Перевозчик

Знакомство с Николаем, он же «Пума» началось с того, что меня пригласили на СТО на Труханове, чтоб помочь противостоять выселению благородных автослесарей который чинят автомобили для АТО. Обещали, что выселять будет лично Кличко. Вписываться за какую-нибудь сторону в таком конфликте без консультации юриста в таких случаях чревато, и все же перспектива подоставать боксера, пользуясь защитой онлайн-трансляции казалась соблазнительной.

В итоге Кличко не пришел, видимо что-то почуял, зато я познакомилась с человеком, который ремонтировал на спорном СТО свою машину – «скорую помощь» на базе Фольксвагена Транспортера 4. Человек, много времени проведший в АТО, определяется по взгляду. Такой собеседник обычно сосредоточенно смотрит куда-то мимо, за спину, потому что постоянно оценивает ситуацию на предмет выявления опасности. Спросила, вздрагивает ли Пума от петард – говорит, что нет, можно хоть под ногами взрывать, ему все равно. Наверное, после определенной дозы стресса все-таки начинается привыкание.

Спросила, почему Пума - говорит нипочему. На Майдане, когда возил бензин 15-й сотне, чотовый Вышиванка спросил, есть ли у Николая псевдоним. Его не было. Тогда Вышиванка побродил в стороне и вернувшись провозгласил – будешь Пума. Я сразу заинтересовалась – есть ли в сотне люди с псевдо Рибок или Адидас, говорит – нет. Значит, вдохновением Вышиванке в тот момент послужил не спортинвентарь, а животный мир.

Спрашиваю Пуму, как попал на АТО.

- После Майдана проводил акции у Мега Маркета – раздавали листовки с адресом сайта и реквизитами. Когда начали искать, кому лучше всего переправлять собранную помощь – вышли на А. Парень снимает квартиру в Изюме, ездит на реанимобиле, предоставленном спонсором и занимается координацией гуманитарки. Начали возить вещи и медикаменты ему и передавать по его контактам.

Во время доставки в одну из частей начались боевые действия. Выкинули коробки с вещами, погрузили раненых и повезли в госпиталь. Одному из тяжелых врачи начали оказывать помощь в коридоре госпиталя прямо на каталке из реанимобиля. Оставил ее там и собрался отправиться на блокпост за следующей порцией раненых. А. высказал недовольство, мол каталка – его собственность и нечего ее выпускать из виду. Этот конфликт оказался последней каплей в ряду недоразумений между компаньонами. Дал ему по зубам, забрал машину и уехал.

Спонсор (хозяин машины) по телефону согласился, что машина должна быть у меня, и вот я до сих пор на ней езжу.

Описанные события происходили «когда то в июле». Когда спрашиваю о датах Пума часто отвечает: «это надо уточнять. Если нужно позвоню – спрошу. Знаешь – я во времени потерялся. Там ведь нет дат. Там вообще все по-другому».

Получив в свое распоряжение машину, Пума закрыл строительно-ремонтный бизнес и в Киев теперь возвращается только, если нужно на СТО.

На что ты живешь? Собираешь деньги в фейсбуке?

- Не, в фейсбуке собирает Илья, «Хоттабыч». Меня поддерживают друзья, знакомые и знакомые знакомых. Вот недавно на одной частной мебельной фабрике в Белой Церкви сделали тумбочки в машину по размеру носилок. Теперь могу положить одновременно двух тяжелых, и человека три легких, плюс врач. А получилось все через людей, у которых когда-то делал ремонт. Случайно встретились, разговорились, у них оказались друзья-мебельщики, они предложили помочь.

А как семья реагирует на твою такую жизнь?

- Я в разводе, двое детей. Алименты плачу. Иногда спонсоры дают денег лично мне. Так и говорят: вот тебе на медикаменты, а эти 3000 лично тебе. У меня личных нужд нет. На детей хватает.

Но ты где то спишь?

- Как когда. Иногда в машине, иногда у ребят ночую на блокпосту, или в военном городке. Квартиру не снимаю. Нет надобности.

А еда, одежда?

- По разному. В основном ем вместе с солдатами. Этот флис на мне – взял из гуманитарки, когда похолодало.

Ты один такой энтузиаст-перевозчик в зоне АТО?

- Во-первых, экипаж машины – два человека. Я и Алена Солнцеслава. Образования медицинского нет ни у кого, мы помогаем на уровне медсестры и перевозчика. Нас целая сеть. Каждый существует автономно, но мы постоянно поддерживаем связь. Самая близкая связь у меня с Хоттабычем. Ему помогает Оля – в прошлом помощник юриста, они тоже на Фольксвагене - Т5. Сам Хоттабыч до войны был предпринимателем. У него хорошая машина. Если я от «креста» в Дебальцево до больницы в Артемовске доезжаю за 21 минуту, то он – за 18. Зато ему приходится заправляться только на дорогих заправках. Капризная машина. Есть еще Шаман и Медведь – у них одна машина на двоих. Есть еще пара машин – но у меня с ними нет особого знакомства.

Всегда хватает денег на заправку?

- Мне бензин наливают в одной из ВЧ. Только это секрет. Потому что официально он списывается на БТР.

Как началось твое сотрудничество с военными – ведь они не сразу принимают к себе чужих?

- У меня недоразумений не было. Во-первых, машина сразу внушает доверие – мигалки, полоски – скорая помощь нужна всем. А потом, АТО – это отдельная маленькая страна, за 4 месяца меня уже знают в лицо. В одной из ВЧ нашел принтер, напечатал на листах А4 свой телефон и информацию, и развожу по блокпостам – чтоб повесили на видном месте и обращались, если что нужно. Я ведь не только раненых могу перевезти. Только это тоже секрет.

Неужели у военных частей в зоне АТО нет своих машин?

- Есть. В каждой части есть «буханка», она же «таблетка» - УАЗик для перевозки раненых. Но они преимущественно 70х – 80-х годов. В одной части видел новую, но мотор уже чихает. При тяжелых ранениях минуты решают все. А если везти на буханке… Когда я из Дебальцево уже вывез раненого в больницу и еду за следующим, встречаю ее где-то на 70 % пути туда… Кроме того, наши машины высокие, врач может стоя оказывать помощь больному, а не на коленках. Одного-двух – можно и в «таблетке» обслужить. Но при большом потоке врачи элементарно устают. Они тоже люди. Могут ошибку сделать.

А часто бывают такие большие потоки раненых? Судя по сводкам за вчера на всем АТО погибло 7 человек.

- Сводки врут. И для того, чтоб противник не знал количества потерь, и просто по привычке. Я родился в военном городке в Дрездене, все детство провел с военными, знаю, что правды от них добиться нереально. Мой отец был авиационным техником, а когда погиб на полигоне – нам сказали, что в автокатастрофе. Мне было пять лет. Я понимаю, что правды в этом нет, и никогда не узнаю ее.

А ты сам не хотел стать военным?

– Я всегда хотел быть на войне. Служил в армии – пытался попасть в Ирак. Но стать хотел хирургом. Только поступать в мединститут не пробовал – на тот момент, в 2003-м году взятки были около 16 000 долларов за поступление. А у меня мама – учитель математики в провинциальном городе. Так что я получил образование массажиста и занялся строительством.

Может после войны попробуешь?

– Я даже не представляю себе, что будет после войны.

Ты сейчас приписан к какой-то части, у тебя есть статус участника АТО?

- Для того, чтобы я его получил официально, я должен быть приписан к части, стать солдатом, слушаться приказов и т.д. А я этого не хочу. Не хочу принадлежать только одной части, одному батальону. А как же остальные? Я им тоже нужен.

Ты как-то планируешь свою деятельность? Кому помогать, в какой местности, какой части?

- Все меняется каждую секунду. Еду туда, откуда звонят. А это практически вся зона АТО. Единственный ориентир – больница. Я должен везти раненого туда, где ему помогут. Возили раненых в Лисичанск – там нет даже элементарного. На данный момент лучше всего оснащена больница в Артемовске, поэтому я свою деятельность веду в радиусе 10 – 120 км от нее, но выезжаю если есть необходимость куда угодно. Сейчас Хоттабыч поехал в Пески, под аэропорт. Я когда починю машину – опять в Дебальцево. Надо спешить, с АТО уже звонят, просят помочь, а я здесь.

Понимаю, что разговор прошел так ровно, словно обсуждаем строительство не дачи даже, а примитивного гаража. Пытаюсь вытрясти из человека с устремленными вдаль глазами хоть какую-то эмоцию

Тебе бывает страшно?

- Сейчас уже нет, наверное. Только когда очень мощные взрывы – мешает спать. Выскакиваю иногда на улицу и ору – заткнитесь уже, достали! Но они меня не слышат.

Пума, видно, понимает, чего я от него добиваюсь и рассказывает байку:

- Всегда вожу с собой гранату, чтоб в плен живым не попасть. Был один случай: подъехал ночью к блокпосту в незнакомой местности… без опознавательных знаков. Не пойму, кто это… но прятться поздно, даже свои расстреляют подозрительную машину, которая в пятидесяти метрах разворачивается и рвет убегать. Так что затормозил, включил аварийку, предплечьями держусь за руль, а сам разгибаю «усики» на гранате, и так подъезжаю потихоньку к посту… А там дядька усатый светит фонариком и говорит – Добрый вечір. Куди це ви їдете? Наши, короче. Вот тогда, наверное, было страшно. Я им флаг подарил, чтоб повесили, а то обделаться можно от такой неожиданности.

После разговора подвожу Пуму к мосту на Труханов остров, где на СТО со спорными правами собственности чинят его машину. Тоже знакомые и забесплатно. Договариваемся о том, что в следующую поездку возьмет с собой. Еду домой и мечтаю – как хорошо было бы, если б всех «своих» можно было узнать по флагу. Но, к сожалению, желто-голубые флаги, за которые еще зимой в столице били стекла, сейчас украшают каждую ГАИ-шную машину. Для маркировки “своих” придётся выдумать что-то еще.

Лидия Гужва