Ресентимент. 50 оттенков зрады

Несколько дней назад бунтовщики в Бостоне испортили мемориал Роберта Шоу. Это был настоящий шедевр с горельефом, созданный Августом Сен-Годенсом — его я считаю, вместе с Фредериком Ремингтоном, наиболее ярким американским скульптором. Предполагаю, что нападение на мемориал было не просто актом вандализма и не случаем «беспорядков в основном ради развлечения и выгоды». Это было настоящее выражение политической ненависти. Если я ошибаюсь, можно вспомнить другие примеры: подожжённые церкви, разоренные безобидные предприятия, клевета на людей доброй воли. Ах да, и всё это во имя великой справедливости.

Большинству граждан такие акты ненависти и бессмысленного разрушения могут показаться непонятными. Ключом к их пониманию является мотив, который Фридрих Ницше впервые определил в своей книге «О генеалогии морали» (1887 г.), и что Макс Шелер, уточняя и исправляя проницательность Ницше, воплотил в книгу «Ressentiment» (1913 г.)

Французский термин «ресентимент» необходим, ведь мы не говорим о простом негодовании. Сосед, который пользуется вашим добродушием, позволяет своей собаке бегать по вашему двору. Раздражает ли это? Безусловно, поступок может вызвать мимолётное негодование. Но ресентимент, по словам Шелера, является самоотравлением разума. Цитируем вместе: «Это подавление эмоций, ведущее к определенным видам ценностных иллюзий и соответствующим оценочным суждениям. В первую очередь затрагиваются эмоции: мстительность, ненависть, злоба, зависть, стремление уменьшить чужие заслуги и злоба».

Процедура с лёгкостью выходит за пределы этих факторов и создает в душе инверсию ценностей. Тогда человек абсолютно искренне скажет, что добро, которым он не может наслаждаться — на самом деле зло. И наоборот, зло, которому он потакает, уже заняло место добра.

Важно отметить, что списки эмоций Шелера — всего лишь этапы на пути к печальной концовке. Возьмите желание мести. Если вы выпишите мне пощёчину, я отвечу тем же. Так мы выпустим пар, и ресентимент не получит достойной подпитки. Солдаты, по словам Шелера, меньше всего подвержены таким искушениям. Подумайте о генералах гражданской войны Гранте и Ли, о великодушном обращении Шермана с солдатами Конфедерации под командованием Натана Бедфорда Форреста, в результате чего эти деятели стали верными друзьями.

Акт мести — не то же самое, что мстительность, когда вы ищете повод для нападения, ведь «сильная обидчивость действительно является признаком мстительного характера». Но допустим, что вы «склонны видеть вредные намерения во всех видах совершенно невинных действий и замечаний». Готово. Сработало!

Или возьмём зависть — единственный из семи смертных грехов, который не вызывает даже фантазии восторга. Здесь у нас вообще скользкий лёд. К примеру, актёр, жаждущий славы, способен отказаться от зависти — просто на его пути замаячит успех. Недавний завистник просто хочет, чтобы его признали. С этой целью, однако, он потакает своему аппетиту к уничижению. А затем переходит к настоящему пренебрежению, если сработало — на очереди крушение пьедесталов, освещение отрицательных сторон вполне неплохих людей. Ну и дальше по тексту.

Точно так же радикальная феминистка рада поверить истории о том, что её дедушка бил бабушку — даже если это клевета. Она окажется несколько разочарована, узнав правду: эх, на самом деле старик был скромным и добрым человеком. В общем, ищущий цели для ненависти, так называемых «плохих людей», всегда их найдёт. А нашей героине даже не придётся искать конкретных персонажей, хватит абстрактного «патриархата». Чем менее конкретным и персонифицированным окажется объект ненависти, тем вероятнее появление ресентимента.

Если зло в человеке уже укоренилось, со временем оно перерастет именно в ресентимент. Тогда ощущаемая неполноценность человека воспринимается как неизбежная, как судьба, заложенная в природе мира или его общества, против которой он бессилен. Он хочет нанести ответный удар, но не может. Или женщина хочет возвышаться над мужчиной, но почему-то не может. Так или иначе, уязвленные люди хотят, чтобы сама история была иной. Но этого не может произойти.

И в самом конце, как говорит Шелер: «болезненное напряжение требует выхода, что обеспечивается особым ценностным заблуждением. Чтобы сбросить напряжение, человек ищет чувства превосходства или равенства. А цели своей достигает путем иллюзорного обесценивания качеств другого человека. Затем, в чём и заключается главное достижение ресентимента, он фальсифицирует ценности — те, которые могут дать превосходство перед другими.

Лиса из басни не дотянулась до винограда, и потому назвала его кислым. Вот вам уничижение. Собака в другой сказке не может есть сено — поэтому следит, чтобы его не съела корова. Это так, назло. Но лиса не дошла до того, чтобы есть кислый виноград. Собака не дошла до того, чтобы голодать. Зато человек с ресентиментом действительно заходит настолько далеко. Примеры в наше время найдутся ещё легче. Молодые темнокожие ученики, которые при поддержке своих сверстников преуспевают в школе, подвергаются насмешкам — якобы они «ведут себя как белые».

Точно так же женщин поощряют смотреть на достижения мужчин задолго до наших времён — так, будто это сплошное оскорбление или посягательство на их свободу. Будто в 2020 году мы можем судить, построили бы женщины Бруклинский мост или нет.

Примечание переводчика. Суть не в сексизме, просто автор ведёт к очевидному — проще пользоваться Бруклинским мостом, а не устраивать резню из-за пола его создателя.

Ресентимент, позвольте мне оксюморон, гигантски мелочен. Я видал такое в колледже Провиденс, где преподавал 27 лет. Противники программы Западной цивилизации не хотели читать Дао Дэ Цзин вместе с Псалмами, не желали изучать Бхагавад-Гиту с Книгой Бытия. Они отказывались видеть, что лучшая подготовка к изучению цивилизации, полностью чуждой вам — изучение собственного происхождения, которое в результате случайностей и изменений тысячелетий стало в значительной степени чуждым вам.

Нет, их это не интересовало. Я не мог апеллировать к величию: даже оно казалось студентам преступлением. «Эх, снова европеец», — горько сказал первокурсник из Колумбии, когда я сказал ему, что мы собираемся читать Педро Кальдерона, величайшего драматурга. Читать на его родном языке. Где ещё, как не в школе, парень усвоил бы урок ресентимента?

Педагоги не упиваются величием Джона Мильтона, Александра Поупа или Чарльза Диккенса. Само величие таких художников — уже оскорбление для жертв ресентимента. Почему? Да хотя бы потому, что люди прошлого не верили ценностям, которые сегодня считаются мейнстримом. А на самом деле вся эта ненависть проявляется лишь потому, что те деятели существовали и были собой.

Продолжение следует