Фашистов не видел

- Манас, на вас форма сепаратистских групп "Луганской Народной Республики". Как вы туда попали?

– Я попал туда добровольно в августе 2014 года, но контракт заключил в ноябре. Смотрел телевизор – российский Первый канал, РТР, другие телеканалы. Для меня было важно, что в 1941 году на войне погиб мой дед. Именно мои моральные установки меня и позвали. Телеканалы передавали, что там фашисты поднимают голову, нацисты, показывали свастику. Я сел в поезд, взяв билет до Самары. Оттуда попал в Ростов-на-Дону. Из него через другие российские города, через пограничный пост "Изварино" на автобусе добрался до Украины.

– И вы сразу присоединились к сепаратистам?

– Не в первый день. Пять дней была "пробивка" – проверяли мои документы. Я взял с собой военный билет и диплом об окончании военного училища. Сам я офицер в отставке, закончил в 1992 году Симферопольское высшее военно-политическое училище. Естественно, служил в Вооруженных силах. Потом был ранен при исполнении обязанностей. И с тех пор был в запасе. (с сайта)

- Ну как вы, сели в самолет и полетели, или как?

- Нет, я не сел в самолет. Я сел на поезд, взял билет до Самары. От Самары попал в Ростов-на-Дону. Оттуда на автобусе российские города прошел: Нижнекаменск, потом российский город есть перед границей, Донецк называется, через него, через пост в Изварино и попал.

– И вы сразу присоединились к сепаратистам?

- Да, но пока для меня непривычно понятие "сепаратист", лучше как-то можно говорить...

- ЛНР?

- Да, ополченец лучше.

– В Бишкеке у вас не было никаких контактов с украинскими сепаратистскими группами?

-– Были, но другие. Но они, скажем так, были направляющими, а не отправляющими. Сначала я вошел в Союз казаков зарубежья, связался с определенными людьми. Они дали мне направление. Со мной было 17 человек из Кыргызстана. Мы попали в Украину, потом было распределение, и я попал в отдельную бригаду особого назначения. Вот так и начались для нас боевые действия. Нас держали пять дней в фильтрационном пункте, проверяли документы, уточняли специальности. Я по своей специальности попал. Это был город Краснодон, через пять дней меня отправили в Луганск. Там в то время шли боевые действия. По прибытии познакомился с разведгруппой. Там были люди разных национальностей: сербы, чеченцы, казахи, осетины. Я попал к Че Геваре. Он семиреченский казак, живет в Калининграде. Он и был начальником разведгруппы. Потом начались непосредственно боевые действия. (с сайта)

- Какое оружие применяли лично вы?

- Применял СВД - снайперскую винтовку Драгунова, ну, естественно, АК 7.62, иногда был пулеметчиком.

- Наверное, не каждый день шли бои?

- Бои идут каждый день, там же проходит линия фронта, а линия фронта сейчас "просачивается". В то время была Славяносербск, Чернухино, Дебальцево, станица Луганская.

- Во всех этих местах вы участвовали в боях?

- Ну да, потому что это особая бригада, отдельная бригада особого назначения, гибридные войска, в принципе. Там как таковых родов войск нету. Попадаешь туда, там есть - мы называем их "игольщики" - те, которые поражают цели, вертолеты; есть танкисты, самоходная артиллерийская установка, артиллеристы есть. Ну мы, естественно, выполняли функцию разведки - то есть, постоянно были на передовых, тем более, поставлялась российская техника, то есть, радары обнаружения артиллерии, гаубиц. Я по специальности еще освоил РЛС - радиолокационную станцию, ну, естественно, обнаруживали противника, поражали, уничтожали.

- И все это вооружение поставлялось из России?

- Ну да, что скрывать.

- А командиры, управление, военное командование?

- Там гибридные войска. В Краснодоне сосредоточена 1 бригада Тульской дивизии, и в основном они где-то в районах Ростовской области и прямо на границе самой Луганской области, прямо в Краснодоне, расстояние между ними - километров 30-40. В нужный момент они поражают цели, выезжают, уничтожают, потом возвращаются. Все зависит от разведки - мы им поставляем информацию. И от этой информации зависит, насколько она достоверная, уточняется, потом уже приезжают «Грады», «Смерчи», гаубицы.

– Все это время, пока воевали, вы верили в то, что действовали правильно, уехав на Украину?

– Самый главный перелом у меня на этом и произошел: я думал, что там фашисты, но их в принципе не видел. Мы воевали с регулярной украинской армией. Мы брали в плен противника, уничтожали - ведь это война. У них есть некоторые прорехи – батальоны "Правый сектор", "Донбасс", которые формируются за счет волонтеров, ультранационалистов. Но где их только нет. Но фашистов я не видел. (с сайта)

- Вы сталкивались с ними напрямую?

- Ну да, я участвовал в боевых столкновениях.

- Вы брали в плен?

- Брали в плен, уничтожали и прочие вещи - это же война.

 - А сами попадали в плен?

– Нет. Но был ранен. Сначала поставка обмундирования, снаряжения были слабыми. С обеих сторон воевали банды. Там были разрозненные войска, как таковых регулярных войск там не было. Я как-то терпел все это. Но потом, когда видишь все в эфире… Там работает Первый канал, РТР, потом россияне открыли телеканал "Луганск-24". Там вся информация про войну, другой нет. Но окончательный перелом у меня произошел, когда я увидел российские войска, как они заходят, как воюют. У меня внутри что-то сломалось. (с сайта)

– У вас нет сомнений, что это были именно российские войска?

– Какие могут быть сомнения, если мы с ними вместе воевали! Сомнений быть не может... Чтобы понять, что это были российские войска, надо узнать способы их комплектования. Это не солдаты срочной службы. Это боеспособные части, которые дислоцируются в Южной Осетии, которые прошли первую и вторую чеченские войны. В основном контрактники. Их туда временами перебрасывают, иногда оттягивают назад. Но они при этом уходят без техники. В процессе они обучают людей, оставляют технику и уходят. Там фронт не очень однородный, бои происходят в разных населенных пунктах. (с сайта)

Но в основном бои идут в полях, в открытой местности.

– Как вы оцениваете подготовку ополченцев? Они получают постоянное обновление военными или военной техникой? Можно ли говорить о деградации?

– Деградация началась после заключения последних Минских соглашений. Они почему-то считают, что Россия и лично Путин их кинули. Они-то думали, что после Крыма их точно так же признают в качестве "Луганской Народной Республики", "Донецкой Народной Республики", потом оказалось, что их просто-напросто кинули. Шахтеров сейчас увещевают тем, что Луганская и Донецкая области получат особый статус в составе Украины. Они просто опасаются того, что, если станут регионом Украины с особым статусом, пройдет какое-то время - и начнется зачистка. Какая зачистка? Если СБУ будет работать, то сепаратистов все равно будут отслеживать и наказывать. Поэтому некоторые, кто воевали, выезжают из Украины. Вот, к примеру, друг со мной уехал в Ростов, он воевал и в Дебальцево, и везде, у него нет будущего, если две области вернутся в состав Украины. Как их увещевают, они просто должны воевать до последнего, у них нет другого пути. Они никому не верят. Не верят и тому, что их не тронут, уверены, что наступит момент, и все равно их привлекут к ответственности.

– Они получают военную технику и оружие?

– Да, они это получают. Однако сейчас там больше действует регулярная российская армия. Как таковых воюющих шахтеров почти не осталось. Добровольцев тоже осталось очень мало. Сейчас и нас заменяют регулярными войсками, это будут силы сдерживания, которые при любых условиях будут какие-то позиции отстаивать. (с сайта)

- Многие пишут, что есть материальный интерес, что людей вербуют за деньги.

- Нет, я не знаю, какой материальный интерес. Там изначально, с ноября, контрактная система у них началась. Начали формировать якобы полноценную армию Юго-Востока. Там даже у них есть Министерство обороны, Военная комендатура, но это, как бы сказать, все сосредоточено в народной милиции. Оно называется народная милиция и внутри Комендатуры, и Министерства обороны. Рядовой там получает 400 долларов в месяц, офицерский состав около 500 долларов. А остальным, тем, которые наемники, в принципе, мы – те, кто пришел из других республик, мы же наемники - нам уже платят по-боевому - за сбитую технику, за сбитую артиллерию и прочие вещи.

- Есть какой-то минимум?

- Сказать, есть какой-то минимум… Эти деньги тоже поставляются Россией. С декабря, бывало, вообще не платили. Было очень много рапортов от местных жителей, которые пришли ради этих денег во время перемирия, потому что они испытывали острую материальную нужду. Они не могли даже уехать, как беженцы. И они воевали, получая во время месяцев перемирия по 500 долларов. Это казалось неплохими деньгами в мирное время. Но когда начались боевые действия, они осознали, что риск слишком велик, а размер выплат - мал. Многие уходили со службы. С декабря ходили слухи о том, что деньги не платят умышленно, чтобы обещанием выплат задержать людей на службе. Выплаты возобновились после взятия Дебальцево. Все были на полях, кухня работала. Уходить было небезопасно. Домой можно было не вернуться. Ополченцев не отпускали, использовали методы психологического давления. Недовольных сажали на гауптвахту, или заставляли разгружать снаряды, а это непосильный труд.

 - Как вам удалось уйти?

– Мне повезло. Есть в законодательстве такое понятие, как отпуск. Мне его дали после того, как взяли Дебальцево. Потом мы сопровождали "груз 200". Контракт я не расторг – это могло вызвать подозрения. Я просто попросился домой, хотя на российской границе не хотели выпускать.

– Вы сказали, в вашем сознании произошел перелом. В чем вы разуверились?

– У меня был один мотив, он не оправдался. Оказалось, что все это – агитация и пропаганда. Хотя это очень прискорбно: я закончил военно-политическое училище, но попался на такую "утку". (с сайта)

- Наемники понимают, что Россия держит в секрете их имена, и что, если они погибнут, то могут стать безымянными солдатами, оставшимися навсегда в полях?

- Они этого не понимают. Попадая туда, все должны отключать мобильные телефоны, в целях военной безопасности. Но люди разные, многие умудряются делать фото для Твиттера.

– Какое было у вас ощущение? Силы ополчения мощнее украинских?

– Сами по себе силы ополчения, по большому счету, не представляют собой ничего. Преимущество им обеспечивает российская техника. Мне кажется, российская сторона мощнее, в последнее время ополченцам ЛНР начали поставлять гаубицы. И этих орудий – на целую дивизию. (с сайта)

- Гаубицы очень мощные - 22 килограмма тротила, их целый дивизион.

- Люди, воюющие на стороне ополченцев, понимают, что это помощь России?

- Да, конечно. Без России воевать было бы невозможно. Где брать оружие? Техника поставляется бесперебойно. Общаясь с пленными, я начал их понимать. Если бы на Кыргызстан напали агрессоры, пытающиеся отделить его территории, я бы тоже пошел воевать. Если захват Крыма еще можно оправдать историческими предпосылками, то сказки про нацистов на Донбассе звучат уже просто смешно. Я волен принимать решения, как свободный стрелок, и больше я туда не вернусь.

- Какой этнической национальности были те 17 человек, приехавших с вами?

- В большинстве киргизы.

- Все они живы?

- Я не знаю, мы служили в разных подразделениях.

- Если с ними что-то случится, кто будет их возвращать на родину?

- По положению ЛНР, ответственность на себя берет республика. Есть соответствующий закон и положения, в теории. На практике все по-другому. С выплатами также, в финчасти говорят: "Денег нет, Россия не поставляет".

- Что бы вы сказали молодым людям, сочувствующим ополченцам, которые хотят присоединиться?

- Не стоит их жалеть. Ополчение здравствует. Тем более, его не так много, в основном это уже регулярная российская армия. Более того, призывают россиян многих по принципу места рождения, многие родом из Донецкой или Луганской областей. Получить документы легко. У Луганской народной республики свои документы, печати, бланки - все спонсируется Россией. Так же обстоят дела с зарплатами, сухпайками и обеспечением солдат. Все это лоббируют российские советники. А тем ребятам, которые жили на этих территориях и пошли в ополчение, я скажу - это чужая война. Я бы сейчас пошел за Украину воевать. Это никакие не фашисты, это люди, которые защищают суверенитет своей страны. Вот сейчас я морально готов к слову "сепаратист". Я был сепаратистом, мне было тягостно слышать в свой адрес слова "боевик", "террорист", но сейчас я полностью с этим соглашусь.

- Вы изучали военное дело. Нарушили ли вы законы Кыргызстана?

- Я думаю, что не нарушил. Тем более, Россия лояльно к этому относится, а Кыргызстан сейчас тесно сотрудничает с ней. А вот с точки зрения того, что я ренегат и изменил свою позицию, тут опасаюсь преследований. Свободы слова у нас пока нет. Поэтому некоторые, воевавшие в ополчении раньше, уезжают из страны. Я себя небезопасно чувствую, поэтому говорю не под своим именем. У меня одна надежда на «Голос Свободы», мне кажется, что это единственный канал, не подверженный цензуре.

- Желаем вам мира и спокойствия.

Источник - Радио Свобода