«Коней на переправе не меняют»: Как Линкольн шёл на второй срок

Выражение про «коней на переправе не меняют» очень старое и в той или иной форме существует в многих народов. Но мы точно знаем первый случай, когда оно было использовано в качестве предвыборного лозунга — США, 1864 год, избирательная кампания Авраама Линкольна. Эпизод, кстати, весьма интересный, хотя бы потому, что добиться победы на выборах «честному Эйбу» было ой как непросто.

Вспоминаем первый срок Линкольна. Выборы 1860 года были одними из самых спорных в истории США — Линкольн набрал только 39,8% голосов избирателей, причём на Юге не присутствовал в бюллетенях вообще; тем не менее, голосов только северных штатов хватило для большинства в Коллегии выборщиков. Приход к власти республиканцев вызвал отделение южных штатов и начало Гражданской войны… из-за чего Линкольну пришлось не столько выполнять свою программу, сколько бороться за банальное выживание государства. И к 1864 году казалось, что даже свой главный пункт программы-1860 — «сохранить Союз любой ценой» — он не выполнил.

Из настоящего времени ситуация в 1864 году выглядит для Севера уже если не безоблачной, то вполне нормальной. Конфедераты были вытеснены с территории северных штатов, и война теперь шла на территории мятежного Юга. Армия Союза уже явно превосходила противника и в численности, и в снаряжении. Тем не менее, для самих северян того времени перспектива победы была неочевидной. Проигравшие битву при Геттисберге южане, казалось бы, смогли снова развернуть ситуацию в свою пользу, одержав победы при Мансфельде в Луизиане (8 апреля), при Брайс-Кроссроудс в Миссисипи (10 июня) и у горы Кеннесо в Джорджии (27 июля). Войска федералов упёрлись в укрепления Питерсберга и Атланты. К тому же, южан продолжала поддерживать, пусть и неофициально, Великобритания (а начинать ответные действия против Канады правительство Линкольна не спешило). Всё шло к тому, что война продлится ещё непонятно сколько.

А ситуация на Севере была далека от идеальной. Экономику от потери четверти территории шатало, денег не хватало, и в 1862 году правительство даже пошло на немыслимое прежде — стало массово печатать бумажные деньги, знаменитые «гринбэки» (до войны основу денег США составляли золотые и серебряные доллары).

Разумеется, находились и те, кому продолжение войны было выгодно, ибо обеспечивало гарантированные заказы. Именно на армейских поставках сделали себе капиталы первые «бароны-разбойники» будущей великой эры корпораций США — Эндрю Карнеги, Чарльз Морган, Корнелиус Вандербильдт и другие.

Но значительная часть населения от войны устала. В июле 1863 года в Нью-Йорке — крупнейшем северном городе и вотчине оппозиционной Демпартии (что характерно, город и поныне ей остаётся) — вспыхнуло «восстание призыва», когда беднота с Нижнего Манхеттена, не желавшая идти в армию, взяла в руки оружие и несколько дней отбивалась от полиции и армии, попутно убивая негров, которых назначили виновными в войне.

Достаточно было граждан, готовых голосовать за тех, кто заключит мир с Югом — на любых условиях. Благо такие были. В северных штатах была сильна партия сторонников прекращения войны. На такой позиции стояла значительная часть верхушки Демократической партии. Официальная пропаганда называла их «копперхедами» — «медянками» (типа «змеи подколодные»), но запретить партию в условиях США было невозможно, и оставалось наносить отдельные удары. Эффективность таких ударов была... относительной. Лидер «медянок», конгрессмен от Огайо Клемент Валладингэм, прямо работавший на разведку конфедератов, был таки вычислен северянами и бежал в 1863 году на Юг, но, например, не менее видный копперхед Александр Лонг всю войну спокойно просидел в Конгрессе.

Помимо оппозиции со стороны откровенных сторонников южан, были и проблемы в самой Республиканской партии. Собственно, республиканцы не были «партией Линкольна» (таковой они станут только после его убийства), президент США был лишь одним из её лидеров — не самым старым и, к слову сказать, не самым авторитетным. Значительная часть республиканцев за 4 года войны разочаровалась в Линкольне. Особенно разочаровались те, кто верил в скорую победу и идеалы Республиканской партии — свободу негров, свободную землю для свободных фермеров и свободный труд. С точки зрения радикального крыла республиканцев, Линкольн в своём стремлении сохранить союз слишком далеко зашёл в компромиссах с южанами. Радикалы бы хотели после победы полной люстрации всех плантаторов и участников мятежа и управления освобождёнными южными штатами «железной рукой» в течение десятилетий, а Линкольн официально провёл через Конгресс амнистию сдавшимся южанам, старался сохранять собственность плантаторов и до последнего тянул с отменой рабства.

В общем, по итогу в Республиканской партии возникла сильная оппозиция президенту, в которую входили несколько боевых генералов, многие конгрессмены, глава дипкомитета Сената Чарльз Шумнер и даже вице-президент Ганнибал Гэмлин (США повезло, что на тот момент должность вице-президента была практически полностью безвластной). Они предлагали отказаться от каких-то ни было компромиссов, физически уничтожить Юг и «железной рукой» построить там фермерско-городское общество, подобное существовавшему на Севере. С их точки зрения (которую Шумнер во всеуслышание заявил в Сенате ещё в 1861 году) Линкольн со своими заигрываниями с южанами предал идеалы партии.

Была, кстати, среди республиканцев и антивоенная оппозиция. Точнее, как антивоенная. Так называемые «либеральные республиканцы», группировавшиеся вокруг издателя New York Tribune Хораса Грили, выступали за то, чтобы «отпустить на все четыре стороны» южные штаты, тянущие Союз вниз, и строить нормальное государство на оставшейся территории. Но на тот момент их голос ещё был малослышен. Время либералов придёт через пару каденций.

Вот в таких условиях стартовала избирательная кампания 1864 года. Началась она, что интересно, с сюрприза — на праймериз Демократической партии, проходивших в конце августа, внезапно одержал победу не кто-то из «копперхедов», а боевой генерал Джордж Макклеллан. Личность это была довольно интересная. Герой первого этапа войны, командующий Армией Потомака (то есть войсками, прикрывающими Вашингтон), он был снят с командования лично Линкольном в 1862 году, после битвы при Энтитэме, за то, что не смог разбить конфедератов Ли (хоть битву формально и не проиграл, и в итоге Ли на Вашингтон таки не пошёл). Обиженный на Верховного главнокомандующего за такую несправедливость, Макклеллан ушёл в жёсткую оппозицию и в итоге примкнул к демократам. При этом он оставался однозначным сторонником войны до победного конца, хотя и без определённых позиций по поводу рабства. На перспективу такой кандидат даже мог поднять рейтинг демократов, привлекая тех, кто не хотел капитуляции, но и не любил Линкольна (на вице-президента, для баланса, всё же пропихнули правую руку перебежчика Валландигэма конгрессмена от Огайо Пенделтона).

Одновременно с этим радикальные республиканцы решили идти на выборы отдельно от Линкольна, образовав в мае отдельную Партию радикальной демократии. Кандидатом снова выступил генерал — Чарльз Фремонт, который командовал союзными войсками в долине Миссисипи, и прославился самовольным (ещё до официальной декларации об освобождении рабов) изъятием у плантаторов их негров, за что имел конфликт с Линкольном. Фремонт тоже ко времени выборов был в отставке, и тоже связывал свою отставку с интригами со стороны президента.

Линкольн оказался в сложной ситуации. Рейтингов тогда ещё не было, но предвыборный штаб президента исходил из того, что победить в таких условиях будет очень сложно, если вообще возможно, и нужно применять все возможные методы. И он их принял.

Во-первых, основой кампании стал тот самый лозунг «Коней на переправе не меняют!». Суть была в том, что Линкольна надо избрать, чтобы победить, закончить войну, и восстановить Союз

Во-вторых, был сделан ход конём — Авраам Линкольн баллотировался в президенты не от Республиканской партии, а от Национального союза — как единый кандидат от обоих главных партий, то есть от всей нации. На праймериз новообразованной политсилы были собраны как сторонники Линкольна из республиканцев, так и демократы, выступавшие за «единый и неделимый» союз, а таковых было немало. Радикала Гэмлина официально сдали в утиль. Нового кандидата в вице-президенты подбирали исключительно из демократов, и в итоге на праймериз победил Эндрю Джонсон — южанин (из штата Теннесси), человек из верхушки Демпартии, и, что самое важное, прекрасный оратор и популист, умеющий говорить с «простыми людьми».

В-третьих, активно использовались методы, которые мы бы сейчас назвали «если не Линкольн, то кто?». В памфлетах и листовках Национального союза проводилась чёткая мысль: есть Линкольн — будет победа — будут США; не будет Линкольна — придут злые демократы, подпишут мир с Конфедератами и развалят страну. О том, что Макклеллан, в общем-то, тоже за войну до победы, не говорилось, но постоянно подчёркивались связи верхушки демократов и кандидата в вице-президенты Пенделтона с сепаратистами.

К слову, демократы тоже были далеко не ангелами, применяя все доступные средства. В своей агитации они активно использовали страх перед призывом и военными расходами, не останавливаясь и перед откровенными вбросами.

Вот один из примеров. 18 мая 1864 года журналистам были переданы фейковые якобы материалы из президентской администрации о том, что планируется объявить дополнительную мобилизацию, поставив под ружьё ещё 400 тысяч призывников. Вброс был сделан через нью-йоркские продемократические издания New York Journal of Commerce и New York Journal World. Информация вызвала панику (напоминаю, это Нью-Йорк, который год назад восстал против призыва с оружием в руках) и обвал на бирже. Демократы и тогда-ещё-не-кандидат Макклеллан требовали, чтобы информацию о проекте напечатала общенациональная Associated Press, но те решили в условиях войны не нагнетать панику, и на следующий день опубликовали официальное опровержение от правительства.

Использовал штаб Линкольна и приёмы, которые даже современники признавали спорными, но президент смог их продавить на уровне законов.

Во-первых, Линкольн ветировал принятый Конгрессом законопроект об отмене выборов на Юге, позволив провести голосование в штатах Теннесси, Луизиана (который на тот момент даже не целиком контролировался северянами) и Миссури. Наряду с охваченным войной Канзасом и недавно образованной Западной Вирджинией эти штаты однозначно и с наибольшим отрывом проголосовали за Линкольна — демократы там выборы просто бойкотировали. Это дало дополнительные 36 голосов выборщиков в копилку Линкольна.

Во-вторых, на этих выборах впервые было разрешено голосовать по почте — солдатам на фронте. Для США, где избирательная система завязана на местные общины, округа и штаты, это была передовая вещь — и одновременно она дала сотни тысяч голосов солдат в пользу действующего Верховного главкома. Особенно собрать голоса в своих частях постарались дружественные Линкольну генералы Грант и Шерман.

По итогу это всё: и голоса солдат, и привлечение голосов южан, и демонизация Макклеллана — сработали как надо. Но самый большой подарок Линкольну приготовил генерал Шерман. 7 ноября, ровно за день до выборов, газеты напечатали новость о том, что пала Атланта. Победа замаячила вот-вот вблизи, и рейтинг президента подскочил.

В итоге Авраам Линкольн был переизбран на второй срок. Он набрал 55%, обогнав Макклеллана на 400 тысяч голосов избирателей — и победив во всех штатах, кроме Кентукки, Делавэра и родины Макклеллана Нью-Джерси. Потом была победа в войне, пуля Бута, выборы 1866-го, на которых радикальная оппозиция взяла большинство в обоих палатах, и всё опять заверте…

Заверте-то заверте, но выборы 1864 года навсегда остались в истории США. Причём на репутации «честного Эйба» никак не отобразились все те сомнительные приёмы, которые он применил. И поныне идея того, что победа Линкольна обеспечила победу в войне, доминирует в американском обществе. А Макклеллан так и остался в памяти «пособником сепаратистов». Что же до самих выборов, то в 2016 году Университет Вирджинии признал их «образцовым и беспрецедентным мероприятием в условиях гражданской войны».