Нефть за твою ядерку. Запасы «не очень»
Разногласий между странами хватало, стратегии экономического развития здесь разошлись на самом фундаментальном уровне. Густонаселённые страны ОПЕК – Иран, Ирак, Венесуэла, Нигерия – были противопоставлены менее населённому Персидскому заливу. То есть Саудовской Аравии, Кувейту и ОАЭ.
Ирану, как и его соседу Ираку, требовалось поддерживать уровень добычи нефти высоким. Кроме того, страны были заинтересованы в высоких ценах на краткосрочную перспективу. Всё это генерировало достаточно капитала для реализации амбициозных программ индустриализации и модернизации. Так Франция получила ещё больший потенциал для торговых операций.
С другой стороны – малочисленные по населению Кувейт и Саудовская Аравия. Их способность поглощать исключительно масштабные прибыли, полученные на волне ценового шока ОПЕК, была поставлена под сомнение.
Ведь что произойдёт с астрономическими доходами, попавшими в небольшую экономику? Чрезмерная денежная масса и, как следствие, гиперинфляция. Так что в интересах малочисленных стран оказалось сокращение добычи нефти. И даже снижение стоимости экспортируемых энергоносителей.
Таким образом, заявка Франции на дружбу с Ираном существенно улучшалась за счёт сложных отношений между США и иранским шахом.
В то время позиция Тегерана как проамериканского, антикоммунистического бастиона была закреплена в его союзе с Вашингтоном. Но она всё же вызвала внутреннее недовольство. Статус правителя, подчинённого американцам, портил репутацию.
Немудрено, что в начале 1974 года шах засуетился и начал объявлять о проектах по расширению своего международного влияния. При этом старался держать дистанцию от США. Было заявлено о планах распределить финансовую помощь и нефтяные фонды на международном уровне. Доходы от продажи нефти планировалось использовать для создания нового всемирного банка для членов ОПЕК.
Только амбициозные планы всё же требуют финансовых вложений. А ещё технологий, которые шах надеялся получить не из Штатов. Выбор пал на другие страны.
Для Франции это казалось беспроигрышной ситуацией. Колониального багажа у неё к тому моменту не было, зато нашлись все нужные инструменты для помощи Ирану в индустриализации и восхождении к мировому лидерству. Взамен – нефтяная и газовая страховка для экономики. И рост экспорта, позволяющий компенсировать дефицит в собственной экономике, образованный ценовым шоком.
Вскоре французское правительство узнало, что энергетический кризис продолжает разжигать соперничество между европейскими компаниями и правительствами: те боролись за доступ к иранским углеводородам.
В ответ на кризис многие страны были полны решимости перевести технологии производства электроэнергии и отопления с нефти на природный газ. Французская компания Gaz de France (GDF), итальянская SNAM и западногерманская Ruhrgas даже объединились, чтобы доставить газ с шельфа Южного Ирана на европейский рынок.
Начиналось дружеское частное партнёрство. Однако оно быстро переросло в ожесточённую схватку между компаниями и лояльными к ним европейскими правительствами. В середине января 1974 года французские официальные лица были потрясены. Выяснилось, что Рим использовал их совместное предприятие для тайных переговоров об ирано-итальянском экономическом партнёрстве.
Бланкар был вынужден доложить премьер-министру Пьеру Мессмеру: если какая-нибудь страна и предложит шаху всеобъемлющее экономическое партнёрство, то это должна быть Франция.
6 февраля чиновник лично отправился в Цюрих, где планировал встретиться с шахом. Была надежда на установление всеобъемлющего франко-иранского партнёрства. Но не получилось. Шах оказался трудным переговорщиком. С самого начала он дал понять – Франция не одинока в своём стремлении.
Иранские запасы сырой нефти оставались доступными, но конкуренция была жёсткой. И не только между промышленно развитыми странами вроде Великобритании, Италии, Японии и Западной Германии. Также конкуренция началась между развивающимися странами: в гонку ввязались Индия и Пакистан. В целом, шах умело настраивал «союзников» друг против друга, и те соперничали за его благоприятное отношение.
Это случилось в не очень подходящий момент для Франции. Та пыталась остановить реальный отток валюты в страны Персидского залива. Ведь предоставление любой формы помощи Ирану ухудшило бы дефицит французского счёта текущих операций.
И всё же у Бланкара не было иного выбора, кроме как принять условия шаха.
Действительно, всё изменилось. Постколониальный мир внезапно получил право голоса в экономическом будущем промышленно развитых стран.
Столкнувшись с этим препятствием, Бланкар получил интригующее предложение во время встречи с шахом. Оно и заложило основу для беспрецедентной двусторонней нефтяной сделки. Иранский монарх объяснил, что стремился реорганизовать весь энергетический сектор своей страны – например, не только создал новое Министерство энергетики и водных ресурсов, но и наметил новую организацию по атомной энергии.
Также шах признал, что нефтяные и газовые ресурсы Ирана исчерпаны, то есть очевидный голод Европы по отношению к иранской нефти делает усилия по её сохранению совершенно напрасными.
Что же позволяла ему сложившаяся ситуация? Приступить к планированию пост-углеводородного промышленного будущего. Для этого как раз требовался отказ от нефтяной экономики. Использование ядерной энергии не только закладывало основу для индустриализации Ирана, но и давало шансы на подъём как технологической державы.
Во время беседы монарх подчеркнул, что невероятное количество иранских учёных-ядерщиков обучаются именно во Франции. И для запуска собственной ядерной программы он хотел бы вернуть их обратно.
Так и сформировалось беспрецедентное предложение: нефть в обмен на атомную энергию. Бланкар был несколько озадачен.
Вроде бы и привлекательно. Но как наладить работу такой торговой структуры?
У самурая нет цели, есть только путь. Мы боремся за объективную информацию.
Поддержите? Кнопки под статьей.