Град обреченный

Артем Сивко

1 марта. Вечер. Звонок из Москвы. Звонит мой старый знакомый, побывавший на марше памяти Бориса Немцова.

Сам он является представителем среднего класса, владеет небольшим бизнесом и к политике относился равнодушно. До последнего времени. «Украинская игра» Путина заставила человека надолго вперить свой взгляд в монитор в поисках правдивой информации. Когда он приехал в Киев, я показал ему видеозаписи с фронта, где военные давали интервью на фоне мрачных истерзанных городов, видеозаписи, сделанные малоизвестными журналистами-любителями. Он не лазил в Интернет с целью поиска каких-либо видеозаписей или новостей, он узнавал их по желанию, очень редко на «Meduza» и, в основном, связанные с экономикой. О войне на Украине слышал, но особого внимания не уделял. Уникальный, стерильный экземпляр.

Видео он смотрел широко открытыми глазами, молчал и офигевал от происходящего. Хотя, казалось бы, подобных видео в Интернете должно быть навалом.

- Что, неужели все на самом деле так?

- Ну, а как иначе, вот такая вот война.

- Сумасшествие, а зачем они туда идут, там же обстреливают?!

Человек не понимал, что такое может быть на самом деле, что где-то стреляют, и гибнут люди. И что это происходит здесь, в Украине. И что люди не боятся лезть под пули. Для сравнения я включал видеозаписи российского телевидения, где знакомый скорее всего из-за своей «стерильности» различал, где видео смахивает на постановку, где используется ложный посыл, отдельный от видеоряда. Вечное сияние чистого разума.

Он заинтересовался политикой и стал наблюдать за событиями активней. День за днем кризис поглощал Россию, бизнес приходил в упадок, и знакомый решил сходить на оппозиционный марш «Весна», где как раз должны были подниматься вопросы экономического краха. Оппозицию он не любил, держал их за таких же жуликов и воров, только в яркой оболочке. Более того, он разделял мнение, что вряд ли кто-то из оппозиции переживает за разбитые головы инфантильной молодежи, и что в их головах царит мысль сменить систему власти. Он считал, что все марши направлены только на то, чтобы раскручивать оппозиционных попов Гапонов, которые могут отвечать за свои действия. Как он красиво высказался: «Митинг – это такой же продукт потребления, как и кока-кола. Его надо подавать холодным и газированным, моментально выпивать, или он со временем теряет свои вкусовые качества, превращаясь в дерьмо. Разве можно считать это оппозицией? Оппозицией являются те, кто готов стоять до конца со своими людьми под пулями, как это было у вас, и видят конечный результат – попасть во власть и изменить ее, пускай и под себя. Лимонов тоже был оппозиционером, только вот где он сейчас?»

- Зачем тогда ты идешь на оппозиционный марш, - спрашивал я его, припоминая высказывания.

- Я не собираюсь говорить о том, что мы должны показать, что мы есть, – на самом деле всем плевать. Все равно выйдет не больше 40 тысяч человек. И то, это благополучные цифры. Но из 12-миллионной Москвы – это ничего. Там, в Кремле, даже не оторвутся от обеда, будь нас хоть полмиллиона. Такие марши – это своеобразный дух общности, такой себе способ не унывать в этой стране, почувствовать то, что вы чувствовали на Майдане. Способ показать не власти, а себе – я не один, у меня есть сообщники. Я, конечно, не отказываюсь от своих слов, что марши – это для инфантильной публики, но все же желание провести свой досуг с такими же предпринимателями, поделиться проблемами у меня существует. Пускай это будет моим личным способом побороть психологические проблемы.

Перед маршем случилось убийство Немцова. Сделали ли это хунвейбины власти, раскаленные зашкаливающим уровнем ненависти в стране, или хранители режима, или сам Путин – неизвестно. Играть в «угадай, кто заказчик» не имеет смысла, уже и так хватает версий. Можно сказать одно: все было сделано очень и очень профессионально – с машиной, закрывающей камеру, с холодной хваткой, не позволяющей попасть в рядом стоящего соседа, с запланированным заранее отступлением. После сыгранной выстрелами «Оды радости», все это было послушно подано любимому хозяину на блюдечке под стены Кремля. Что, с одной стороны, исключает возможность убийства экзальтированными жертвами пропаганды. Но - с другой стороны – мало людей с опытом боевых действий, особенно в такой стране, как Россия, которые, живя в своей нищете, готовы порвать на части проклятых либералов, отмеченных перстом государя? Нет, не государя. Телевизора по просьбе государя.

Если даже версия о том, что убийство организовали сумасшедшие расстриги «русского мира», окажется правдой – это будет еще страшнее, чем если бы это убийство совершил лично ВВП. Расследование не продвинется ни на шаг, а руки-то станут развязанными, и город наполнят взбесившиеся обезьяны, прыгающие на головы, разбрасывающие фекалии и отгрызающие уши проклятой интеллигенции.

Знакомый считал, что убийство Немцова выгодно всем. Каждый смог его обыграть в свою пользу. Что в некотором роде кажется правдой. Но в политике не может быть по-другому. Политические убийства – это чудовищный спрут, который охватывает ветви исторических событий испокон веков. И каждый старается ухватить свой кусок пользы от смерти человека, обвинив в ней своих противников.

Сказать, что смерть Немцова как-то поменяла его мнение по поводу предстоящему митинга, я не могу. Он не удивился, просто пожал плечами и сказал: «Чего и следовало ожидать».

Вот когда митинг «Весна», переименованный в «Память о Борисе Немцове» прошел в Москве, я особо не следил, но желал услышать все подробности, заранее получив от знакомого обещание позвонить, когда все закончится. Итак, возвращаясь к началу рассказа, 1 марта, вечер, звонок из Москвы.

Голос знакомого:

- Людей собралось больше, чем я мог ожидать. Понравилось то, что среди флагов огромное количество составляли именно триколоры, показывая невозможность узурпации государственных символов одной политической силой. Но эта атмосфера... Эта депрессия, царившая на митинге. Неверие в какие-либо изменения. Вместе с лозунгами, связанными со смертью Немцова - хотя в большей степени царила тишина - звучали слова в поддержку Надежды Савченко и о прекращении войны в Украине. Многие возмущались, что, мол, этот митинг посвящен памяти конкретного человека и т.д. Но с другой стороны, разве можно винить людей в том, что они видят в нем последний митинг для России, в которой они стараются впихнуть как можно больше просьб? Мда… В толпе часто можно было услышать шушуканье о том, что оппозиция у нас ничего не делает, что народ такой оппозиции не доверяет. А интересно, что делает народ? Смог ли он организовать минимальные низовые правозащитные организации, способные просвещать людей в российском законодательстве, показывать коллизии, которые можно использовать в обход законов или постараться с их помощью отстоять свои права в суде, даже если он напрочь прогнил? Почему либералы только вопят об информационной блокаде, но не стараются двигаться в направлении минимального, но прорыва? Дорого? Все равно закроют? Народ не поймет? Да никто, в общем-то, и не пытается. Не о чем говорить. Да, это почти нереально, но ситуацию надо как-то качать. Нашел на марше людей, готовых заняться и вложиться в проект, напоминающий ваш «Stop Fake». Может быть, у нас что-то и получится. Будем стараться.

Вся эта ситуация в стране напоминает мне роман «Град обреченный» Бориса и Аркадия Стругацких. Когда люди в один прекрасный день перемещаются с Земли в непонятный абсурдный мир, который построили инопланетяне, называющие все это – Экспериментом. Защитников правопорядка или чиновников выбирают абсолютно произвольно, как и любую другую профессию. Сегодня дворник – завтра мэр. Ну, и в результате город под влиянием различных событий, в которых требовалось умное центральное управление, постепенно погружается в хаос. И вот, в самый разгар событий, когда жить стало совершенно невыносимо, все во главе с бывшим служащим рейха Фрицом, коммунистом Андреем и евреем Кацманом – от самых низов, до самых верхов – начинают брать власть в свои руки. Происходит переворот со всеми «вкусностями» – расстрелами, виселицами, пожарами. Наступает новая эра – утопическая, когда власть иерархична, экономика работает, зарплаты высокие, стабильность, а каждый гражданин вносит лепту в «Большой проект». Эксперимент превращается в государство. И все равно кто-то остается недовольным, начинаются бунты «сытые» или, как говорит Кацман, «духовные», и история вертится вновь.

Так и здесь. Пока что митинги себя исчерпали, а страна, в которой каждый милиционер – это Чикатило, а большинство чиновников расставлены по местам сумасшедшей рукой под названием «а попробуем так», постепенно движется к краху. Поэтому ждем Воронежа, когда холодильник укажет народу путь. И никто не скажет о 85%. В СССР в середине 80-х тоже говорили, что 90% жителей страны поддерживает действия властей. Куда они все делись в 91-м году? А когда начнется Воронеж, то с ним и Люцифер появится, приковав народец цепями к копытцам. В целом мы, россияне, ну, или, по крайней мере, большая наша часть, ожидаем ада. Кто там станет им управлять – Фриц, Андрей или Кацман – неясно. Все равно он будет жить в старой системе власти. Душонки россиян пососет. Так, к сожалению, происходило много лет. Ничего не менялось. С народом надо работать – народ остался прежним. Поезди в общественном транспорте. Кажется, что большая часть людей живет в додезодорантовую эпоху. Иногда они ведут себя так, что хочется книженцией поувесистее по лицу наотмашь треснуть. Ну, ничего … Как бы там ни было, лучше иметь Люцифера поспокойнее, чем сейчас. По крайне мере, вам, украинцам, станет хоть в чем-то легче. Главное – не останавливайте реакцию.

А мы и не собираемся. Мы, как те ноги, которые дергаются во сне (так наш мозг реагирует на засыпание, проверяя, не умерли ли мы). Решают принять законопроект, к примеру, об ответственности за критику власти – мы реагируем на раздражитель – возмущаемся, обсуждаем, критикуем или митингуем. Власть проверяет нашу реакцию, прощупывает уровни допустимого. И, пока мы ощущаем раздражитель и подергаемся в ответ на него, все дальше отодвигаются конвульсии предсмертные.

https://www.youtube.com/watch?v=JJ_gAShRSsk