Будем бунтовать, пока мы молоды
Всем привет, мои немногочисленные читатели. Продолжаем культурную тему протестов, бунтов и прочих массовых беспорядков.
Сегодня поговорим о студенчестве. Эта часть любого более-менее современного общества известна своей буйной природой — так давайте же разберёмся, откуда ноги растут у этого интереснейшего явления?
Для этого давайте разберём первый в истории студенческий бунт, который произошёл в 1229 году в славном городе Париже. Включаем саундтрек и поехали погружаться в ололокультурную историю. Слушать же сегодня будем, естественно, «Гаудеамус».
Собственно, что же случилось на одной из масленичных недель в начале XIII века? А вот что: толпа студентов Парижского университета решила хорошенько повеселиться в одной из таверн. Юнцы сорили деньгами, задирали гостей и в конце концов зацепились языками с владельцем таверны.
Так, слово за слово, охранник и выкинул на улицу перепившего студента. Его камрады не стерпели такого хамского отношения и разнесли таверну в хлам — включая хозяина, посетителей и первых попавшихся на улице прохожих.
Городская стража явилась на место. Но вместо того чтобы повязать зачинщиков и решить проблему, они пустили в ход оружие. Были убиты двое студиозусов. Регент короля (Бланка Кастильская) поддержала стражу. Она заявила, что студенты переборщили и должны быть наказаны.
И тут-то вмешательство городских властей вызвало настоящие беспорядки, имевшие последствия в мировой истории. К тому же, поддержанные руководством университета.
На первый взгляд — совершенно обычная история, коих за время существования студенчества было не так уж и мало.
Но если присмотреться, на свет выходят некоторые непонятки для случайного читателя этих строк. Во-первых, здесь студенты явно показаны как некие элитарии, которых и пальцем тронуть нельзя. Во-вторых, университет выступает как некая сила, которая противопоставлена городу.
А в-третьих, как-то не вяжется типичный образ студента с мажорами, бесившимися с жиру.
На самом деле, тут всё просто — главное, вспомнить что из себя представляли в XIII веке студенты вообще. А также университеты в частности и конкретно Парижский университет.
Минуточку, на дворе были тёмные века тотального господства католической церкви в Европе. Папа в этих условиях — сильнейший феодал, диктующий свою волю королям и императорам. И вот в этой картине яркими мазками расцветают университеты, создаваемые по прямому распоряжению Папы Римского.
Заведения, имеющие собственную стражу и свои внутренние законы. Эдакие анклавы Ватикана в больших городах.
Студенты того времени действительно были высшей кастой, подсудной лишь церковному суду. Элита, так сказать. Белая кость. Что, в общем-то, неудивительно: обучение стоило очень дорого, и отправить отпрыска в университет могли себе разве что самые влиятельные феодалы.
Сами понимаете, что богатая молодёжь быстро поняла своё положение. И потому творила в городах то, чего душе пожелалось.
Хотите аналогию? По уровню безнаказанности — прямо как наши народные депутаты, гасающие по городским дорогам под наркотой. А тут какое-то быдло посмело не то, что тронуть… даже убить несчастное дитятко ноунейм герцога-барона. Нет, ну так нельзя. Вы чего вздумали, холопы?
Давайте зайдём с другой стороны. Появление в городах университетов (и населяющих их студентов) воспринималось средневековым социумом, поделённым на своего рода касты, как появление ещё одной гильдии.
Но здесь мы снова упираемся в вопрос юрисдикции. Гильдии подчинялись городским и королевским законам, а университеты — нет.
Возникшая проблема впоследствии получила название Town and Gown: буквально «город и мантия». Студенты, формально относившиеся к церкви, носили монашескую одежду, отсюда и термин.
Лирическое отступление. Помните пафосные мантии и головные уборы с кисточками? Их сейчас надевают во время «посвящения в студенты» и на прочих разнообразных студенческих ивентах. Так вот оно родом оттуда, из монашеской одёжки первых студиозусов. Дань уважения прошлым временам.
Но в XIII веке, как я уже сказал, проблема возникла вполне конкретная.
Если следовать логике, когда кому-то не очень радостно — его нерешённая проблема рано или поздно прорвёт дамбу, и тогда взгрустнут решительно все.
В нашем случае, дело города и мантии не разрешалось вообще никак. Папу Римского, как и всё высшее руководство церкви, вполне устраивала такая ситуация. Они часто использовали университеты как рычаг давления на местных феодалов.
К тому же, поймите правильно роль студентов. Им на протяжении десяти лет (средний срок обучения) день за днём повторяли о непогрешимости церкви, неподсудности и ничтожной мирской власти в большинстве своём.
В будущем ребята распространяли эти нарративы, даже если не становились церковными деятелями. Готовая пропаганда. Такое принято ценить.
Города и феодалы, естественно, были недовольны ситуацией. На их землях бурным цветом расцвело полное неподчинение и игнорирование законов, хоть все и предпочитали не замечать дебошей студентов.
Этому тоже есть свои причины. Первая из них — деньги.
Студенты оставляли в городах много средств, существенно оживляя местную торговлю. Да и университеты неплохо пополняли казну.
Вторая — то, что студенты и были детьми феодалов. Причём, как уже говорилось, едва ли не самых влиятельных. Если начнёшь разборки с одним университетом — где гарантия того, что твоего ребенка не вышвырнут из другого?
Ну а третья причина крылась в цене конфликта. Никто не хотел ссориться с Папой, который мог даже от церкви отлучить при удобном случае.
И это не считая огромного влияния института церкви. Как вам расклады?
Так что проблемы между «городом и мантией» копились, словно фурункул. А в конце концов образовавшийся чирей прорвало уже в Париже.
Пролилась кровь, и не только студентов — молодые аристократы с детства учились владеть оружием. Впрочем, беспорядки быстро удалось погасить. Правление университета успокоило своих учеников, но всё же объявило забастовку с требованием решить проблему раз и навсегда.
Молодёжь разъехалась по другим университетам, неся с собой семена смуты: вскоре учебные заведения по всей Европе оказались на грани социального взрыва.
Переговоры между Ватиканом и Парижским университетом шли два года. Тогда наконец-то, свою лепту внес папа Григорий IX: он нашёл вариант, который должен был окончательно примирить всех.
Папа издал буллу «Parens scientiarum» — «Мать наук». Там официально провозглашалось, что университет сохраняет все свои свободы, а студенты остаются неподсудны местным властям. Но в то же время вводилась система противовесов, основанная на больших штрафах и прочих наказаниях.
В принципе, решение так себе (как по мне). Но оно сработало.
Это упорядочило систему средневекового социума. Вписало в неё студенческое сообщество — ещё и на понятных всем основаниях.
Парижский университет возобновил работу. Студенты вернулись, Латинский квартал снова стал шумным и весёлым, как раньше. Возможно, даже более безопасным. Но для мировой истории этот бунт стал отправной точкой развития полноценного научного сообщества.
Он сделал университеты, ранее закрытые и непонятные горожанам, более социализированными. Пусть даже ценой драки и нескольких смертей.
Вот такая вот весёлая история, дающая понять: «свободолюбивое студенческое братство» было таковым вовсе не из-за каких-то исключительных способностей и личностей.
Просто у средневековых мажорчиков была исключительная крыша, позволявшая вести себя вызывающе даже с королями и бургомистрами.
У самурая нет цели, есть только путь. Мы боремся за объективную информацию.
Поддержите? Кнопки под статьей.