Свидетели Ротенберга.

У храма Христа-Карателя толчея. Нищих стада. Или не нищих. Теперь ведь непонятно, кто нищий, а кто так — жертва бесчеловечных санкций. Перед самым храмом — трибуна и речи с нее говорят правильные. Разобрать бы, да не пробиться — очень уж мнофго народищу собралось.

А, вот, старушка, все-таки нищая. Согнулась, бедная, в три погибели. Ладошку тянет:

- Миленький, не себе прошу! Все, что сегодня соберем, - для Аркаши. Так и смотрящий от храма сказал, ну, энтот, который выручку дневную отбирает. Для Аркаши сегодня все, для касатика. Вон ведь как они его скрутили! Вот ведь кто бедствует! Мы-то что! Мы-то и потерпим! А он-то, соколик...

Старушка плачет. Даю ей десятирублевую монету.

Палатка для сбора денег, внутри — прыщавый юноша с горящими глазами. Флаг ДНР на палатке — наскоро и наискось — заклеен фамильным гербом Роттенбургов: поле цветов триколора и крепкая рука, глубоко проникшая в сундучок с надписью «бюджет». Тут же и девиз славного рода: «В погружении стабильность».

- Мимо не проходим, молодой человек! Сдаем! На святое дело сдаем!
- Да я уже!
- Молодой человек, ваша жадность смешна. Лучшие люди страны...

Пихаю в прозрачную коробку стольник, просто чтобы не дослушивать.

Пробиваюсь-таки к трибуне. Где-то я видел этого могучего старика. Киваю соседу — работяге в мятой куртке:

- Кто это?
- Прохамов, Александр Владимирович.
- Да, верно. Хотя стой, он же Андреевич, вроде?
- Да ты не в курсе, я вижу. Патриоты теперь все во Владимировичей переименовались, чтобы показать, что они — сыны отечества!

Смотрю не без изумления на значок, украшающий куртку работяги. И человек вроде хороший, наш, простой, а нацепил зачем-то на грудь портрет полковника Сандерса, основателя компании «Жареные цыплята из Кентукки». Не сразу соображаю, что это на самом деле — оппозиционер Милонов. То есть депутат Лимонов. Вечно их путаю.

- И сегодня, когда черная сперма фашизма растворяет виллы достойнейших граждан России, каждый должен внести свою лепту, братья! - ревет с трибуны Прохамов. - Чтобы Богородица прослезилась, глядя, как сплотились мы ради общей беды! Сегодня русский мир ужался до размеров подмосковного поместья Аркадия Роттенбурга! И долг каждого патриота — грудью встать на защиту брата нашего! Нет уз святее товарищетсва! Русские на войне своих не бросают! Сдавайте сбережения!

- Жаль, ты Гадина не слышал, Александра Воньевича! - по-свойски обращается ко мне работяга. - Ой, то есть Владимировича. Душевно он про заговор.

А на трибуне уже Дуроломов, Егор Владимирович. Бывший Станиславович. Плачет, крестится.

- Братия! - вопит. - Люди русские! Тут всякая либеральная сволочь запрещает нам «трясти деточками»! А мы будем! Мы будем! Потому что деточки! Особенно если, например, которые школьницы! Она же каждая тебе — как доченька! И Аркадий Роттенбург — разве для России он не ребенок! А вилла! Вилла его, врагами русского народа в Италии конфискованная, - она разве не дочь ума его и свойственной нам, русским, смекалки! Она ведь — как школьница, в нарядном фартучке из пиний, белотелая, мраморная! И вокруг, на деревьях, русские наши апельсины, чей хруст так сладостен! И вот эту-то девочку, красавицу эту они у него...

Плачет, крестится, но толпа уже кинулась к метро — там, говорят, Митенька-юрод новое чудо явил: сквозь ватник майку с американским флагом прозрел на очередном национал-предателе...

Вечером я прочел в газете, что какой-то Горькин, речей на митинге наслушавшись, проник даже на территорию подмосковной усадьбы Аркадия Роттенбурга, чтобы защитить последний клочок русского мира от фашистской гадины. Но прислуга-филиппинка не оценила порыва патриота, и прогнала грязной тряпкой прочь.

А утром в американской школе поставили двойку сыну влиятельного нашего депутата Слизняка. И уж этой обиды терпеть мы не стали, и услышал мир хохот наших «Искандеров». На том и кончился.

Иван Давыдов

https://www.youtube.com/watch?v=dDjeAc6Mi3M