Информационная монополия

Чем так опасна российская пропаганда, почему так эффективна и почему Украина ничего не может ей противопоставить? Необходимость написания этой статьи я осознал во время посещения заседания рабочей группы чиновников МО, Минстеця и украинских журналистов на тему допуска/недопуска оных в зону АТО.

В чём ошибочность тезиса «украинские СМИ врут так же, как и российские»? Почему бесполезен Минстець как рупор государственной пропаганды?

Потому что пропаганда — это не поле конкуренции, пропаганда— это поле тотальности. Для пропаганды крайне важна информационная монополия.

Да, успех пропаганды в значительной степени лежит в сфере монополизации информационного поля, но никак не в амплитуде уровней этого самого поля. Это иногда сложно для понимания. Я точно уверен, что вышесказанного не понимают миллионы сограждан по обе стороны от линии соприкосновения.

Поясню заумную мысль простым примером. Есть разные уровни манипуляций. Сравните:

— в виде предположения («В Киеве прошёл парад представителей неонацистских организаций. Некоторые эксперты утверждают, что это свидетельствует о недопустимом уровне толерантности киевских властей нацистским идеям»);

— в виде утверждения («В Киеве прошёл парад нацистов, а это значит, что власть в Киеве симпатизирует нацистским идеям»);

— в виде постулата («Нацисты захватили власть в Киеве, поскольку они там проводят парады»);

— в виде истерики («В Киеве – нацисты. Взяв Славянск, они распяли на танковой броне трёхлетнего мальчика, а его маму привязали к танку и волокли вокруг площади»).

Для особо одарённых сразу поясню, в чём же тут манипуляция, чтобы вопросы глупые не задавали. Проведение парада ультраправых организаций может свидетельствовать о чём угодно, например, о том, что перед вами демократическая страна (Латвия, Литва, США и т.п.), в которой кто только не проводит парады. Среди признаков нацизма в Большой советской энциклопедии никаких парадов и факельных шествий нет, а есть другие вполне чёткие признаки, соответствие которым и позволяет классифицировать установленный властью строй как нацистский (или фашистский). Продолжим.

Здесь явно видна градация уровней от самого минимального до максимального. Это называется амплитуда. Высокая амплитуда информационного поля, конечно, важна для пропаганды, но не гарантирует её эффективности. Более того, в случае отсутствия информационной монополии использование высокой амплитуды пропагандистских вбросов способно привести к обратному эффекту. Так было с «распятым мальчиком», так было с «Су-25, сбившим «Боинг», и так далее.

Понятно, что обеспечить тотальную информационную монополию возможно лишь в тоталитарном государстве, где государство будет изымать нелицензионные приёмники сигналов, перехватывать агитаторов, устраивать «сафари» за пиратскими радиостанциями, выгонять или убивать журналистов и так далее. В государстве, где нет интернета, а все копировальные аппараты стоят на учёте, есть способы устроить тотальность, но сначала нужно установить тоталитарный строй.

В современном мире тоталитарные государства требуют для своего содержания колоссального репрессивного аппарата и недешёвых технических средств, что делает их чрезвычайно неэффективными. Потому сейчас такие государства практически не представлены, за редкими исключениями.

Поэтому, как правило, тотальность пропаганды является штукой недостижимой, и на практике просто поражается максимальное количество групп населения с максимальной возможной для них амплитудой.

Что нужно для этого? Нужно, чтобы все крупные медиаресурсы управлялись из одного кабинета, а все некрупные — были зависимы или имели у себя редакционную политику, которая позволяла бы представить своё мнение всем сторонам (даже под «давлением общества»). Подобное достижимо только в авторитарном государстве, где власть имеет возможность создавать проблемы неугодным каналам, газетам, сайтам и их собственникам до тех пор, пока не добьётся от них лояльности; или до тех пор, пока не получит возможность их купить; или до тех пор, пока не собьёт их рейтинг до минимально возможного, чётко локализовав их читателей, зрителей или слушателей.

Сила российской пропаганды состоит в том, что из каждого утюга, из сотен форумов и тысяч пабликов, с центральных и оппозиционных телеканалов, с сайтов «Коммунистической правды» и «Эха Москвы», «Новой газеты» или «Русской весны» несётся один и тот же тезис, но с разным уровнем амплитуды. На «Дожде» и в «Новой газете» (смотрите, как она легализует удары по Сирии) мы услышим амплитуду на уровне предположений о «толерантности к неонацистским группировкам» и «давайте попробуем разобраться», а на «Русской весне» — истерики про изнасилованных бабушек в Сауровке и распятых мальчиков в Славянске.

Куда бы человек не ткнулся в российском инфополе, он попадёт на один и тот же тезис, и сам этот тезис не оспаривается явно и чётко. Теперь российское инфополе постепенно расширяется до русскоязычного инфополя. Потому мы видим простых людей, поражённых в мозг, и в Нью-Йорке, и в Брюсселе. Это и есть то, что даёт российской пропаганде такую высокую эффективность. Практически негде (не выходя из зоны комфорта) посмотреть другой взгляд на проблему, негде увидеть системное размышление в другой парадигме мыслей.

Именно поэтому выражение «украинские СМИ врут так же, как и российские» не соответствует действительности, поскольку сравнивает амплитуду, но не степень монополизации информационного поля. Противопоставляя «распятому мальчику» «раскалённый кондиционер на Луганской ОГА», человек просто выпускает из внимания, что версия с кондиционером была опровергнута (а некоторыми вообще не транслировалась изначально и подавалась как обстрел сразу) большинством крупных украинских СМИ спустя часы и дни после выпуска сюжетов. За мальчика же извинились только на ОРТ, который сделал непосредственный вброс, и то в режиме «ещё неизвестно, как там в том Славянске всё было». Про Сауровку, массовые чистки, украинские концлагеря, Волноваху ни один из российских или пророссийских медиаресурсов опровержений не сделал и не сделает, пока не сменится общая направленность пропаганды, и из Кремля или АП не дадут новых указаний.

Более того, тезис «все СМИ врут» работает на российскую пропаганду, поскольку просто предлагает обратиться от СМИ к широкому полю прочих источников подачи контента, генерируемых массовой российской пропагандой.

Именно поэтому можно сказать, что пресловутые 86% россиян, поддерживающих политику Путина, на самом деле существуют, хотя вам будут приводить примеры тех россиян, которые массово будут выражать недоверие Путину. Как я уже сказал, в обществе есть группы, и для каждой группы желательно накрутить максимально допустимый уровень амплитуды.

Да, есть куча россиян, которые «в целом не поддерживают политику Путина», но большего от них авторитарному режиму и не требуется. В целом на Донбассе никто не поддерживал Путина и не хотел той запредельной жути, что сейчас происходит, но большего от них пророссийской пропаганде то и не надо было. Надо было, чтобы большинство людей сидели дома и не мешали ломать страну и регион? Они сидели дома и не мешали. Задача пропагандистов была выполнена, и кому какая разница — поддерживали Путина они или нет? Задача пропагандистов в РФ — обеспечить Кремлю возможность грабить страну, отвлекать внимание населения кровавыми авантюрами, а что там каждый думает про Путина лично — пропагандистам плевать, главное, чтобы воровать и убивать не мешал. Не мешают эти 86%? Немцов убит, Олимпиада распилена? Значит, задача выполнена. Большего не нужно даже пытаться достичь — как я говорил, это может привести к обратному эффекту.

Почему Минстець в такой ситуации бесполезен как рупор государственной пропаганды и даже контрпропаганды? Потому что Минстець владеет всего одним крупным медиахолдингом из нескольких. И то, как сказать, владеет – может синхронизировать в ручном режиме ряд вопросов между частью госструктур и этим самым медиахолдингом. Всё. Минстець не в состоянии обеспечить информационную монополию, а значит, все остальные могут трактовать государственную политику как им на душу собственник положит (даже если бы эта госполитика была).

Остальные медиахолдинги имеют своих собственников, свою собственную редакционную политику. И собственникам плевать на тотальность пропаганды, им важны только рейтинги, которые достигаются высокой амплитудой подачи материалов (а высокая амплитуда без тотальности только вредит пропагандистскому эффекту). Я уж не говорю о тех случаях, когда эти медиахолдинги являются рупорами пророссийской же направленности, по уровню аналогичными «Дождю» или «Новой» (или даже хуже).

Минстець даже может попросить Генштаб свалить телевизионную вышку в Донецке и начать использовать для вещания направленные передатчики, но это мало что изменит. В Союзе такая тактика вещания начала работать аж через десятилетия при колоссальных бюджетах и усталости советского населения от нищеты и режима, и то работала не очень. Пропаганда боевиков просто усилит работы по другим источникам подачи контента (организуют пару обстрелов, включат глушилки, больше будет газет и всё). Потому что в авторитарном государстве или его анклавах можно обеспечить тотальность в широком диапазоне средств, а в неавторитарном (демократическом или олигархическом) — нельзя. Сразу скажу, что США мы в этой статье не рассматриваем, это очень особая страна.

Точнее, конечно, даже в демократическом государстве можно обеспечить тотальность, но на ограниченную аудиторию в специфических условиях и на непродолжительное время, и при этом всё равно нужна слаженная позиция собственников медиахолдингов (как, например, было во время Евромайдана).

Тот, кто, прочитав эту статью, внезапно выступит с мыслью о том, что властям стоит национализировать все медиахолдинги Украины и подчинить их Минстецю (так же, как все российские кнопки управляются из АП РФ профильным департаментом), должен понимать, что это и будет установлением диктатуры. Этого будет достаточно, это и будет конец. Авторитарному правителю плевать на мнение населения, потому что он его и формирует пропагандой. Авторитарному правителю плевать на требования Запада провести реформы, потому что он просто будет больше рассказывать Кремль-стайл о том, что реформы идут. И с авторитарным правителем Кремлю намного легче будет договориться и легче его купить, потому что он один же. И подписант договора будет один, а не миллионы граждан Украины, которые, того и гляди, на Майдан выйдут.

Вчера на заседании рабочей группы я услышал о том, что украинские журналисты (а особенно телевизионщики) тоже ощущают себя участниками информационной войны на основании лишь того, что они считают себя патриотами и у них есть ответственность. Я очень уважаю ваш труд, извините, но это не так.

Пропагандистом и активным участником войны является Шарий, который, используя высокую информационную амплитуду ваших выпусков во время Майдана и аннексии Крыма, занимался тем, что называется мудрёным словосочетанием «локализация аудитории врага», чётко отсекая вас от аудитории, находившейся на краю или за пределами вашей информационной монополии. «Все СМИ врут», «а укроповские – так особенно» — и сотни тысяч людей плюются в экраны телевизоров, где видны ваши лица, и идут читать «Русскую весну» или верить слухам, которые тоже понятно, кто создает и зачем. Сейчас ситуация аналогичная и не поменялась. Выхватывается кусок, правильно интерпретируется — и привет! Вы не участники информационной войны, вы её поле.

Журналист, даже самый толковый, не может противостоять сколь-либо талантливому пропагандисту, пропагандист победит. Не зря Шарий ездит в «Порше» по Европе, а Рыков — в «Мерседесе» по Ницце.

Задачей журналиста является лишь сохранение демократического (или условно демократического) строя, развитие гражданского общества и гражданской же ответственности. А уж здоровое гражданское общество выделит из себя пропагандистов в нужном количестве, как выделяет лейкоциты в нужном количестве здоровый организм. Задачей СМИ будет предоставление рупора этим пропагандистам и не более, если мы хотим остаться хоть сколько-то демократической страной.

Давайте каждый будет заниматься своей работой, а не продуцировать рак. Причём так, чтобы работы не было у Шария. Окей?

Антон Швец