Интервью Муслима Чеберлоевского, командира чеченского батальона имени Шейха Мансура. Часть III

С первой и второй частями материала можно ознакомиться тут и тут.

А.К.: Расскажите о новогодней ночи. Ожидали ли вы штурма именно в новогоднюю ночь, какая была реакция командования, какая была реакция бойцов на эти события?

М.Ч.: Ну, мы — по крайне мере, бойцы — не ожидали, что именно в новогоднюю ночь россияне пойдут штурмом. Может, руководство и знало, но нам не сказало. Нам сказали всё время быть готовыми. Новогодняя ночь, накануне её или после, какие-то числа — никто не ожидал. И вот в обычный день 31-го и новогоднюю ночь — обстрелы. Огонь вели российские войска. Мы тоже близко подходили, у нас РПГ, он до 500 метров достаёт — с таких расстояний обстреливали тоже. Вот так происходили эти перестрелки. И вот днём 31 декабря где-то в обед или после него уже начался штурм города.

Когда они двинулись, то мы сперва и не поняли. Думали, что они какие-то манёвры совершают. Они выстроились по двое, а мы стояли. Старопромысловский район — наше направление, вот там мы. И эта дорога, которая из Малгобека, из Ингушетии идёт в Грозный. Они по хребту спустились и построились там по двое, большая колонна — и просто полным ходом начали в центр города бежать.

Мы там, где стояли, одну колонну пропустили, вторую, третью... В первой колонне попарно 50–60 единиц прошли. Через небольшой промежуток времени вторая колонна в таком же распорядке, по две единицы, тоже там прошла. А когда прошла третья, вот тогда их и начали разбивать. Это делали те, кто был в центре; мы же не в центре были, а в Старопромысловском районе. В центр мы добрались уже ночью и добивали тех российских солдат, которые остались там. Мы же всё время находились в Старопромысловском районе, откуда до центра несколько километров.

А.К.: Скажите, это был план — впустить российские войска в город?

М.Ч.: Да.

А.К.: Кем он был разработан, утверждён? Кто командовал этой операцией?

М.Ч.: Начальником Генерального штаба в то время был Масхадов, президентом и главнокомандующим — Джохар Дудаев, полевыми командирами — Гелаев, Басаев, Радуев и другие... И все были на своих участках. Остановить их, не пропустить — такой возможности у нас всё равно не было. Чем мы могли их остановить? У нас не было ни техники, ничего из того, что было у них. И поэтому нам было намного удобнее запустить их. Да, разрушили город... почти полгорода в эту ночь. И так оно решилось.

А если бы не пустили бы их, то они нас расстреливали бы и мы понесли бы большие потери. И они всё равно зашли бы туда. Но если бы они ожидали такой исход, то не полезли бы туда. Майкопская бригада и другие полностью разбиты, уничтожены. У них тоже, наверное, был расчёт: внезапное нападение, огромное количество техники с разных сторон — все разбегутся в панике, сдадутся, а они возьмут город и дворец. Как Грачёв в то время объявлял, что с помощью одного парашютно-десантного полка он возьмёт Грозный за два часа. Он что-то такое говорил и пил шампанское с Ельциным, хотел Ельцина как бы поздравить с новогодним штурмом. Но у них провалился этот штурм, они понесли огромные потери. Так началась Первая чеченская война.

А.К.: А какие потери понесли чеченцы?

М.Ч.: Точных данных я не знаю, поэтому не могу сказать. Но где-то в газете читал тогда, что россияне потеряли почти две тысячи солдат и офицеров убитыми за одну ночь. И от двухсот пятидесяти до трёхсот единиц техники.

Ну а с нашей стороны я сейчас не помню. Но могу это потом уточнить...

А.К.: А в вашем подразделении были потери? С которым вы начинали воевать.

М.Ч.: Именно в моей группе в эту ночь три человека были ранены: один очень тяжело, двое — средне. Убитых не было.

А.К.: Как вы думаете, в чём причина провала россиян? В том, что техника заходила без пехоты? План был какой-то не такой?

М.Ч.: Ну, причина их провала в том, что мы не разбежались, не сдались. Мы отбивались, расстреливали их, уничтожали, защищая свой город. А куда нам деваться? В этом, наверное, причина.

А.К.: Насколько я знаю, чеченцы использовали тактику малых групп, когда пехота пряталась в подвалах, на этажах жилых зданий. И в этой тактике очень важный элемент — это РПГ. Приписывают значительную часть успеха огромному количеству ручных противотанковых гранатомётов у чеченцев. Действительно ли это так? Откуда у чеченцев взялось такое огромное количество РПГ и правда ли, что именно они сыграли ключевую роль?

М.Ч.: Да, ключевая роль — это РПГ. Всё решалось именно за счёт гранатомётов. Представим другую картину: если бы у нас было бы столько артиллерии, танков и вообще техники, как у русских, мы тогда с ними начали бы воевать ещё на границе. Выставили бы свои колонны, технику и не пускали бы их, и воевали бы — если бы силы были равные. Вот так действовали бы.

Почему? Чтобы их не допустить туда, чтобы они не разрушали ни город, ни дома. Они же от границы шли по полям, степям. Но такой возможности у нас не было, поэтому мы и пришли к выводу, что другого варианта нет. В нашей ситуации именно так и надо было действовать. И поэтому запустили их и просто расстреляли в упор. И всё. А что ещё с ними делать? И много трофейного оружия получили именно в эту ночь.

А.К.: Скажите, а как был организован именно ваш отряд? То есть какое количество было там пулемётчиков, гранатомётчиков, снайперов?

М.Ч.: Именно в нашей группе было два гранатомёта, пулемёта не было ни одного. У остальных были просто автоматы и бутылки с зажигательной смесью. Ребята кидали какие-то бутылки, но в основном это гранатометчики сыграли большую роль. Так, на улицах в городе танки, бронетехника. Российские войска в капкане были, их просто надо было расстреливать. Конечно, те, кто там находились, в ужасе стреляли во все стороны: вперёд, назад, вверх и вниз. Там же не просто одни танки были, а ещё БМПшки, БТРы, где внутри были экипажи с пехотой. И при каждом выстреле они выскакивали из подбитой техники и начинали стрелять в разные стороны. Но у них было безвыходное положение, и поэтому они куда-то стреляли, но недолго — их тоже просто...

А.К.: Гражданские при этом страдали?

М.Ч.: Гражданские тоже при этом пострадали. Там очень много народу осталось, после уже начали выходить из города. Поскольку именно в этот день не ожидали, утром ещё ходили автобусы, транспорт, ездили люди, базар стоял небольшой возле дороги. Это был обычный день. Да, те, кто осторожные, ещё раньше уехали, на всякий случай. Большинство же оставалось в городе. Это когда уже всё увидели 1-го, 2-го, 3-го числа, те, кто мог, бежали во все стороны с города. Вот в эти дни ушла основная масса людей.

А.К.: До которого числа шли бои?

М.Ч.: Из президентского дворца ушли 21 января. Именно наша группа ушла, поскольку до этого мы его защищали. Ни еды не было, ни воды. С едой ещё более-менее там, но воды не было. И там была просто ужасная ситуация. Во всех близлежащих домах мы всю воду, что была, не то что там... откручивали пробки внизу на батареях в квартирах, и оттуда вытекала какая-то жёлтая жидкость. И вот её процеживали через несколько тряпок, переливали и пили. Эту ржавчину... Вот кто это выпьет — на всю жизнь запомнит.

А.К.: То есть русские, несмотря на разгром, продолжали занимать город?

М.Ч.: В первый день они, как контуженные, не знали, что происходит. Но те, кто остался, как бы всё равно, возле...

А.К.: На железнодорожном вокзале закрепились.

М.Ч.: Да, на железнодорожном вокзале остались. Вот их мы той ночью не смогли добить, поскольку боеприпасы закончились, и раненые... и немножко уже как бы устали. Мы ж все бегали пешком по всему городу. Там ни техника, ничего не ездит. Они увидели, узнали, что произошло, и те, которые сзади шли, начали уже обстреливать. Со своих позиций начали просто обстреливать центр, весь дворец. Те, которые уже возле вокзала собрались...

А.К.: 21 января вы покинули президентский дворец. И куда направились? Вы вышли из города?

М.Ч.: Нет. Мы перешли Сунжу (город у нас разделён рекой), на правый берег. Там есть такое место, называется «Минутка». Мы просто пошли туда. Думали, что там чуть-чуть отдохнём, подкрепимся, запасёмся чем-нибудь и вернёмся в президентский дворец. Но мы там немножко задержались. Через некоторое время (сейчас я уже точно не помню) остальные тоже оттуда ушли. И вот так мы остались на том берегу. По-моему, 21-го числа вышли. И там были ещё пленные, в этом подвале, когда мы выходили. Что с ними случилось — я не знаю. Кажется, их вывезли оттуда, или они остались там.

После этого уже начали самолётами бомбить дворец. Бомбами, ракетами начали полностью разрушать весь дворец. И те, кто там остался, тоже оттуда вышли на правый берег. И там уже держались где-то до конца февраля. Держались уже там, на правом берегу. Где «Минутка».

Русские уже всё прошли, захватили дворец. Хотя объявили о его захвате ещё раньше — приблизительно 6-го числа. Потом ещё 10-го объявили, хотя в то время мы находились в президентском дворце. В первых числах, когда мы там пребывали, у нас ездила одна МТЛБшка. Те ребята, которые там находились, может, и не вспомнят. Этото бронетранспортёр забирал убитых, раненых, выскакивал сюда, на дорогу, и через сунженский мост — на «Минутку». Выгружал их, брал продукты, воду — и заскакивал сюда. Двое парней, которые ездили на той МТЛБшке, в один день уехали и не возвращались. День прошёл, второй — нет ничего кушать, ни воды. Какое-то время прошло.

И тут объявляют по рации (в президентском дворце были рации, до этого у нас раций не было. Мы просто так бегали, узнавали информацию. Тут уже у других ребят были рации), что на соседней улице русские готовятся к чему-то. Техника подходит, может быть, опять штурм будет. «Будьте готовы», — кто-то передал.

В это время летит наша вот эта МТЛБшка, везёт продукты, воду. Тут вот президентский дворец, а напротив большое здание — гостиница «Кавказ». Вот на этом повороте бронетранспортёр подбивают наши. Вот мы смотрели на это. С разных сторон его два-три гранатомётчика. Думали, что это русские выскочили откуда-то, а там они просто без предупреждения начали. А там надо было очень быстро, все эти улицы простреливались, поэтому им надо было быстро завернуть сюда и за здание заскочить. Их просто обстреляли. Эти парни оттуда выскочили, побежали в эту гостиницу. Они спаслись, а МТЛБшка сгорела со всеми продуктами. И всё — после этого ни одна техника не ездила, ничего не ездило и ничего не доставлялось туда. Всё уже осталось.

Ночью пытались достать воды из Сунжи, так как президентский дворец и через метров двести-триста протекает Сунжа. Ну, может, чуть дальше.

Пошли ночью, вёдрами начерпали, отнесли, а там — полведра мазута. Потом выяснили: Сунжа текла оттуда, где железнодорожный вокзал, а там были эти линии, нефтяные — солярка, нефть, вот это всё. Они были пробиты и нефть стекала туда. Было невозможно пить эту воду. Вот так мы остались без воды, а без неё было очень трудно, дни тянулись очень долго и сложно. Возле этого дворца мы понесли потери. Во время перебежек из дворца на одну улицу, потом на другую. Из каждых пяти-шести человек, которые перебегали, обязательно одного убивали, одного-двух ранили. Там уже начались с нашей стороны потери.

А.К.: Ну сколько это — десятки, сотни бойцов?

М.Ч.: Где-то десятки в те дни. У нас есть один боец, который ранен в руку — вот у него брата там убили. Его товарища ранили, он подбежал, чтобы его вытащить, и его там убили. Вот такие моменты были там. И вот так отошли туда. Когда мы уже были в «Минутке» (это был конец февраля), начался пост, Рамадан. И вот мы держали пост, держались там, и уже в конце февраля – начале марта мы уже вышли из города и всё.

А.К.: То есть город полностью был занят российскими войсками? Как далеко от города вы отошли?

М.Ч.: Ушли дальше, ушли в сёла Атаги, Урус-Мартан.

А.К.: Вы говорили о том, что не было связи. Я так понимаю, что единого командования операцией не было. То есть как это вообще происходило, отряды действовали автономно или всё-таки было центральное командование?

М.Ч.: Например, до последнего в этом президентском дворце сидели Масхадов, Дудаев — они командовали. И крупные отряды, у них была и связь, и они действовали по команде. А группы наподобие нашей, без связи, без раций, не связанные с ними, принимали участие. Я, например, рассказываю о нашей группе. Мы действовали вот так. И очень многие так действовали, из разных сёл, которых я и до этого знал. И многие вот в эти первые дни, без связи, без ничего действовали автономно. Просто мы друг друга знали, поскольку мы все бегали в одинаковых... в разных формах, а солдаты были в конкретных формах. А у нас одинаковой формы не было. Кто в гражданской, кто в военной, полуформа, кепка, шапка, разные — на съёмках тоже видно это всё. Центр города, там небольшая территория, на каждой улице сидели и перекрикивались мы, и так до президентского дворца. И после там уже операции были, и крупные отряды. Вот уже после этого кто присоединился к гвардейцам, кто — к Гелаеву, кто — к Басаеву. И так малые отряды присоединялись к крупным.

А.К.: То есть, получается, был костяк обороны, которым командовал Масхадов и Дудаев, и были отряды ополчения, которые действовали в общей канве, но без особых приказов и координации?

М.Ч.: Ну, это уже общий приказ был отдан всем: там, где можете и сколько можете, убивайте и подбивайте технику, и действуйте автономно, самостоятельно.

А.К.: Вы сами принимали решение, например, уйти с площади, из президентского дворца к «Минутке»?

М.Ч.: Нет. Именно той ночью, когда мы уходили, пришла другая группа. А президентская гвардия, какие-то другие подразделения, которые были в подчинении Масхадова, Гелаева и Басаева, там же оставались, держали свои позиции. Мы, когда пошли, дошли уже до президентского дворца — вот там мы уже с ними общаться: где ваши, где наши, стоим, не стоим, что делаем. Мы, опять же, со своей стороны, всё это время отступали, отступали и дошли до них. И всё, после этого мы уже начали с ними контактировать. И вот наша группа, где все полностью истощены, усталые. Пришла свежая группа, с продуктами, водой…

Продолжение следует.