Нефть за твою ядерку. Голодные игры Дон Кихота
Усилия Франции, вызванные риском рецессии, заронили зерно будущей нестабильности в почву возле Персидского залива. Этот мимолётный эпизод раскрывает взаимосвязь формально несопоставимых сфер международных отношений. Денежно-кредитные вопросы, ядерное оружие и энергетика обычно идут по отдельности.
Также этот случай подчёркивает: действия чиновников по решению определённой проблемы иногда приводят к созданию новых очагов международного конфликта. Вот вам и вся хаотичность мирового порядка.
Анализ архивных документов из США и Франции раскрывает ведущую роль последней в обретении ядерной мощи Ираном и Ираком.
Из-за «Первого нефтяного шока» Франция пережила многосторонний кризис. Цены на нефть выросли молниеносно, бензина не хватало, трудовые потрясения и опасение экономической катастрофы дополнили список проблем. Страна бедна в плане ресурсов. Так что ей было сложно обеспечить энергетическую независимость, заодно избежав рецессии.
Изначально французы полагались на Европу. Возможно, они ожидали, что соседи поделятся ресурсами во время глобальных потрясений. В таком случае Париж явно недооценил несостоятельность европейской солидарности в то время.
Тогда европейские страны не только отказывали друг другу в помощи, но и активно предавали друг друга, отчаянно пытаясь выгрызть себе поставки нефти и газа. Так Франция получила мотивацию расширить свой внутренний сектор атомной энергетики. Его наметили ориентиром для будущей энергетической безопасности. И как раз в тот момент, когда французы просчитывали полноценный переход к ядерной энергетике, к ним обратился иранский шах. Он и предложил спасательный круг: Иран готов давать нефть, получая за это ядерные технологии.
Учтите обстоятельства. В январе 1974 года французская экономика находилась в невероятно тяжёлом положении. Учитывая полную зависимость Парижа от импорта «чёрного золота», на него особенно сильно повлияло решение ОПЕК о радикальном повышении цены на нефть.
Ожидалось, что в том году стоимость бензина возрастёт на 20%, внутренние цены на мазут – на 60%, а тяжёлое топливо подорожает на ошеломляющие 120%. И без того опасная ситуация ещё более осложнялась одним неожиданным происшествием. Незадолго до того, в декабре 1973 года, сломался один алжирский газовый терминал. Всё бы ничего, но оттуда Франция получала 15% природного газа. И всё это посреди холодной зимы.
Правительство ограничило потребление газа. Продавцы бензина дружно объявили забастовку, протестуя против государственного контроля над ценообразованием. Прозвучала вполне предметная угроза: закрыть 20 тысяч АЗС по всей стране.
Дефицит торгового баланса нёсся по нарастающей, валютные резервы настолько же быстро сокращались. Чиновники искали выход из двойного кризиса: энергетического и валютного. В таких обстоятельствах они были готовы на всё. В январе 1974 года Франция доверила эксперту в сфере энергетики Жану Бланкару тяжёлую задачу – найти способ решить эти многогранные проблемы. Как и США, французы стремились к долгосрочной цели в виде энергетической независимости.
Надвигалось истощение угольных шахт. Постепенно убывал запас газа в уже разведанных месторождениях. При этом Франция не добывала нефть на своей территории – идея казалась чистым донкихотством.
Сначала Париж обратился за поддержкой к Европе. Французская государственная нефтяная компания ERAP обнаружила крупные месторождения нефти и газа у берегов Шотландии и Нидерландов – появилась надежда на то, что французы получат долю углеводородов Северного моря. Однако, к их разочарованию, Великобритания и Нидерланды оставили нефть и газ себе.
Столкнувшись с возрождением эгоизма в Европейском экономическом сообществе, Франция поняла: в этот раз ей придётся постоять за себя без чьей-либо помощи.
В январе 1974 года начала формироваться новая стратегия по достижению долгосрочной энергетической безопасности Франции. Первая же рекомендация в списке призывала к беспрецедентному расширению ядерных мощностей. Учитывая скачок цен на нефть и отсутствие альтернативных источников энергии, атомная энергетика гарантировала стране наиболее безопасный путь к достижению энергетической независимости. Ещё и при относительно низких затратах.
Комиссия PEON выпустила доклад, вызвавший волну ядерной эйфории. Всё это подпитывало стремление правительства сделать атомную энергию стержнем новой энергетической стратегии. Но поскольку Франция обсуждала масштабный уход от углеводородов на перспективу, в тот момент ей всё ещё требовались краткосрочные и среднесрочные решения нефтяного кризиса.
Ядерное будущее? Требуются годы, чтобы любые новые объекты успешно заработали.
Администрация Жоржа Помпиду (а потом и его преемника Валери Жискар д'Эстена) должны были решить проблему. Единственным выходом казалось заключение двусторонних сделок со странами ОПЕК.
Судите сами: чтобы справиться с дефицитом торгового баланса, Франции требовался конкурентоспособный экспорт с высокой добавленной стоимостью, который она могла бы предложить в обмен на нефть из стран ОПЕК. Поначалу военная техника казалась очевидным выбором. Французские вертолёты «Газель» и самолёты «Мираж», безусловно, ценились на мировых рынках и могли быть проданы за нефть арабским монархиям Персидского залива.
Не имея значительных внутренних рынков, эти страны были просто не в состоянии импортировать большое количество иностранных промышленных товаров. Однако их лидеры стремились обеспечить выживание своих режимов, удовлетворяя свои потребности в безопасности. А потому были готовы импортировать как оружие, так и военные технологии.
На этом и сошлись. В том же году Франции удалось подписать трёхлетнее соглашение с Саудовской Аравией, которое связывало продажу нефти со строительством нового нефтеперерабатывающего завода и продажей самолётов «Мираж». Также французы начали переговоры о втором, более амбициозном десятилетнем соглашении с Саудовской Аравией. Казалось бы, процесс пошёл.
Но всё же в долгосрочной перспективе поставки оружия как решение проблем никем не воспринимались. Крайне маловероятно, что кому-нибудь удастся стопроцентно перевести на оружейный экспорт поставки нефти из арабских государств. Кроме того, продажи несли дополнительный риск: они могли спровоцировать региональную гонку вооружений. Кстати, какое существенное отличие было тогда между Францией и США?
Париж никоим образом не пострадал от арабского нефтяного эмбарго. Потому мог играть на разногласиях между нефтедобывающими государствами.
Продолжение следует.
У самурая нет цели, есть только путь. Мы боремся за объективную информацию.
Поддержите? Кнопки под статьей.