Нужно ли нам Министерство ветеранов?

У нас идёт война. Идёт достаточно давно — и ежедневно с неё кто-то возвращается. Не всегда здоровым. Увы, не всегда живым. Эти люди сражаются, убивают и умирают за страну, общество, государство. Обязанность государства — отплатить им своей защитой, залечить их раны, позаботиться о членах семей погибших. Даже такого неэффективного государства, как наше.

Не справляешься? Это война, никого не колебет. Научись справляться. Тем более, что всем известно, что бывает, когда государство и общество проваливают эту работу. «Вьетнамцы» в США и «афганцы» в СССР — целые потерянные поколения, сотни тысяч преступлений, цистерны пролитой крови, водки и дешёвого виски. И да, извините за цинизм, миллиардные убытки. Война преследует страну и через двадцать лет после своего завершения.

Сколько в Украине ветеранов? Не считая ветеранов труда, именно ветеранов войны и участников боевых действий?

В общей сумме около 550 тысяч. Из них 308 тысяч — участники АТО, количество которых быстро растёт. Плюс 211 тысяч членов семей погибших на войнах.

И да, почти 139 тысяч участников войн — инвалиды.

Это много для 42-миллионной страны. Не так много, как у некоторых других (в США более 20 миллионов ветеранов на 325 миллионов населения), но уже требует больших усилий для их обеспечения.

Справляемся?

Нет.

Тут, кстати, не стоит валить только на государство. Общество с его отношением, которое отображает фраза маршруточника: «Я вас туда не посылал!», — тоже хорошо. Как говорят по этому поводу американцы, оглядываясь на вьетнамскую кампанию и её последствия, «сначала мы научили наших ребят убивать, а потом предали их».

Но и государство не особо. Нет, набор льгот для ветеранов шире, чем в большинстве государств побогаче. Дело в возможности их получения. И в количестве ответственных за это структур. Схема выглядит примерно так.

Сейчас для большинства участников боевых действий проще забить болт на положенные им социальные услуги, чем пытаться их оформить. Получил УБД, ездишь бесплатно в общественном транспорте — и на том спасибо, страна родная. Я тебя тоже люблю.

Но что делать, если у ветерана объективная напряжёнка с деньгами? Или если война подорвала его здоровье — как физическое, так и психическое? Если ему эти льготы не приятный бонус, а действительно спасательный круг? Скакать на костылях от ведомства к ведомству?

Сейчас приходится. И это паршиво.

Есть несколько способов решить проблему. Один упирается в лечение всего нашего государства от атеросклероза. То есть в полной реформе госслужбы и бюрократической системы, переходе на полностью электронные реестры и документооборот. Грубо говоря, схема будет та же, но работать будет в разы быстрее.

Это одна из самых важных реформ в стране, за которую нам ещё предстоит повоевать. Но она не произойдёт быстро — как по объективным (дороги), так и по субъективным (дураки) причинам.

Есть более быстрый способ: изменить саму схему. Перевести большинство стрелочек в какой-то один орган.

И к этому пока что всё идёт.

Звёзды и полосы

Недавно автор этих строк внезапно для себя оказался в Вашингтоне. Звонок от знакомого:  «Трегубов, слушай, а напомни, ты же и журналист, и участник АТО? А открытой визы в Штаты у тебя случайно нет?».

Нет, я знал, что эта виза трёхлетней давности, так и не использованная до прошлой недели (эх, сорвавшаяся командировка на E3!), всё-таки когда-нибудь пригодится!

В Вашингтон я попал с небольшой группой, включавшей в себя, помимо нескольких политологов и специалистов по штатовской внутренней кухне, двух депутатов от Комитета Рады по делам ветеранов — главу комитета Александра Третьякова и его коллегу Глеба Загория (оба — БПП). Задачей группы было разузнать две вещи:

– как в США организована защита ветеранов и работа их Министерства по делам ветеранов (U. S. Department of Veteran Affairs)?

– готовы ли они помочь нам в этом вопросе?

Комитет уже давно продвигал идею создания отдельного министерства. Сейчас его функции висят на одном из департаментов Минсоцполитики, но он не справляется. Что вполне естественно: создавался он под совсем другое количество совсем других ветеранов. Да и само Минсоцполитики не знает, как примирить новых ветеранов под жёлто-синими знамёнами со старыми под красными (если для кого-то это было секретом — многие «старые» ветеранские организации оккупировали люди, скажем так, советской закалки). Президент колебался, но после собственного визита в США встал на сторону «надо создавать».

Образовалась политическая воля. Нужно было с ней что-то делать.

Визит был полуофициальный. Встречи проходили не с сенаторами и конгрессменами, а с их аппаратом — людьми, которые, собственно, пишут законы. Зашли и в само Министерство по делам ветеранов США. Чтобы не пересказывать здесь всё содержание визита — да, нам искренне готовы помочь в этом вопросе. Не потому, что американцы нас любят, но по более прозаичным причинам:

– это нелетальная помощь и явное благое дело в американской системе ценностей. В отличие от вопроса давать ли украинцам оружие, тут разногласий в американском политикуме нет;

– американцы искренне полагают, что сами у себя со своей проблемой ветеранов справляются не очень. Возможность помочь выстроить где-то уменьшенную версию рабочей схемы — для них самих полезный опыт;

– в кои-то веки украинцы просили консультационной помощи, а не денег. Средства на проблемы ветеранов из бюджета выделяются исправно. Вопрос в том, как и куда они потом идут, между сколькими ведомствами размазываются, как распределяются и в каких объёмах реально доходят до ветеранов.

Ближе к осени должны состояться более официальные визиты со встречами на высшем уровне. Если всё пройдёт удачно — будет запущен процесс создания нового министерства с помощью американских партнёров.

Можем ли мы вообще перенять американский опыт?

Отчасти.

С одной стороны, в США есть важная фишка: после ухода военного с действительной службы и получения статуса ветерана министерство начинает его опекать по всем «льготным вопросам». Нужен госпиталь? Направим. Лекарства? Выпишем. Юридическая помощь? Оформим. Не вставайте, мы сами.

С другой стороны, в США немного иной расклад: там ветеранские льготы сосредоточены скорее вокруг медицинского обслуживания. Поэтому Министерство по делам ветеранов — это во многом альтернативный Минздрав. С альтернативной, исключительно ветеранской, сетью медучреждений по всей стране. Нам показали вашингтонский ветеранский госпиталь. Конечно, он в определённой мере образцово-показательный, что и не скрывается, но это космос. С роботизированными лебёдками, перемещающими раненного ветерана в туалет прямо с койки, если надо.

В нашем случае ветеранскому министерству придётся стать скорее альтернативным Минсоцполитики с элементами альтернативного Минздрава и выходом на тот же геокадастр. На самом деле у нас очень обширный список ветеранских льгот. Проблема только с их реальным обеспечением.

Можем ли мы перенять опыт других стран?

Возможно. Есть такая специфическая штука, как Министерство по делам патриотов и ветеранов Республики Корея (Южной Кореи). Сами понимаете, война там закончилась в 1950 году, и ветеранов, собственно, не очень много — старички да немногочисленные экс-миротворцы. Но у корейского министерства есть важная идеологическая функция: там этих старичков вовлекают в патриотическое воспитание молодёжи. Это, конечно, не пахнет европейским либерализмом. Зато пахнет разумным действием страны, имеющей сомнительное счастье жить рядом с утырочным режимом.

А поможет?

Рассмотрим плюсы и минусы.

Плюс: возможность нарисовать на месте той самой картинки выше нормальную схему. А то когда в Министерстве по делам ветеранов США украинская делегация продемонстрировала нынешнее состояние дел, первым вопросом хозяев после того, как они подобрали челюсть, было: «То, что посредине — это, и правда, структура взаимоотношений или кто-то ручку расписывал?».

Минус: на нём можно пилить. Строго говоря, на любом госоргане можно пилить, а на органе, занимающемся работой с соцпомощью, можно пилить втройне. С другой стороны, те же деньги сейчас идут через шаловливые руки сотрудников 22 ведомств. Одно проще контролировать, с одного проще спрашивать.

Возможный минус: если это министерство не аккумулирует полномочия других органов и не наладит нормальное взаимодействие с оставшимися, вместо 22 ведомств будут 23. То есть лишь ещё одно лишнее звено.

Многое зависит от того, кто возглавит структуру (Третьяков неоднократно клялся, что это будет не он) и как будут прописаны её полномочия.

Как сделать хорошо

Министерство ветеранов может быть хорошей идеей. Но для этого нужно соблюсти условия.

Во-первых, нужно чётко определиться, кому именно оно помогает. Помимо ветеранов войн, у нас есть ещё, например, ветераны труда, но участники АТО при этом формально называются «учасниками бойових дій».

Формат и функционал министерства должен быть определён соответствующим законом. Можно, конечно, танцевать через постановление Кабмина (он имеет право создавать органы исполнительной власти), но это плохая идея: в таком случае новые составы КМ смогут изменять его формат и сферу ответственности по своему усмотрению. А то и вовсе распустить.

Во-вторых, новое министерство должно свести все — или большинство — предоставляемых ветеранам услуг к системе «единого окна». Проще говоря, чтобы ветеран имел возможность оформить всё, что ему причитается, в одном окошке у одного сотрудника. А ещё лучше — удалённо. Конечно, это идеальная схема, но это именно то, к чему надо стремиться. В любом случае министерство должно упростить получение ветеранами причитающегося им, а не усложнить.

В-третьих, оно должно обеспечить прозрачность распределения денег, выделяемых на нужды ветеранов. Как минимум, большую, чем есть сейчас.

В-четвёртых, оно должно разгрести поднакопившиеся авгиевы конюшни. «Ветеранские организации» под профилем Ленина (в особо запущенных случаях — Сталина), раздатчики колорадских ленточек и провозвестники дружбы с крокодилом должны кануть в Лету. Но для начала неплохо бы хотя бы изолировать их от госфинансирования — что, как показал недавний скандал с распределением ветеранских средств, очень даже актуально.

Хорошо сделать можно. Но для этого понадобится мощная подготовительная работа ещё на этапе прописывания профильного закона. И максимальный общественный контроль: вопрос чуткий до взрывоопасности.

Народные депутаты убеждали коллег по делегации и стафф американских сенаторов, что вот именно здесь они искренне хотят помочь. Вопрос амбиций: надо же что-то и для истории сделать.

Американцы говорили: вот где-где, а тут поддержим без вопросов.

Ок, куда деваться. Эту идею можно не просрать. Попробуем справиться.

Виктор Трегубов