Как россияне от войны гражданской нас спасали…

Когда наши северные соседи говорят про «гражданскую войну», то они не сильно лукавят, выдавая желаемое за действительное. И это их «желаемое» было вполне реально и очень даже осязаемо.

С начала 2000-х в Украине активно раскручивали идею «разных» украинцев. Эту разность отображали в разном языке, понимании истории, даже религию притягивали. Эта технология местами работала, местами не работала. Но при взгляде на карту Украины в разрезе политических предпочтений можно было сказать, что она скорее эффективна, чем неэффективна. Эти различия в 2014 году после победы Майдана усугубились. В акциях протеста участвовали люди из всех регионов, говорящие на обоих языках и исповедующие множество религий. Но коллективное сознание востока Украины воспринимало Майдан и его победу как поражение, как «революцию западенцев».

Я как житель Запорожья во всех сферах жизни сталкивался с непониманием причин Майдана, его осуждением или, в лучшем случае, отстранением людей от политических процессов. И это Запорожье — один из наиболее активно протестующих регионов на востоке и юге Украины.

Эти различия отражались на политических предпочтениях населения. Восток и юг страны традиционно были электоральной базой партий, которые либо имели антизападную риторику, либо продвигали «двувекторность». Они не всегда провозглашали целью дружбу с Россией, но всегда имели её в виду. Плюс к этому, населению южных и восточных регионов импонировали автократические лидеры с «сильной рукой». Западная же часть страны традиционно поддерживала демократические партии прозападного курса.

Из политических противоречий вытекало разное видение стратегического развития Украины. Вступление в Евросоюз, как и присоединение к Таможенному союзу, находило как своих приверженцев, так и противников. Палитра предпочтений удивительно повторяла то разделение Украины, которое рисовали медведчуковские политтехнологи, а потом и их последователи. Западная Украина в большинстве хотела в ЕС, Восток — в большинстве хотел дружить с РФ.

Вопрос истории ещё более запутанный. Дивизия «Галичина», УПА и Красная Армия, С.Бандера и Ватутин. Украинская историография и, в большей степени, украинский политикум не удосужились все эти явления увязать в единую стройную идеологию, которая совместила бы и объяснила населению мотивацию, действия и роль украинцев в составе каждой из сторон, не был создан единый концепт, который убрал бы противоречия в трактовках. Да и не нужно было это никому. Разделение украинцев было выгодно политикам. Размытие границ между электоральными базами партий распыляло бы их предвыборную работу, делало бы её сложнее, менее прогнозируемой и, рано или поздно, заставило бы нести ответственность за политические действия в виде потери поддержки населения. А игра на противоречиях удобна тем, что всегда можно использовать принцип: «сукин сын, но он наш сукин сын…»

Вследствие Майдана ко всему вышеперечисленному добавился разлом общества по линии участников революции и силовиков. Участники акций протеста прошли трансформацию от угощения милиции чаем и мыслей «у них приказ» до лютой ненависти к защитникам режима. Достаточно вспомнить, с каким трудом удалось не дать участникам Майдана устроить расправу над сдавшимися ВВ-шниками в последние дни противостояния. У «Беркута» и ВВ-шников были похожие ощущения, с той лишь разницей, что их предали: они защищали власть и  выполняли то, что им всегда гарантировало безнаказанность. А тут они проиграли, власть их бросила, а новая грозит расформированием и увольнениями. Но самое худшее: они проиграли обычным людям, в их сознании — толпе с палками. Тем, кого они с таким удовольствием били годами, тем, над кем они всегда чувствовали свою власть. В их понимании народ — это не общность людей, связанных глубинным сходством мышления, желаний и т.д. В их понимании народ — это толпа. Толпа, которую можно бить и разгонять. И абсолютно не важно, что делает эта толпа: болеет за Динамо, Шахтёр или Днепр, выступает против Кучмы, языковых законов или ещё чего-либо.

Украинское общество в феврале 2014 года с победой Майдана получило целый букет противоречий, которые годами в нём накапливались и стимулировались, в один момент обострились и должны были выплеснуться в общественном конфликте. Вопросы языка, политических взглядов, оценок исторических событий, стратегического видения развития Украины (ЕС или РФ) дополнились проблемой оценки явления Майдана (разлом по линии общества и силовиков и разлом по линии приверженцев Майдана и Януковича).

Эти противоречия вполне могли привести к масштабным общественным противостояниям, конфликтам, а возможно и гражданской войне. В любом случае, нас ожидал режим «пауки в банке».

Но РФ решила иначе. По их указке Янукович сбежал из страны. Члены Партии регионов либо покинули страну, либо открестились от беглого президента. Его приверженцы среди населения тоже почувствовали себя обманутыми. Целый слой проблем решился сам собой. В один миг не стало проигравших, не стало тех, кто считал, что их власть свергли и её нужно восстанавливать. Не стало оппонентов Майдана.

Аннексия Крыма отвлекла общество от других внутренних противоречий. Более актуальными стали вопросы верности присяге украинских солдат и моряков в Крыму, всех больше интересовали действия нового правительства. Всё это отсрочило наши внутренние разборки. Но россияне влезли на Донбасс и окончательно потушили искру внутренней борьбы в обществе. Бывший «Беркут», ВВ-шники, участники и противники Майдана оказались в составе НГУ, ВСУ и добробатов. У них появился общий враг, и личные противоречия ушли на задний план. Часть силовиков времён Януковича сбежали в РФ или так называемые «ДНР/ЛНР» и выпали из украинской повестки дня. Они оказались на противоположной стороне баррикад.

Языковой вопрос стал второстепенным. Оказалось, что язык общения не отображает уровень патриотизма, не влияет на умение воевать, что русскоязычных волонтёров столько же, сколько и говорящих на украинском. Подавляющее большинство населения стало считать, что государственный язык должен знать каждый украинец, а язык общения в быту каждый определяет самостоятельно. Язык перестал разделять общество.

Лозунг «Слава Україні! Героям Слава!» перестал быть националистическим, а стал общенациональным без какого-либо давления на людей со стороны власти. Движение в ЕС стало безальтернативным ввиду фактической войны с РФ. История перестала быть причиной споров и противоречий. В ней возникла потребность как в источнике поиска украинской идентичности, объединяющих элементов.

Именно российская агрессия заставила нас перестать искать отличия и искать то, что нас объединяет и делает единым народом. Сейчас споры по вопросам языка, истории, необходимости Майдана практически пропали. Конечно, остались люди, поднимающие эти вопросы и оппонирующие общественному мнению. Но разве были запрещены пророссийские партии (читай вилкуловский Оппозиционный блок, медведчуковские проекты Мураева и Рабиновича и т.д.), разве мы депортировали всех участников «русской весны», посадили всех титушек? Нет, пророссийские партии и их электорат продолжают жить в Украине, и это их риторика, их способ мышления и их технология разделения. Их приверженцы продолжают искать отличия. Но об их уменьшающемся количестве говорит их суммарный рейтинг. Они перестали быть реальным оппонентом.

Примером тому являются последние президентские и парламентские выборы. Порошенко набрал большинство голосов во всех областях Украины, участвующих в выборах: от Харьковской до Львовской. На парламентских выборах лишь пострегионаловские партии имели чёткое отображение территориального распределения своих избирателей. В свете приближающихся президентских выборов отсутствует социология с резко отличающимися электоральными предпочтениями юга, востока и запада Украины.

Россия сконцентрировала на себе всю деструктивную энергию нашего общества, оставив нам для внутреннего потребления только нормальные и естественные для любого общества политические споры о том, насколько плохой президент Порошенко, стоит ли его выбирать на второй срок, что делать с коррупцией, какой путь развития экономики оптимален для нас. И то ровно до момента появления на горизонте чётко идентифицируемого русского. После чего украинцы сходятся во мнении, что Путин — Х#йло.