским флагом, а его воины имели свои национальные знаки различия (хотел бы обратить особое внимание на то, что в большинстве других шуцбатальонов немецкие командиры в тот период (1942 – первая половина 1943-го) не позволяли украинским добровольческим формированиям подобных проявлений национального характера и выхода национальных чувств – это было одной из причин, по которой бойцы батальона далеко не сразу присоединились к УПА). Ротами и взводами батальона командовали некоторые офицеры и подофицеры армии УНР. Командирами его рот были, например, сотник М. Фещенко-Чопивский, поручик П. Лагода и П. Манченко. Долгое время батальон успешно действовал в районе города Овруч Житомирской области против советского Житомирского партизанского соединения А. Сабурова.

За время боевых действий 1942-1943 г. в боях погибло 120 солдат или 20% личного состава батальона. В конце 1942-го часть передислоцирована сначала в Полесье, позже в Белоруссию. В течение 1942-го года личный состав не претерпел никаких серьёзных репрессий и переформирований, за исключением отдельных арестов активистов ОУН(м). В апреле 1943-го батальон передислоцируется в Винницу, где часть пополняется местными добровольцами, которых оказалось на удивление много. Батальон действовал на внешнем кольце охраны ставки Wehrwolf под Винницей. В мае 1943-го за боевые заслуги Отличием с мечами (2 класса) за храбрость для представителей восточных народов награждён командир И. Омелянович-Павленко, его заместитель сотник М. Фещенко-Чопивский, поручики П. Лагода и П. Манченко, хорунжие С. Савчук, И. Корбил, В. Гончарук, врач Проценко и ещё 21 солдат.

В связи с массовым дезертирством многих шуцманов из других батальонов на сторону УПА и советских партизан, а также опасениями, вызванными политическим влиянием ветеранов УНР и активистов ОУН(м) на солдат формирования, в июне немцы переводят батальон в Житомир, меняют командование части и арестовывают нескольких членов ОУН. Немцы признают за Омельяновичем-Павленко звание генерала, которое он имел в армии УНР, но при этом снимают с должности командира части и назначают руководителем винницкой райполиции и украинским комендантом Винницы, тогда как все руководящие должности в батальоне занимают немцы (хотя номинальным командиром части остаётся украинский сотник Фещенко-Чопивский). В июне-июле 1943-го батальон вторично перебрасывают в Белоруссию, где он находится до марта 1944-го года, после чего его передислоцируют в Тернополь. Это стало роковой ошибкой немцев. И без того сильные антинацистские настроения многих бойцов батальона, вызванные немецкой оккупационной политикой в Украине, резко усилились в связи с арестами нескольких бойцов и офицеров части – членов ОУН, снятием с должности любимого солдатами командира и резким понижением в статусе украинских офицеров, а также вторичной переброской в Белоруссию. В марте 1944-го, при первой же возможности, 200 бойцов формирования ушли в лес к УПА, а остатки батальона влиты в 33-й полицейский полк СС.

По данным историка Ярослава Тинченко, Омельянович-Павленко по собственной инициативе пытался защищать местное население Винницы и, в частности, спасал от смерти винницких евреев (данная информация требует дополнительного подтверждения). В третьей декаде июня его приглашают в Берлин в связи с боевыми заслугами в борьбе против советских партизан. Там с ним встречаются сторонники создания «Украинского освободительного войска« (УВВ) – группа украинских националистов (среди которых было много ветеранов УНР), сотрудничавшая с немцами в годы ВМВ (в отличие от бандеровцев, бульбовцев и значительной части мельниковцев – в течение всей войны: от 1941-го до 1945-го). Эта группа единомышленников не верила в успех повстанческих партизанских формирований и надеялась на то, что немцы рано или поздно образумятся и дадут добро на создание украинской национальной армии, которая будет действовать как союзница Германии (полный провал этой идеи и феноменальный успех УПА показал, насколько сильно они ошибались), придерживаясь пронемецкой ориентации (хотя многие участники этой группы совершенно не разделяли нацистскую идеологию).

29 июня с генералом встретился редактор ежедневника «Нова Доба» и печатного органа УВВ «Украинский доброволец» Геннадий Которович. Ему удалось убедить его в необходимости и целесообразности создания УВВ, хотя до этого Омельянович-Павленко политически ориентировался на «Украинское Вольное Казачество« (УВК), которое возглавлял его брат (впоследствии УВК и УВВ объединились в рамах УНА). По результатам этих переговоров в украинском еженедельнике «Нова Доба» было опубликовано уведомление о том, что «Омельянович-Павленко выразил решительную волю всех украинских граждан стать на организованную борьбу с большевиками под флагом УВВ».

Разработанный Омельяновичем-Павленко и Коротичем план предусматривал, что военные и тыловые украинские добровольческие формирования в составе немецких вооружённых сил будут объединены в единое военное формирование под названием УВВ, которое возглавит генерал. Согласно этому документу, командование УВВ наделялось правом применять амнистию к тем патриотически настроенным украинцам, которые пошли воевать в повстанческие формирования (УПА-ОУН(б), УПА-УНРА Тараса Бульбы-Боровца, партизанские отряды ОУН(м)), но до момента попадания в плен не участвовали в антинемецких акциях. Такая формулировка, использованная историком Андреем Болановским, базировавшимся на мемуарах Г. Которовича, выглядит довольно странно и спорно, учитывая тот факт, что повстанцы активно боролись с немцами. Вероятно, что Которович и Омельянович-Павленко надеялись на то, что в отношении плененных повстанцев не будет достаточных доказательств участия в вооружённых антинацистских операциях и им удастся каким-то образом их «отмазать».

Иван Омельянович-Павленко в зрелом возрасте

Однако данный проект не получил реального развития. Омельянович-Павленко вернулся в Украину и дело создания УВВ и назначения командующего для неё снова замерло. К сожалению, во всех доступных источниках нет никакой конкретной информации о том, чем занимался Омельянович-Павленко с июля 1943-го до конца войны. Судя по всему, он продолжал пребывать на должности начальника районной полиции Винницы до того, как немцы её оставили. Известно только, что в 1944-м году он эмигрировал в Германию и можно предположить, что он имел какое-то отношение к формированию Украинской Национальной Армии (УНА), хотя в источниках, касающихся УНА или Омельяновича-Павленко, информация о его причастности к деятельности формирования отсутствует. После войны эмигрировал в США. Умер в Чикаго 8 сентября 1962 года в возрасте 81 года, похоронен в Баунд-Бруке (США).

Из мемуаров белоэмигранта Павла Буткова о встрече с Омельяновичем-Павленко и политической ситуации в Виннице в 1943-м году

Приведу очень интересный и характерный отрывок из мемуаров Павла Буткова, русского белоэмигранта из Болгарии, который в довольно молодом возрасте был представителем этой страны как союзницы Германии при Вермахте (он служил в ОКВ) на территории оккупированной немцами Украины, а в конце 1944-го перешёл на службу в ВС КОНР, став адъютантом генерала Владимира Арцезо-Ассберга (одного из немногих пронемецки настроенных власовцев-германофилов). В данном отрывке речь шла о политической ситуации в Виннице в 1943-м году и упомянута встреча Буткова с Иваном Омельяновичем-Павленко. Из данного отрывка хорошо видно, что противостояние и взаимная неприязнь российских белых империалистов и украинских националистов имеет давние и глубокие корни, и что многие белые имперцы ничем не лучше красных (я имею в виду именно «неисправимых» имперцев, а не тех, кто смог в себе это преодолеть и эволюционировать, как барон Врангель). Не могу удержаться от того, чтобы сопроводить данный кусок текста своими комментариями в скобочках, которые в данном случае будут не лишними.

Павел Бутков

…В то время многие офицеры немецкой армии были за создание русского правительства в Киеве (в реальности – не «многие», а в лучшем случае «некоторые»), но потом нацисты со своим фюрером решили иначе и стали делать ставку на украинцев-галичан, которые массами пошли к ним и создали даже дивизии эсэсовцев (Бутков скромно умалчивает о том, что из русских коллаборационистов также были созданы, как минимум, три эсэсовские дивизии, некоторые офицеры и солдаты которых в будущем стали его сослуживцами по ВС КОНР:  бригада СС «Дружина» (изначально дивизия, разросшаяся до размеров бригады), 29-я гренадёрская дивизия СС РОНА и 30-я гренадёрская дивизия СС (2-я русская); в последней, правда, были не только русские, и она была гораздо меньше обычной дивизии по численности). В Украине они были самыми ближайшими помощниками немецкой администрации и её исполнителями (прочитав мемуары Буткова, можно смело сказать то же самое о нём самом). Эти безумные нацисты со своим фюрером хотели всё себе подчинить – и всю Россию, и особенно Украину. Но они ошиблись….

С большим подъёмом мы готовились к отъезду в Винницу. Ехали мы на нескольких машинах и увидели ещё много интересных мест юга России (то есть центральные и южные области Украины в восприятии Буткова являлись «югом России»). По пути мы разговаривали с местными жителями, которые, узнав, что мы русские белые, с большим интересом и откровенно с нами разговаривали. Никто почти не высказывал своих симпатий к галичанам, которых считали совершенно чужими и продажными шкурами (в этом месте будет вполне уместным сравнить отношение Буткова к галичанам с аналогичным отношением к ним советских патриотов и нынешних «борцов за воссоединение исконных русских земель»). Винница – старинный город, который стоит на обоих берегах довольно большой реки Буг. Правая часть города считается более новой, а левая – старой, там очень старые дома с деревянной церковью у самого берега Буга….

Нам был предоставлен очень хороший особняк, который стоял на крутом берегу Буга. Там с нами разместился и наш немецкий начальник, который был близок и многим высокопоставленным офицерам главной квартиры в Виннице, что было очень важно для нашей работы там (сравните эту фразу со словами из двух предыдущих абзацев о «продажных шкурах-галичанах, которые пошли служить немцам и были ближайшими помощниками немецкой администрации»). Обращало на себя внимание то, что все надписи и вывески на домах были на украинском языке; всюду были видны военные в немецкой форме, но с украинским трезубцем на рукавах и шапках. Мы же были одеты только в штатскую форму и не должны были носить повязки с «ОКВ», а лишь иметь при себе нужные документы. На меня была возложена обязанность собирать информацию о знаменитых винницких расстрелах; информация эта отправлялась болгарскому военному министерству…

(Свернуть)

…Я познакомился с городским головой, им был профессор Киевского университета Севастьянов. Очень симпатичный, но уже пожилой человек, он жил со своей семьёй по другую сторону Буга, в старом городе, в своём доме. У него было два взрослых сына, и я не знаю, почему они не были в Красной Армии. Я у них бывал дома, и меня встречала приветливая супруга профессора, а с сыновьями я подружился. Секретарём у Севастьянова был очень интеллигентный Шереметьев (из графов Шереметьевых); он, бедняга, был без ноги, которую потерял в финскую войну. Шереметьев много помогал в делах. В городском управлении, как везде, все должны были говорить по-украински, всюду были большие вывески «Не размовлятися на москальской мови» (при этом городским головой был этнический русский). Я познакомился с некоторыми местными семьями, например, с администратором оперного театра Ланским, его женой, с их дочерью, за которой ухаживал один украинский молодой офицер – бунчужный, который подчёркнуто всегда здоровался, поднимая вверх руку (по-нацистски) и выкрикивал «Слава Украине». Ему очень не нравилось моё присутствие в доме Ланских, так как я иногда, шутя, говорил «Слава России!», но не поднимая руку….

Однажды я был вместе с Ланскими в театре и совершенно свободно говорил с ними по-русски. И тут разыгралась трагикомедия: появился этот бунчужный и ещё несколько в форме, подошли ко мне и заявили, что запрещено разговаривать по-русски, хотели меня взять под руки, но я вывернулся, отошёл, выхватил из кармана свой маузер и направил на них. Хорошо, что в это время вошёл украинский офицер в чине генерала и, увидев меня, сразу подошёл и спросил, в чём дело. Я вытащил свой нарукавник с «ОКВ» и сказал, что я представитель Болгарии и мне запрещают говорить по-русски, а я же не знаю украинского языка. Этот генерал с крестиком на Георгиевской ленте обратился ко мне по-русски и стал извиняться за эту грубость бунчужного, приказав им сейчас же убраться. Этот генерал оказался старым русским офицером, служил в русской армии и теперь командовал военными украинскими школами в Виннице, его фамилия Омельянович-Павленко (Бутков то ли не знает, то ли сознательно умалчивает о том, что Омельянович-Павленко после службы в Русской императорской армии служил в армии УНР, был ярым украинским националистом и командовал 109-м шуцманшафт-батальоном, в котором активно вёл украинскую национальную пропаганду среди солдат, поэтому он был «старым украинским офицером», а не «старым русским офицером»).

Этот бунчужный просто, по-видимому, хотел насолить перед своей красавицей, за которой ухаживал. Потом молодчики, которые были подчинены бунчужному, не раз хотели меня наказать, и однажды при входе в городское управление несколько человек набросились на меня и заявили, что я тот самый Калашников-партизан, который тогда орудовал вокруг Винницы в лесах и нападал на военных украинцев. Калашников прославился в Винницком районе как покровитель колхозников-крестьян: он налетал со своими единомышленниками, разгонял администрацию колхозов и совхозов и всё раздавал крестьянам, оставляя записки: «Примите от Калашникова». Его никак не могли поймать. И вот, схватив меня, они заявили, что поведут в немецкую комендатуру, чтобы узнать, кто я. Меня в немецкой комендатуре не знали, но сейчас же связались по телефону с нашим штабом и с извинениями отпустили.

Мы старались развязать узел, который в Виннице сплетался с различными группировками украинских самостийников. Там были бендеровцы (бЕндеровцы!), петлюровцы, махновцы (никаких махновцев в Виннице в годы ВМВ не было, они к тому моменту давно прекратили своё существование, не говоря уже о том, что они были анархистами, а не украинскими националистами), и все имели свои политические и стратегические намерения относительно «устройства самостийной Украины» (кавычки в этом месте характерны). Мой друг мичман Сергей Сергеевич Аксаков набрёл на самую для нас интересную «подпольную» организацию украинцев, которых всюду в местной администрации было полно (по всей видимости, речь идёт об ОУН-Б). Он подружился с семьёй Блажевских, глава которой работал в местной администрации и имел со всеми украинцами, особенно галичанами, хорошие контакты. Этот Блажевский не только передал нам на словах информацию, но точно указал секретные квартиры этих украинцев, включая подпольную типографию, которая печатала всевозможные воззвания населению (то есть, попросту говоря, настучал на своих приятелей и знакомых немецкому холую). Украинцы имели тогда контакты с красными, которые обещали полную независимость Украине (это утверждение является неимоверной чушью и вопиющей ложью).

Все, кто был связан с этой подпольной организацией, были сняты с работы и ввиду того, что большинство было из галичан, высланы из Винницы (в реальности бандеровцы в Виннице были не высланы, а репрессированы, многие из них были убиты нацистами; высланы были мельниковцы, которые воевали в 109-м батальоне, переброшенным из Винницы в Белоруссию). После этого немцы перестали так доверять украинцам, и их самостийные формирования и школы в Виннице были закрыты (то есть Бутков в Виннице занимался тем, что помогал немецким оккупантам уничтожать украинское национально-освободительное движение, в отличие от него, действовавшее на своей земле и не боявшееся проводить антинацистскую пропаганду, за что его представители и были репрессированы). Капитан Фосс предложил высшему немецкому командованию заполнить эту пустоту и перевести русский охранный корпус из Югославии, расквартировав его в тех же казармах, где были украинские соединения. Немцы отнеслись к этому положительно и отправили такое предложение в Югославию, тамошнему немецкому начальству, а также командующему тогда русским корпусом генералу Штефону. Нам точно не известно, кто из них отказался, немецкое или же русское командование (разумеется, немецкое, так как офицеры Русского Корпуса мечтали и жаждали вернуться на территорию России, частью которой они считали Надднепрянскую Украину).

Иван Омельянович-Павленко

Далее я приведу очень интересный отрывок из книги украинских историков А. Дуды и В. Старика «Буковинский курень в боях за украинскую государственность», в котором было рассказано о малоизвестных подробностях боевого пути 109-го батальона и его тесной связи с ОУН(м).

****

Во время пребывания Буковинского куреня в Виннице, которое длилось около трёх недель, его члены имели возможность встречаться со многими выдающимися деятелями украинского национально-освободительного движения. Особенно запомнились им встречи с Орестом Зибачинским, проводником ОУН в Румынии, и генералом Иваном Омельяновичем-Павленко.

Генерал Омельянович-Павленко-младший позаботился, чтобы участники Куреня были обмундированы в серо-фиолетовые униформу (подобную униформу носили сечевые стрельцы) и «напившинели». Шапки-мазепинки многие стрелки сшили себе ещё в Бари. И хотя оружия буковинцам так ещё и не выдали, это поднимало боевой дух добровольцев. Омельянович-Павленко приглашал также участников Куреня вступать в сформированный им 109-й батальон, который действовал на Подолье и имел в своём составе представителей разных регионов Украины.

В Виннице оставлены две сотни Буковинского куреня, перед которыми была поставлена ​​задача формировать местные органы власти, организовывать общественно-политическую жизнь Подолья. По отработанному плану, эти две сотни людей были рассредоточены в соответствии со своими организационными функциями по разным населённым пунктам и, как правило, компактных отрядов не составляли. Руководил работой буковинских подпольщиков на Подолье Юрий Андрук «Ураган».

Уже упоминалось, что, помимо участия в военных подразделениях собственно Буковинского куреня, большая часть его членства была задействована в различных парамилитарных группах, которые в первых месяцах войны направлялись в Восточную Украину для развития там украинской административно-политической и подпольной сети. Их задачей было помогать тамошним украинцам в создании местных самоуправлений, организовывать сознательных украинцев, информировать о целях и задачах ОУН и мобилизовать наиболее надёжных в ряды организации. Эта цель ставилась в то время перед всеми структурами Буковинского куреня, для которого основные районы рассредоточения и доукомплектации из местных кадров были определены: кроме Киевской, Уманщина, Черниговщина, Виннитчина.

Ещё на подступах в Каменец-Подольский из состава Буковинского куреня были выделены две сотни и отправлены на Уманщину для помощи Чернобыльской группе. Позже из Киева в этот район провод Куреня направил ещё один отряд. По данным Ивана Хохлача (активист ОУН(м), участник Буковинского куреня и боец 109-го батальона, впоследствии перешёл на сторону УПА), этот специальный отдел из тридцати трёх воинов предназначался для работы, собственно, в Умани. Весной 1942 года, во время яростных немецких репрессий против украинских националистов, гестаповцы подослали к руководителю группы Осипу Романюку («Богую») из села Майдан провокатора Яворского, который, прикидываясь беглецом из Днепропетровского концлагеря, попросил выдать ему пропуск. За выдачу этого документа гестапо арестовало в марте 1942-го целую Уманскую группу; её руководителей Романюка и Кастуского бросили в бердичевский концлагерь на Лысой Горе, а других отправили заключенными в Литинское еврейское гетто. В конце 1943-го Романюк и Кастуский были отправлены в Германию, где они погибли в концлагерях; остальных же, по ходатайству группы буковинских добровольцев из 109-го батальона, удалось освободить из заключения осенью 1942-го, и они влились в состав этого батальона.

Наибольшей походной формацией из тех, которые вышли из рядов Буковинского куреня и действовали самостоятельно в Восточной Украине, была Подольская группа. Эта группа, состоявшая преимущественно из вижничан, появилась на Подолье не как поздняя экспедиция, а была оставлена ​​там во время похода Куреня на Киев. Почти полгода группа во главе с Юрием Андруком (псевдо «Ураган»), членом команды Буковинского куреня, работала на подольской земле, организуя работу украинских администраций, школ, курсов. Проводник Браиловского подразделения Подольской группы Осташек (родом из села Бережница) осмелился заявить в разговоре с местными людьми, что немцы ничем не лучше большевиков. За это немцы его расстреляли в Браилове 9 февраля 1942-го.

Юрий Андрук «Ураган»

В конце зимы 1942-го немцы стали требовать списки тех, кто пришёл в Восточную Украину из Галичины или из Буковины. Чтобы избежать немецких преследований, члены Подольской группы вступили добровольцами в 109-й батальон генерала Омельяновича-Павленко-младшего. Это не спасло от ареста в апреле 1942-го и длительного заключения в житомирской тюрьме Юрия Андрука. Впоследствии он был временно освобождён, но затем снова арестован немцами в январе 1944-го, однако, ему удалось бежать из тюрьмы во время советского наступления и перебраться в Галичину.

Не имея доверия к воинам 109-го батальона в Украине, немцы перебросили его в Белоруссию для борьбы с большевистским партизанским движением. Понеся там значительные потери в людях, в 1944-м батальон был отведён в Тернополь, где около двухсот его воинов, среди них много бывших членов Буковинского куреня, перешли на сторону УПА. К сожалению, как и во многих других случаях, переход части 109-го батальона в состав УПА сопровождался братоубийственными эксцессами. В воспоминаниях Ивана Хохлача читаем: «109-й курень перешёл на товарную станцию Тернополя, где более 200 человек перешли к УПА. В ту ночь были убиты те, которые были обнаружены как сторонники полковника Мельника: сотенной Данчул из города Станивцы на Буковине, взводный Балицкий, уроженец села возле Винницы, Иван Микула и Иван Миронюк из села Банилов, Басистюк и Остафийчук из села Бережница, Тарнавский из села Волока, Слава Гаджа из села Карапчив, Бурак из города Вашковцы. Наверное, это не конец, но я не в состоянии вспомнить их имён».

Хотелось бы отметить, что в некоторых источниках об истории 109-го батальона можно прочесть информацию о том, что во время перехода части на сторону УПА были убиты все члены ОУН(м), что не соответствует действительности хотя бы потому, что опровергается приведенным выше свидетельством мельниковца и участника Буковинского куреня Ивана Хохлача (почти все участники Буковинского куреня были либо членами, либо сторонниками ОУН А. Мельника), который также перешёл на сторону УПА, будучи мельниковцем. Ключевыми в процитированном отрывке его воспоминаний являются слова: «были убиты те, которые были обнаружены как сторонники полковника Мельника». То есть речь идёт только о тех мельниковцах, которые были или хорошо известны бандеровцам, или не скрывали своей политической ориентации. Другие же бывшие участники Буковинского куреня и активисты ОУН(м), перешедшие на сторону УПА, продолжили борьбу против большевиков и нацистов уже в составе своей национальной армии, на своей земле, под украинским национальным флагом.

Убийства членов ОУН(м), активно практиковавшиеся Службой безопасности ОУН(б)-УПА и представителями её авторитарного радикального крыла, являются позорным пятном в истории бандеровского движения, хотя многие беспартийные офицеры и бойцы УПА, да и немалое количество активистов ОУН(б) из её умеренного демократического крыла осуждали братоубийство и политический террор СБ ОУН(б) против оппонентов и выступали за компромисс с мельниковцами. Следует отметить, что немалое количество мельниковцев воевало в составе УПА-ОУН(б) после разоружения и подчинения бандеровцами партизанских отрядов ОУН А. Мельника. По всей видимости, мельниковцы из 109-го батальона стали жертвами бандеровцев или из-за того, что были настроены пронемецки и противились переходу части на сторону УПА (что, безусловно, не делает им чести, если это правда), или из-за того, что нарвались на слишком уж радикальных и непримиримых противников мельниковцев среди бандеровцев, принимавших перебежчиков.

Убийства, по всей видимости, были осуществлены теми бандеровцами, которые принимали данную часть в УПА и участвовали в операции по её переходу на сторону сопротивления. Так как в самой части слишком уж сильным было влияние мельниковцев и УНРовцев, поэтому трудно предположить, что эти убийства были осуществлены самими бойцами батальона из числа сторонников бандеровцев, которых там почти не было или не было совсем (хотя на 100% этого исключать всё же нельзя). Переход части на сторону УПА был обусловлен желанием воевать в украинской, а не немецкой армии и сильными антинацистскими настроениями бойцов батальона, а не симпатией к политической линии бандеровцев. Тем более что УПА к тому времени в значительной мере переросла узкие партийные рамки бандеровской группы, став по-настоящему всенародной армией украинцев, включающей в себя солдат и офицеров из разных регионов страны (вплоть до Харькова, Днепропетровска и даже Донбасса), разных социальных слоёв, с разными политическими убеждениями и идеалами.

Участь же тех бойцов формирования, которые остались воевать на стороне немцев и стали солдатами 30-го полка СС, оказалась позорной. Украинцы, сделавшие выбор между своей национальной армией и оккупационной в пользу оккупационной (да ещё и карательной структуры СС) вряд ли чем-то принципиально отличаются от тех украинцев, которые воевали в НКВД и МГБ.

Также нельзя не отметить, насколько разный политический и нравственный выбор совершили 200 бойцов батальона, перешедшие на сторону УПА, и его бывший командир – выдающийся украинский военачальник Иван Омельянович-Павленко, проявивший подлинный героизм и мужество во время национально-освободительной борьбы 1917-1922 годов, но в годы ВМВ оказавшийся заложником иллюзий о том, что украинским националистам следует ориентироваться на одного оккупанта в борьбе против другого и надеяться на его внезапное «прозрение» и «милость», вместо того, чтобы создавать собственные, ни от кого независимые национальные вооружённые силы, которые бы самостоятельно боролись против обоих оккупантов Украины.

Трагический и совершенно бесславный конец УВВ, УВК, УНА и дивизии СС «Галичина», не оставивших после себя никакого серьёзного следа в истории и повода для гордости будущим поколениям и закончивших свой неказистый путь вместе с Третьим рейхом в мае 1945-го, не выдерживает сравнения с героической борьбой УПА, продержавшейся в неравной борьбе против большевизма ещё 11 лет после окончания ВМВ и внесшей колоссальный вклад в украинский национальный миф и национально-освободительную борьбу украинцев за своё независимое государство.

Данная рубрика является авторским блогом. Редакция может иметь мнение, отличное от мнения автора.