Великолепный век неоосманизма. Часть 3

Третья и заключительная часть саги о неоосманизме. Вполне возможно, что неоосманизм станет успешной альтернативной глобальному мусульманскому проекту «чистого ислама», который уже давно развивают Саудовская Аравия и Катар.

Если вы все пропустили, вот первая и вторая части.

Заря неоосманизма 

К началу 90-х гг. военным, ориентировавшимся на классический национализм Ататюрка, стало очевидно, что режим нуждается в постепенной либерализации. Время военных диктатур уходило в прошлое, коммунистическая угроза, которая была главным оправданием их существования, официально выпала из текущей политической повестки. В Европе набирали силу интеграционные процессы, рулили ими социал-демократы, и о том, чтобы влиться в них (а влиться хотелось) без инсталляции демократической системы, нечего было и думать.

В следствие этого в 90-е гг. в Турции на политическую арену после долгого перерыва смогли легально зайти не только западники-кемалисты, но и не совсем западники, и не совсем кемалисты. Зашевелились как классические, a-la Саудовская Аравия, мусульманские радикалы, так и гюленовская сеть. (Вообще, взаимодействие между вторыми и первыми можно исчерпывающе описать формулой «я и мой брат-дебил».) Первый блин вышел комом: основанная в конце 1997 года Партия добродетели проявила себя слишком исламистской, что дало повод Конституционному суду в 2001 году ее прихлопнуть, как нарушающую конституционные принципы секуляризма. Однако проекту это даже пошло на пользу: после запрета ее бывшие члены раскололись на два лагеря. Радикалы создали Партию процветания (причал для борцов с евреями и сионистами, на парламентских выборах набирающий несколько процентов голосов), а прагматическое крыло во главе с Эрдоганом создало Партию справедливости и развития (ПСР).

Одной из основных сил, обеспечивших успех ПСР, было гюленовское движение. И хотя гюленовцы были не единственным мотором этого проекта, очевидно, что без них он бы состоялся очень вряд ли. Гюленовским был и стиль партийной самоподачи и работы: ПСР отказалась от какой бы то ни было исламистской риторики. Упор делался на принципы демократии, улучшение уровня жизни и (особенно на первом этапе, сейчас это пошло на спад) на необходимости вступить в Евросоюз. Ататюрка ПСР не только не шельмовала, но - наоборот - величала народным героем, продолжателем дела которого сегодня является Эрдоган.

Опираясь на экономическую базу, сформированную националистическими правительствами предыдущего периода, ПСР удалось остановить ставшую уже традиционной гиперинфляцию турецкой лиры. Уровень реальных доходов населения существенно вырос, а Эрдоган стал народным героем.

Укрепившись у власти, ПСР вместо доктрины турецкого национализма Ататюрка выдвинула концепцию неоосманизма. Османский период истории был официально реабилитирован, и именно там отныне стали искать образцы для подражания. Во внутренней политике это выразилось, во-первых, в постепенной, но настойчивой исламизации государственной и общественной жизни (хотя до Саудовской Аравии или Ирана им еще очень далеко). Во-вторых, исходя из ориентации на политические традиции Османов, была кардинально изменена политика в национальном вопросе: вместо жесткой ассимиляции этнических меньшинств была выдвинута идея примирения на основе общего османского наследия. В частности, курды получили и национальные школы (с обучением на курдском языке), и собственные легальные СМИ.

Что же касается внешней политики, то здесь новой задачей максимум стала, не больше и не меньше, реинтеграция пространства бывшей Османской Империи. Турция претендует на роль ведущей и объединяющей силы в тех регионах, которые когда-либо входили в состав Османской державы – прежде всего, на Ближнем Востоке и на Балканах. Инструменты влияния, которые для этого используются, включают в себя практически весь спектр современной soft-power. Это и мощнейшая сеть турецких школ (тех самых гюленовских школ, о которых говорилось выше), и активная поддержка мусульманских общин на Балканах (например, строительство мечети в Афинах во многом продавил лично Эрдоган), и экономические связи. И, конечно же, массовая культурная экспансия, одним из эффективных инструментов которой оказались турецкие сериалы, повествующие о «героическом» османском прошлом, среди которых «Великолепный век» пока что является самым успешным.

Собственно, по этой-то причине на него так бурно отреагировали и в Греции, и в Македонии.

Вполне возможно, что неоосманизм станет успешной альтернативной глобальному мусульманскому проекту «чистого ислама», который уже давно развивают Саудовская Аравия и Катар. Ибо объективные предпосылки (геополитические и исторические связи) для его успешной реализации есть, причем такой проект будет все же значительно более гуманным и просто адекватным, чем то, что проталкивают саудиты. К тому же есть большие подозрения, что Турция в этом деле заручилась поддержкой США: во-первых, американцам тяжеловато контролировать Ближний Восток и частично Балканы, и они вполне могут передать эту функцию на аутсорсинг старому союзнику по НАТО. Во-вторых, неоосманский проект неизбежно вступает в противоречие с аналогичным глобальным проектом Саудовской Аравии. А накинуть на саудитов дополнительную уздечку с точки зрения интересов Вашингтона совсем нелишне (чтобы не зарывались). Что же до Эрдогана, то он, несмотря на свою риторику, на деле всегда был очень прагматичен, и столковаться с ним несложно.

Вследствие этого вполне может статься, что в течение ближайших двадцати лет Османская Империя возродится из небытия. Конечно, формы и методы будут новыми, но суть (глобальный суннитский проект, опирающийся на микс из восточных и европейских культур) останется прежней.

Гюленовский рецепт

Так получилось, что совсем недавно Гюлен с Эрдоганом поссорились, и последний начал весьма жестко (в лучших турецких традициях) давить сторонников первого.

Однако принципиально это мало что меняет. Анатолийский консервативный средний класс, жаждавший исламского и османского возрождения вкупе с европейским качеством жизни, своего добился. Политическая парадигма изменена, неоосманизм стал свершившимся фактом. И, хотя Гюлен и любит делать вид, что он тут не при делах, очевидно, что главным ударным отрядом анатолийских консерваторов было его движение.

Как ему удалось добиться успеха? Не претендуя не исчерпывающий ответ, можно указать на следующее:

1) Гюлен оказался в нужное время в нужном месте. Во второй половине XX в. в Турции еще шел процесс урбанизации. Еще было живо село, глубоко погруженное в архаику (и абсолютное большинство горожан составляли переселенцы из сельской местности). Но при этом уже существовала относительно мощная промышленная база, а равно и городской средний класс, ориентированный на Европу. Гюлен оказался на стыке эпох: с одной стороны, еще было живо религиозное турецкое село, которое могло дать (и дало, и продолжает давать) «пехоту» для его проектов. Но при этом уже была городская интеллигенция, консервативная, но уже знакомая с европейским образом жизни, которая дала новые методы и технологии построения общественных структур.

2) Гюлену удалось сформулировать свою религиозную доктрину так, что, с одной стороны, она была укоренена в традиции (суфизм), и это делало ее приемлемой для консерваторов, с другой - во многом она была весьма либеральной – что делало ее приемлемой для очень широких кругов современной вестернизированной Турции. Мобилизационный потенциал такой идеологии оказался чрезвычайно велик.

3) Неясно, сознательно или интуитивно, но еще в самом начале своего пути Гюлен пришел к идее о необходимости формирования сетевой, а не вертикально-иерархической, структуры. Что обезпечило ей гибкость и позволило выжить под властью военных-кемалистов.

4) Гюлен всегда основную ставку делал на образовательные проекты, то есть, боролся за ум и душу будущих поколений. Похоже, это был правильный выбор.

5) Гюлену удалось не только сформулировать востребованную идеологию в качестве теоретика, но и самому стать воплощением тех идеалов, которые он проповедовал. Благодаря этому среди своих сторонников он пользуется огромным нравственным авторитетом. Что, в свою очередь, цементирует созданную им сетевую структуру, не давая порвать ее в куски потенциальным новым лидерам.

Вероятно, именно это позволило молодому мусульманскому проповеднику из Восточной Анатолии заложить основы того движения, которое очень существенно изменило облик его Родины, а в перспективе может изменить судьбу еще многих стран. И этого более, чем достаточно, для того, чтобы современные деятели условно правого и консервативного направления обратили внимание на его опыт. Просто потому, что этот опыт был успешным.

Димитрий Саввин

P. S.: Да, уважаемые читатели, некоторые из вас не так давно интересовались, как выглядят имперские проекты в современном мире. Вот примерно так они и выглядят. А совсем не так, как можно наблюдать сейчас в Донецкой или Луганской областях…