Как и где мы судимся с Россией

Украина судится с Россией в Международном суде ООН касательно событий на Донбассе. Вчера это известие стало для многих новостью и приковало внимание к телеэкранам. Наши были молодцы: речь замминистра иностранных дел Украины была яркой и серьёзной. Поэтому сейчас «Пётр и Мазепа» расскажет вам не только об этом процессе, но и о других судебных процессах «Украина против РФ». Ведь бои идут не только в Гааге.

Когда автор этих строк встретился с министром юстиции Украины Павлом Петренко, чтобы поговорить о попытках Украины вернуть своё в международных судах, он собирался делать интервью. Уже по ходу беседы стало понятно, что это будет плохим способом изложить материал. Слишком много подробностей, требующих пояснений, слишком много моментов, которые политику прямо говорить не комильфо. Поэтому не будем отступать от традиций ПиМ и расскажем обо всём по порядку, а министра просто будем цитировать — как эксперта в вопросе.

Итак, Украина противостоит России в:

• Международном суде ООН;
• Европейском суде по правам человека;
• Международном уголовном суде;
• международных арбитражах, но уже не на уровне государств, а на уровне экономических субъектов;
• местных судах — в разных статусах. Например, в Голландии — как относительно сбитого Boeing 777, так и скифского золота.

Разберём по порядку, что за суды, что мы в них подали и на что можем рассчитывать.

Международный суд ООН

– Я уверен, что РФ готовилась к крупному вооружённому «собиранию земель» ещё с момента распада СССР, — утверждает Петренко. — Ещё с 1990-х годов российская дипломатия избрала простую тактику: при присоединении к любому соглашению, предусматривающему решение вопросов в международном суде, Россия настаивала на оговорке, что для распространения его юрисдикции на территорию РФ требуется отдельное согласие руководства страны по каждому делу. Поэтому судиться с Россией в Международном суде ООН сложно. Но не невозможно. Мы проанализировали весь массив международных договоров как самой России, так и СССР, в которых она выступает правопреемницей, и нашли некоторые, в которых России так и не удалось обеспечить себе иммунитет. В частности, те, которые применимы к нашему конфликту.

Речь идёт о Конвенции о запрете финансирования терроризма, Конвенции о запрете дискриминации, а также, отдельно, Конвенции по морскому праву (в последнем случае дело касается использования украинского морского шельфа).

Перед глазами у нашего Минюста стоял негативный опыт Грузии. Последняя сразу после войны с РФ пошла в суд, не потратив достаточно времени на досудебную работу, в результате чего ей вернули весь пакет документов из-за несоблюдения процедуры. Наши готовились тщательнее, потратив два года на попытки создать досудебный арбитраж и попутный сбор документов. Сработало — по крайней мере, наши иски приняли к рассмотрению. Процессуальный график, по словам министра, должен занять около пяти-шести лет, считая с этого года. Из плюсов: у нас уже есть хорошая доказательная база, собранная, в частности, для других судов — того же ЕСПЧ, о котором речь пойдёт дальше. В ней — и факты связи между РФ и террористическими войсками, и факты дискриминации. Как вынуждена выкручиваться Россия, вы, наверное, уже видели по первым трансляциям из зала суда — объявляя танки полезными ископаемыми шахтного способа разработки. Не очень, в общем, убедительно.

Чего может потребовать этот суд? В первую очередь денежных компенсаций. Разумеется, есть ещё необходимость прекратить незаконные действия и по возможности ликвидировать нанесённый ими ущерб, но нет способов заставить страну это сделать.

Возможно ли игнорирование решений Международного суда ООН? Пока был один прецедент: в 1986 году США отказались выполнять решение по делу «США против Никарагуа» (речь шла о финансировании американцами оппозиционных «контрас»), объявили о выходе из-под юрисдикции суда и заблокировали резолюцию, обязывающую их к выплатам, через право вето в Совбезе ООН. Потом подождали новой смены правительства в Никарагуа и прощения тем долга.

Может ли РФ тоже попытаться? Теоретически — да. Практически — может ли она себе позволить то, что могли себе позволить США в 1980-х? Можно проверить.

Европейский суд по правам человека

Украина подала туда пять больших исков.

– Чтобы вы понимали, за всю историю ЕСПЧ он рассмотрел лишь 17 дел, где истцом и ответчиком выступали целые государства. С нашими — 22, — уточняет Петренко.

Иски начали составлять ещё с марта 2014 года.

Первый — общекрымский. Туда входит весь комплекс нарушений прав человека в оккупированном Крыму: убийства и похищения украинцев, в том числе крымских татар, нарушения имущественных прав, и даже такая экзотика, как незаконное присвоение гражданства. Помните слова Сенцова: «Я не крепостной, чтобы меня с землёй передавать»? Второй — совокупный касательно преступлений «гибридных войск» и администраций на Донбассе за 2014 год. Третий — более узкоспецифический, он касается вывоза детей-сирот из Луганщины на территорию РФ в 2014 году. Четвёртый иск касается событий 2014–2015 годов, пятый — 2015–2016 годов. Такое хронологическое разделение было сделано по просьбе самого аппарата ЕСПЧ из-за масштабов дела. Сейчас готовят шестой иск, а также межгосударственное заявление с осуждением запрета Меджлиса — тут пауза, по словам министра, взята по настоянию самих представителей крымских татар.

Это только межгосударственные. Индивидуальных исков по Крыму и Донбассу против России — более трёх тысяч.

По первому, крымскому, иску суд даже принял предварительное решение с призывом к РФ вернуть свои войска на места дислокации. Естественно, та проигнорировала призыв, но зато потом это игнорирование легко в основу многих решений относительно конфликта в Совете Европы, ПАСЕ и ООН.

Что может сделать ЕСПЧ? Обязать Россию выплатить компенсации за установленные факты нарушения прав человека. Теоретически она должна будет это сделать, согласно её обязательствам как члена Совета Европы (даже выход из него не освобождает от ответственности, если дело уже было возбуждено). Правда, предыдущее сопоставимое дело, касавшееся оккупации Турцией Северного Кипра, длилось несколько десятилетий. Закончилось оно требованием ЕСПЧ в 2014 году выплатить грекам-киприотам более 90 млн евро (напомним, турецкие оккупанты отторгли у киприотов примерно треть страны). Характерно, что Турция до сих пор отказывается выплачивать. Украина же лишь по предварительным оценкам только потерь в Крыму требует от РФ более 100 млрд долл. При этом министр прогнозирует, что судебные разбирательства в ЕСПЧ будут длиться 5–7 лет. Но сам оговаривается: это беспрецедентное по масштабам дело, больше турецко-кипрского, так что любой прогноз будет неточным.

Так что этот суд скорее для того, чтобы установить массовые нарушения прав человека в Крыму и на Донбассе, а не сам факт агрессии (это не прерогатива ЕСПЧ).

Международный уголовный суд

У нас в этот суд подано два иска. Первый — относительно событий на Майдане, и РФ он пока не касается (хотя может, если в процессе будет доказана причастность российских спецслужб к силовым действиям, применённым против активистов). Пока он против Януковича и его окружению. Второй — касательно оккупации Россией части территории Украины, а именно — Крыма. Донбасс, опять-таки, может быть, по словам министра, добавлен по ходу дела. Если удастся доказать, что события в Крыму и на Донбассе — части одного права.

МУС наказывает тюремным заключением и, теоретически, способен выдать ордер на арест преступника. То есть возможна интересная ситуация, в которой при выезде того или иного российского (или бывшего украинского) чиновника в страну, признающую юрисдикцию суда, тамошние правоохранители будут обязаны его арестовать. Напоминаем, у международных договоров — приоритет над местным правом. На практике с этим сложности. Так, МУС заочно осудил, например, лидера Судана Омара аль-Башира. Тот теперь выезжает из страны только в очень дружественные государства, но в остальном вполне себе здравствует. А вот другой осуждённый судом, Муаммар Каддафи, не здравствует. Но и решение суда в его судьбе особой роли не сыграло. Пока что крупнейший прецедент успешного решения суда — то, что экс-президента Кот-д’Ивуара Лорана Гбагбо всё-таки арестовали и отправили на скамью подсудимых.

Как видим, для начала «крупную рыбу» желательно лишить должности. Впрочем, и то хлеб.

Есть с Международным уголовным судом и другие проблемы.

Основная — то, что он создан на основе Римского устава, документа, который не ратифицировала ни Украина, ни Россия. Наша страна, затормозив из-за конституционной реформы, обещала это сделать позднее, а пока выкрутилась — Рада приняла отдельный закон, распространяющий действие юрисдикции МУС на всю территорию Украины. В принципе, это ок: статья 11 Устава предусматривает и возможность подачи заявки страной, не ратифицировавшей Устав.

С Россией вышло ещё смешнее. 15 ноября 2016 года прокурор МУС Фату Бенсуда опубликовала доклад, в котором действия РФ в Крыму были чётко классифицированы как оккупация с сопутствующими преступлениями и нарушениями прав человека. 16 ноября президент РФ Владимир Путин заявил о выходе своей страны из-под юрисдикции суда. Он в домике, видите ли.

Вторая проблема — МУС сможет полноценно рассматривать преступления агрессии только после того, как 30 государств-членов ООН ратифицируют соответствующую поправку. Пока там 20 с небольшим. Тем не менее, МУС может рассматривать сопутствующие преступления.

Третья проблема — МУС обычно рассматривает дела уже по завершению непосредственной агрессии. То есть в нашем случае можно рассматривать Крым, но намного сложнее — Донбасс.

Международные арбитражи и местные суды

В них зачастую участвует не государство Украина, а отдельные субъекты. Например, «Нафтогаз» судится в Стокгольме сразу по нескольким направлениям: защищается от иска «Газпрома», требующего компенсации за отход от формулы «бери или плати»; контратакует противника, требуя гарантий по транзиту и возможности виртуального реверса; отдельно спорит уже с российским государством, требуя возмещения за кражу его имущества в Крыму.

Но это тема для отдельного материала, и немаленького.

К этой же категории можно отнести судовой процесс касательно сбитого малайзийского Boeing 777, о котором мы уже многократно писали.

Небольшая, но приятная переможенька на этом фронте — победа Украины в окружном суде Амстердама в деле по скифскому золоту Крыма. Дело, впрочем, сейчас на апелляции, но если апелляционный суд не найдёт ошибок в действиях окружного — золото вернётся в Украину.

На что мы можем надеяться

У Украины, безусловно, есть все шансы установить в международных судах истину и осудить Российскую Федерацию и за оккупацию Крыма, и за разрушение Донбасса, и за Boeing 777, и даже за вывезенных из Луганска сирот. Собственно, не так и сложно добиться формального признания, что чёрное — это чёрное, а не гибридное белое. Вина России — исторический и медийный факт, и официальные решения международных судов его лишь закрепят.

Получится ли стрясти с России реальные компенсации? Маловероятно. В конечном итоге одна из задач России — именно расшатать действующую систему международного права. Подчиниться ей, признать свою вину, выплатить компенсации? Для нынешних кремлинов это исключено, и у нас нет оснований полагать, что следующие кремлины будут человекоподобнее. Возможно ли взыскание российской собственности за рубежом вне зависимости от её мнения по этому поводу? Теоретически это возможно — см. пример конфискаций по делу ЮКОСа. Практически, если и станет реальностью, то вряд ли это окупит потери Украины. Простите, но какую собственность РФ за границей можно конфисковать, чтобы её стоимость покрыла цену Крыма? Калининградскую область?

Другое дело — что решения судов влияют на европейскую и американскую политику, равно как и на мнение электората зарубежных стран. Чем больше таких решений, тем проще добиваться продления санкций, тем проще объяснять, зачем помогать Украине, тем проще изменять восприятие двух воюющих стран в нашу пользу. А это тоже критически важно, даже в самой далёкой перспективе.

Ну и, наконец, кто знает, как вывернет кривая? Милошевич и Пиночет тоже когда-то думали, что суд им не грозит, а поди ж ты.

– Все суды, которые мы сейчас инициируем, когда-нибудь лягут в основу общего уголовного процесса. Это сбор доказательной базы против конкретных личностей, с конкретными фамилиями, которые виноваты в тех или иных преступлениях против человечности. Я уверен, рано или поздно эти люди встретят свой Нюрнберг, — уверял автора этих строк министр юстиции.

Министру этот оптимизм по должности положен. Возможно, зря он так. Но если в Кремле уверены, что им это точно не грозит — это тоже, наверное, зря. У истории бывают странные повороты. Конечно, после всего произошедшего нам приятнее видеть Путина с его сворой не в образе Милошевича, а в образе Чаушеску или Каддафи. Но работать-то нужно на все позитивные варианты.

Виктор Трегубов