Как победить в снайперской войне

На днях редактор ПиМ позвонил Сержу, зная, что тот по волонтёрской работе давно и плотно курирует именно снайперов. И спросил, действительно ли в последнее время участились смерти наших солдат именно от снайперского огня, или же это только внешнее впечатление? И если да, то что с этим можно сделать?

Разговор вышел не особо коротким. А через пару дней, в течение которых от снайперского огня погиб 19-летний доброволец ДУК ПС Дилли, Серж написал в Facebook пост, в котором повторил суть этой беседы. Мы считаем, что этот пост заслуживает публикации отдельным материалом.

И снова коса смерти идёт по молодым...

Соцсети всколыхнула смерть добровольца «ДУК» с позывным Дилли. Андрей Кривич.

19 лет. Всего 19.

Говорят, что это работа снайпера. Охотно верю. Снайперы с обеих сторон сейчас собирают кровавую жатву. Каждая ошибка, появление на открытой местности или в простреливаемой амбразуре грозит смертью.

Люди вспомнили, что у нас умирают 18–19-тилетние. Какая неожиданность, а? Ничего, что они у нас 4 года уже умирают? Вы в который раз очнулись от спячки рутиной жизни, из которой вас вырвала смерть этого парня, и возопили: «Доколе будут гибнуть такие молодые?!».

А я вам расскажу.

Снайперы — это штучный продукт по обе стороны. Десяток грамотных снайперов могут наводить ужас на нескольких десятках километрах линии соприкосновения. Если они, конечно, грамотные и трудоголики, а не «ой, сегодня погода не та, я лучше в блиндаже посижу».

Нынешняя линия соприкосновения за эти годы обросла всевозможными инженерными сооружениями. Людей по обе стороны не хватает. Бывает, что на километре линии с мощнейшими инженерными сооружениями по каждую сторону находится в лабиринтах окопов менее взвода. Низкая плотность бойцов на большое количество инженерных сооружений, причём над окопами голова противника может не появляться неделями, визуально линия «мертва», так как окопы глубокие, ДОТов много и они замаскированы, а подходы к ВОПам вне зоны обзора. Ловить людей, которые таки «засветились» в открытую, могут в большинстве случаев только снайперы. Этакая охота на людей с обеих сторон. И эта «охота» приносит жертвы с обеих сторон.

Мои читатели помнят, что поддержкой снайперов я занялся в 2016 году. Это произошло после того, как на позиции морпехов зашло снайперское подразделение ФСО РФ «Бастион». Обученные российские снайперы устроили снайперский ад на полях под Мариуполем. За 2 недели погибло три морпеха, которые стали просто «опытом» для наших российских соседей, в подразделении, которое заводили для очередной тренировки в боевых условиях.

Всем троим морпехам, погибшим за эти две недели, было менее 20 лет. Все трое погибли от пуль российских снайперов.

Что сделать, чтобы победить в этой позиционной войне снайперов?

Необходимо насыщение линии винтовками с тепловизионной оптикой. Обычная оптика не всегда позволяет выявить цель. Как я уже сказал, линия окопана и замаскирована. Часть тела в камуфляже «засветившегося» над окопом не всегда в обычную оптику идентифицируется снайпером, особенно если снайпер пролежал пару часов и у него уже устали глаза. Тепловой слепок же прекрасно виден на экране тепловизора, пропустить его не получиться.

Нам нужны антиснайперские комплексы, которых сейчас очень мало и они в основном в спецподразделениях. А они должны стоять на всех участках, которые предполагают работу снайперов.

Ну и итоговое — нам нужны кадры. Работу всегда делают кадры. Как бы мы не пичкали армию дорогими винтовками, но в учебных центрах у нас снайперские винтовки так и не появились. Большинство учебных центров, выпускающих снайперов, по сей день готовят их на СВД. А возможности современного оружия и понимание опасности от современной снайперской винтовки снайпер может осознать, когда сам постреляет из 308–338-го калибров; поймёт, какие вещи может творить это оружие в умелых руках, и сам начнёт опасаться подобного против себя. Парни, обучающиеся на СВД, иногда не понимают, что в тихую погоду им могут отстрелить голову на километре — для них это как-то нереально. Они не понимают, что 338-й калибр редко оставляет после себя раненых. Пуля весом почти 20 грамм с огромной кинетической энергией убивает человека при попадании в плечо, к примеру, там, где 7,62х54 оставит раненого, 338-й сделает труп.

Да, есть снайперский полигон в учебном центре «Десна», где относительно всё неплохо настроено, но, опять же, своего арсенала у них нет, а то, что имеют, частично сделано на пожертвования небезразличных.

Антиснайперские комплексы. Кроме самих комплексов стоимостью 120–130 тысяч долларов, нужно обучать команды, которые с ними будут работать и эффективно взаимодействовать с подразделениями, куда их придали. Чтоб уничтожить выявленного снайпера, тебе часто не нужен «свой» снайпер. АГСник вполне себе подойдёт. Как, впрочем, и толковый пулемётчик. Но кадров, которые умели бы работать с антиснайперскими комплексами, у нас мало.

Так что, отвечая на вопрос «что же делать?», мы упираемся в обычное «воевать и учиться по ходу войны». Очень простой рецепт, который уже четвёртый год очень актуален. С учётом Минских соглашений снайперское противостояние будет только увеличиваться. И нам в нём нельзя отставать. Идёт ли работа в этом направлении в ГШ? Идёт, конечно. Где-то волонтёры помогают. Но надо признать, что работы у нас очень много и всё очень медленно. Очень.

И да, у нас будут гибнуть молодые парни от российских пуль. Это неизбежно. А за них будут мстить.

Андрей, спасибо тебе за эту жертву! Твоя война закончилась. Сегодня ты сможешь обняться с другими побратимами, которым уже никогда не наступит 20 лет, которые ушли молодыми. Можешь быть уверен в одном — за тебя умоют кровью нашего общего врага. Не потому, что это тебя вернёт. А потому что наши парни по-другому не смогут.