Правый поворот в Латинской Америке: промежуточные результаты и перспективы

Примечание редакции. Публикуем статью Kitty Sanders о том, что собой представляет правый поворот в Латинской Америке и на какой стадии он сейчас.

Я начала говорить о правом повороте в Латинской Америке ещё в 2009-2010 годах. К тому времени произошли два важнейших события, которые позволяли с высокой степенью уверенности говорить о смене политического цикла в регионе: в Чили к власти пришёл правый президент Себастьян Пиньера, а в Гондурасе сместили левого лидера Мануэля Селайю, когда тот попытался провести референдум и изменить Конституцию, чтобы продлить своё правление — и на его место поместили сначала «кризисного менеджера» Роберто Мичелетти, а в 2010 президентом страны стал технократ Порфирио «Пепе» Лобо. Вопреки известным тезисам о «путче», должна повторить — в Гондурасе не было никакого путча, а было выполнение постановления Конституционного суда, военные сделали ровно то, что им сказала сделать судебная система — и не пошли дальше. Проблема заключалась в том, что в этой стране не существует процедуры импичмента (как и в большинстве стран региона), поэтому Селайю пришлось смещать таким образом. В самом начале 2012 года я написала подробную статью, подводившую черту под гондурасским прецедентом. 

Президент Гондураса Пепе Лобо и Папа Римский Бенедикт XVI

Тем не менее, абсолютное большинство моих оппонентов как из праволиберального, так и из левого лагеря были настроены довольно однообразно — они считали, что ультралевый ALBA непоколебим, Mercosur будет вечно задавать левый тренд, а в Аргентине, Бразилии, Венесуэле, Боливии левые не уйдут. В Боливии Моралес до бесконечности продлял себе президентские полномочия, в Аргентине киршнеристы тоже планировали переписать Конституцию, в Никарагуа сидели «непотопляемые» сандинисты, а в Венесуэле власть передавалась от одного популиста-психопата к другому. Бразилия контролировала эти процессы через Foro de São Paulo. Казалось, Латинская Америка обречена на «левое политическое существование». Ждать помощи было неоткуда: в Европе не наблюдалось консолидированных правых сил, подобных тем, которые лоббировали правых президентов и диктаторов в 70-80-е (Испания, Португалия, Британия), а новая латиноамериканская политика США заключалась в максимальном уходе из региона и отгораживании от него визовым режимом. Присутствие США более-менее обозначалось только в Центральной Америке, остальной регион постепенно склонялся в сторону Китая и России. Исключение составляли разве что рассудительная консервативная Чили и искренне ненавидящая коммунизм Колумбия, хотя и она повернулась лицом к стремительно поднимавшемуся Китаю.

Когда я говорила о начале правого поворота, мне практически никто не верил. Либералы правого толка говорили, что я выдаю желаемое за действительное; военные и консерваторы вздыхали и утверждали, что Чили и Гондурас — это случайные флуктуации. Левые же просто смеялись и твердили, что победа за ними, следующим президентом Чили станет Камила Вальехо, а случайные приходы к власти правых — это агония правых режимов «политически отсталых» Чили и Гондурасе (забавно, что политическая система Чили — одна из наиболее адекватных, что мне встречались). Никого из моих оппонентов-пессимистов не убедил даже абсолютно невероятный выпад Парагвая против всей левой системы, сложившейся на континенте. Это случилось в 2012 году: там объявили импичмент левому президенту Фернандо Луго. Парагвай был на год заблокирован в региональных левых союзах, его экономику пытались сломать всеми силами, оттуда отзывали послов, чтобы поместить его в дипломатическую изоляцию, на него давили; Чавес, Моралес и Киршнер закатывали истерики, а первый вообще опускался до прямых угроз — впрочем, ему было не впервой.

Людей не убедило даже то, что в 2014 году в Буэнос-Айресе с большим шумом прошёл съезд ветеранов «старой Правой», на котором присутствовали высокопоставленные представители практически всех стран Южной Америки и посланник от Ватикана. Для меня, хорошо знающей историю региона, это было абсолютно однозначным признаком — «лёд тронулся».

Не то, чтобы я была оптимисткой — вовсе нет. Я реалистка. Если абсолютное большинство фактов указывает на какой-то предсказуемый итог, а непредсказуемых элементов в системе нет — значит, результат тоже будет предсказуемым. Это не оптимизм. Это способность сказать, что два плюс два будет равно четырём при любых погодных условиях.

Что ж, предлагаю взглянуть на политический ландшафт, который сложился в регионе к 2016 году.

В Аргентине у власти правый президент Маурисио Макри. Правые также последовательно взяли два важнейших (исторически) поста в стране: губернатора и мэра столицы. Первым впервые стала женщина — Мария Эухения Видаль; вторым — топовый функционер партии PRO Орасио Родригес Ларрета.

Китти Сандерс и мэр Буэнос-Айреса Орасио Родригес Ларрета

В Перу левые потерпели сокрушительное поражение. Кейко Фухимори разделала всех оппонентов в первом же туре, обойдя их почти в два раза. Следом за ней шёл другой правый кандидат — Педро Пабло Кучински, тройку лидеров замыкает левая Вероника Мендоса. Но, учитывая популярность дочери Альберто Фухимори, у конкурентов нет шансов.

В Бразилии объявлен импичмент Дилме Руссефф.

В Боливии Эво Моралес проиграл референдум, который должен был продлить его полномочия ещё на шесть лет (он, подобно некоторым нечистоплотным президентам, любит продлять сроки президентского правления и пожизненно сидеть на троне — хорошо хоть не объявил страну Боливийской Империей Аймара).

В Венесуэле парламентская оппозиция взяла власть. Безраздельному и безгранично дурацкому правлению Чавеса-Мадуро указали на дверь.

В Гватемале отстранили правого коррупционера Отто Переса Молину, и на его место пришёл харизматичный евангелист Джимми Моралес, поклонник «народного» капитализма, антикоммунист и любимец публики.

Правый международный Тихоокеанский Альянс превратился во влиятельнейшую силу в регионе, куда более привлекательную, чем бюрократический, неповоротливый и коррумпированный Меркосур и тем более чем рассыпающийся ALBA. Об Альянсе я рассказывала в интервью Открытой России, которое лежит у меня на сайте.

Кажется, это уже не «правый крен». Это настоящий разворот вправо. Отрицать это в принципе невозможно: через год-два 90% региона будет в руках правых, и именно они будут задавать повестку.

Однако расслабляться рано. С одной стороны, в регионе чрезвычайно сильно влияние России и Китая. С другой, «правый» — это ещё не признак хорошего президента; правые бывают разными. Например, парагвайский президент Орасио Картес. Крупный бизнесмен, владелец футбольного клуба, набрал технократов в кабинет — а результатов мало. Его называют одним из худших президентов в истории; страну сотрясают политические кризисы; периодически обострялась внутрипартийная межфракционная война. Или гватемалец Отто Перес Молина: обещал легализовать марихуану и декриминализировать кокаин, прекратить войну с наркотиками, навести порядок и разогнать преступность, выжечь коррупцию — а в итоге был выведен в наручниках за эту самую коррупцию — вероятно, слишком увлёкся выжиганием.

Поэтому я решила дать краткий анализ правым тенденциям в регионе и подвести кое-какие промежуточные итоги.

Начать стоит с Аргентины — она запустила последнюю, решающую фазу разрушения левой сети.

Президент Аргентины Маурисио Макри

Маурисио Макри начал с того, что отменил систему финансово-валютного контроля, с помощью которой киршнеристское правительство ускоренными темпами превращало Аргентину в Венесуэлу. В стране было всё: и двойной курс, и инфляция, и перманентное состояние дефолта, и массовая безработица, с которой правительство пыталось бороться дикими кейнсианскими мерами, что в условиях крайней непривлекательности и малой ёмкости аргентинской экономики, выливалось в наёме десятков тысяч членов Хустисиалистской партии на государственные посты, где они в буквальном смысле ничего не делали. Была и система нищенских пособий, и деньги в мешках для регионов, населённых автохтонами — традиционным электоратом левых. И невозможность получить доллары и евро из-за рубежа по нормальному курсу — при рыночной стоимости аргентинского песо, составлявшей 16-18 за доллар, государство принудительно удерживало курс 1:8, и на руки вы получали не 16-18 тысяч, а только 8000, при том, что цены в стране сравнимы с чилийскими, а цены на аренду недвижимости — гораздо выше. После отмены ограничений и раскручивания рыночных гаек песо немедленно обвалился. Либералы и радикалы требовали, чтобы цены были отпущены в свободное плавание, однако Макри и министр финансов Прат-Гай начали действовать более осторожно, постепенно отпуская цены и привлекая инвесторов в страну. Параллельно, помня о страшном ударе, который нанёс Аргентине нефтяной шок, случившийся в 1979 году после свержения Великого шаха в Иране (тогдашние события поставили под угрозу программу выдающегося либерального консерватора Мартинеса де Ос, который был министром финансов; вторым фактором, угробившим его работу, стала бесчеловечная, безграмотная и крайне агрессивная деятельность военной хунты), Макри поднимает тему альтернативной энергетики — Аргентина намерена запустить масштабные и амбициозные проекты, связанные с солнечной энергией.

Правительство реструктуризировало долги страны и начало выплачивать их, несмотря на масштабные левые протесты. Был погашен долг за газ перед Боливией.

Хосе Альфредо Мартинес де Ос

Налоговая политика новой администрации достаточно осторожная, но вполне похвальная. Макри отменил налоги на экспорт зерна, говядины и рыбы. Киршнеристские ограничения сильно мешали аргентинским фермерам, которые регулярно устраивали протесты против левых антирыночных ограничений. Он снизил налог на экспорт сои, а кроме того — повысил минимальный уровень зарплаты, с которого выплачивается подоходный налог. Отныне лишь работники, зарабатывающие более 30 000 песо в месяц (чуть больше двух тысяч долларов) будут его платить. Макри также обещал полностью отменить подоходный налог с зарплаты.

Президент и его люди ведут жёсткую борьбу против кейнсианской (перонистской) модели, убивающей экономику страны. Из-за неё Буэнос-Айрес регулярно удостаивается малопочётного титула «столицы инфляции». В общей сложности были уволены десятки тысяч бездельников. В первые же дни Макри показал, что полумер не будет: из Сената выкинули 2035 бездельников, а ещё через несколько дней были уволены около пятисот работников Министерства культуры. Начались чистки в банковской системе и в регионах. Осмелевшие губернаторы, которые боялись киршнеристов и атак со стороны левых, объявили, что никаких «чёрных» выплат организациям коренных жителей больше не будет. В регионах начались массовые брожения вовлечённых в наркотрафик, получающих теневые деньги из бюджета, привыкших к «чёрным» коррупционным средствам организаций, типа Organización Barrial Túpac Amaru. В провинции Хухуй, где, собственно, и действовала OBTA, развернулась настоящая политическая война между губернатором Херардо Моралесом из партии Unión Cívica Radical и главой OBTA Милагрой Сала.

При этом с правами человека всё хорошо. Многие опасались нападок на ЛГБТ или права женщин со стороны новой администрации, однако люди, работающие там, зарекомендовали себя, как трудоголики и профессионалы, которым вообще не важна гендерная составляющая. Женщин у власти много: министры Патрисия Бульрич, Сусанна Малькора, губернатор провинции Буэнос-Айрес Мария Эухения Видаль, глава Антикоррупционного комитета Лаура Алонсо и многие другие; правящая коалиция выглядит вполне про-феминистской. Макри — президент вполне европейского уровня, владеющий английским и испанским, хорошо образованный и лишённый каких-то симпатий к архаике. Его ближайшее окружение — например, Орасио Родригес Ларрета, мэр столицы, сенатор Диего Сантили, или глава think tank-а Pensar Иван Петрелья, люди чрезвычайно приятные, воспитанные и простые в общении, я ни разу не слышала от них каких-то высокомерно-сексистских высказываний. Власть старается поддерживать диалог с обществом; о каких-либо серьёзных нарушениях прав человека не слышно, если не брать в расчёт левую пропаганду, в которой «ужасы макризма» чаще всего выглядят так: «Рабочий Серхио Рамирес поцарапал палец — так давайте же устроим забастовку и свергнем проклятого Макри, ведь это из-за него страдает пролетариат».

Иван Петрелья и Китти Сандерс

В конце концов, Макри поддерживает большинство населения — а это важный показатель. Пока против Макри выступают только профессиональные левые и подконтрольные им профсоюзы. Ещё постоянно бастуют таксисты — им не нравится система Uber. При том, что в результате разморозки рынка стоимость коммунальных услуг выросла в несколько раз! Аргентинцы очень не любят платить за коммуналку — но терпят и доверяют президенту.

Кейко Фухимори

Перуанская ситуация тоже внушает оптимизм. Кейко Фухимори — опытный политик, представительница серьёзной политической династии, к тому же меня не может не радовать тот факт, что Перу впервые возглавит женщина-президент.

Кейко обещает покончить с преступностью, которая является настоящим бичом Перу ещё с тех времён, когда в стране хозяйничали сендеристы. Альберто Фухимори уничтожил Сендеро Луминосо, но создал проблему с сильным государством и госбезопасностью — в результате местная «гебня» взяла на себя управленческие функции, начала «управлять» рынком — и в итоге подставила самого Фухимори. Кейко ставит на увеличение штата полиции и улучшение качества жизни людей через создание рыночной экономики, гибкой и необременительной налоговой системы и содействие свободному предпринимательству и свободной торговле.Также звучали обещания улучшить систему медицинского страхования и «экологизировать» законодательство.

Она ведёт кампанию очень уверенно, параллельно заручившись голосами женщин и неоднократно повторив, что никаких нарушений прав человека при ней не будет. Она также извинилась перед пострадавшими во время режима её отца и пообещала компенсации. В программе её партии много хороших слов в адрес индивидуализма, предпринимательства и отлаженных государственных институтов — посмотрим, сможет ли она реализовать её.

Важно помнить, что Фухимори-старший сильно ориентировался на Японию. Сегодняшняя проблема Перу — серьёзная зависимость от Китая; президента Ольянту Умала не раз обвиняли в том, что он превратил Перу в китайскую колонию. Есть шанс, что с приходом к власти Кейко наступит «японский» период в перуанской внешней политике, а сотрудничество с Китаем хотя бы стабилизируется на одном уровне, без положительной динамики.

Бразильцы протестуют против социализма XXI века с плакатами «Меньше Венесуэлы, больше Аргентины» (т.е. «меньше Мадуро-социализма, больше Макри-капитализма»)

Дела в Бразилии идут не так безоблачно. С одной стороны, прекрасно, что там объявили импичмент Дилме; вообще очень хорошо, что эта тема начала разрабатываться правоведами, ведь раньше аналогом импичмента был военный переворот. Как по мне, то путчи — это крайняя мера, к которой вообще лучше не прибегать.

Ещё лучше — то, что, согласно моим же прогнозам, распад «блока БРИКС» начался с буквы Б — Бразилия не вернётся в орбиту влияния РФ, и, надеюсь, будет понемногу отдаляться от Китая.

Однако первые шаги и.о. президента Темера вызывают опасения. Во-первых, в новом правительстве нет женщин. Это можно было бы объяснить нежеланием политика иметь дело с «социалистками» из кабинета Руссефф, если бы мужчины, которых он назначил на государственные посты, сами не имели отношения к экс-президенту. Но ведь в новом кабинете, что называется, знакомые все лица! Некоторые из этих знакомых лиц сами проходят по коррупционным скандалам.

Темер начал сокращать количество министерств, при этом под удар попаломинистерство по правам женщин и меньшинств. В принципе, сокращение правительства — это почти всегда хорошо, но когда сокращение идёт за счёт каких-то меньшинств, становится как-то не по себе. Здесь очевиден какой-то личный подтекст. К тому же с приходом к власти Темера бразильские военные оживились, начали комментировать внутреннюю политику государства и постить трогательные ролики о молодёжи «старых добрых времён» (периода хунты) и нынешней — распущенной и невыносимой.

Массовые протесты в Бразилии против спорных и сомнительных реформ Темера

Я прекрасно знаю, что из себя представляла бразильская военная диктатура, когда ей попадала вожжа под хвост. Артур да Коста-и-Силва, например, прославился созданием совершенно невыносимой атмосферы цензуры и страха в стране, которая утомила даже его соратников. Испугавшись антиправительственных манифестаций и деятельности подпольных левых террористических групп, он распустил Конгресс, приостановил действие Конституции, организовал ряд парамилитарных военизированных бригад и фактически сделал Бразилию тоталитарной страной. Были похищены тысячи человек, по подозрению в «подрывной деятельности» многих бросили в тюрьмы. Объектами охоты для парамилитарес были объявлены даже бездомные! В результате ополоумевшего маршала сместили свои же соратники, воспользовавшись вовремя поразившим его инсультом и Институциональным Актом №16.

Словом, перемены в Бразилии хороши в части отстранения Дилмы и начала институциональной разработки легальной процедуры импичмента, но весьма тревожны в смысле действий нового правительства.

Впрочем, поживём-увидим: новая власть уже начала оправдываться по поводу отсутствия женщин в кабинете министров; сам Темер обещает прижать коррупцию, особенно связанную с корпорацией Petrobras. Важно также помнить, что Темер — и.о. президента, т.е. фигура краткосрочная. Важно выбрать нормального президента после него.

Картина в Боливии и Венесуэле меняется медленно. Отчасти это объяснимо тем, что президенты там всё ещё находятся у власти; отчасти — тем, что оппозиция сильно запугана, находится за рубежом, или вообще сидит в тюрьмах. Однако процесс уже не остановить. Если с приходом к власти Макри в Аргентине можно было говорить о масштабнейшей «пробоине» в левой сети, наброшенной на Латинскую Америку, то с выпадением из неё Бразилии и Перу имеет смысл изменить формулировку на «остатки левой сети, которые по досадному недоразумению всё ещё плавают по территории освобождающейся от неосоветского колониализма и «социализма XXI века» Латинской Америки».

Как дальше пойдёт развитие континента? Кто знает. Даже самые верные шансы можно бездарно спустить в трубу. Нельзя думать, что власть «правых» автоматически гарантирует хороший исход. Важно помнить, что власть чаще всего является источником проблемы, а решение проблемы — это сильное гражданское общество, открытый рынок, соблюдение договоров, взаимное доверие, либерализм в социально-культурной сфере и консерватизм в сфере финансовой.

Источник: Kitty Sanders