Аушвиц, Путин, Украина и переделывание памяти

Ольга Обзор

Перевод редакционной статьи французской газеты LE MONDE о Путине и освобождении Освенцима.

Владимир Путин не посетил Освенцим 27 января. Тридцать глав государств и правительств отпраздновали 70-летие освобождения Красной Армией огромного концентрационного лагеря, где более миллиона заключенных, в основном евреев, нашли свою смерть. Но президента России не было. Однако впечатляющим был даже не сам факт отсутствия Путина. В тот самый момент, когда в Польше начались торжества, «господин Путин» с высоты трибуны московского Музея иудаизма обвинял Запад в попытке "переписать историю" Второй мировой войны за счет России. Не больше и не меньше.

Символическое значение этого жеста достойно особого внимания. Конечно же, мы не можем его понять, не задев темы украинского кризиса – конфликта, в котором правит идейный разброд и где «создается история» уже на протяжении почти целого года. Гнев российского президента в первую очередь спровоцирован высказыванием главы польской дипломатии, Гжегожа Схетыны, который заявил, что «именно украинские солдаты были в числе освободителей лагеря в тот январский день  1945 года». Этот и без того невероятный удар для Москвы, к тому же, подтвержден фактами. Соединение, которое первым вошло в лагерь (100-я Львовская дивизия), было под командованием украинского командира еврейского происхождения Анатолия Шапиро, а официально первый вошедшим солдатом был танкист-украинец по имени Игорь Побирченко. Проще говоря, солдаты 60-й армии Первого Украинского фронта, и в целом Красной Армии, которая происходила из всех частей советской империи.

Логично, что заявление польского министра, когда отношения между двумя странами и так отличаются открытой враждебностью после аннексии Крыма Россией в марте 2014 года, вызвало ярость Кремля. Россия всегда быстро реагировала на тех, кто стремится подорвать её ключевую роль в победе 1945 года. Тем не менее, польская провокация не менее карикатурна, чем тот ярлык, согласно которому Москва после падения СССР монополизирует эксклюзивную заслугу победы над фашизмом, позиционируя российскую армию, как единственную наследницу Красной Армии.

Российская историческая догма

Этому противоречию предшествовало еще одно, несколько месяцев назад. Весной 2014 года компания сторонников революции Майдана позволила пригласить президента Украины на пляжи Нормандии на празднование 70-летия высадки союзных войск, к великому неудовольствию Москвы. С неотразимым аргументом: если Красная Армия не была исключительно российской, почему мы должны приглашать только Путина? И таким образом Петр Порошенко тоже позировал на официальных фотографиях 6 июня... Эти споры могли бы казаться безобидными, если бы они не были представлены в более широком смысле как Российская историческая догма, чье величие трудно осознать Западной Европе: Великая Отечественная война, в которой СССР одержал победу над фашистской Германией.

Эта фундаментальная победа, основанная на трагической цене в более чем 20 миллионов человек, является для Кремля той славой, которая не может быть оспоренной (или пересмотренной) безнаказанно. Особенно, когда власть в стремительной погоне за авторитаризмом и национализмом всё меньше и меньше терпит разногласия и религиозно поддерживает культ победы-1945. Кстати, в начале 2014 года, частный телеканал "Дождь", который робко осмелился упомянуть возможность альтернативы обороне Ленинграда (блокада города с сентября 1941 г. по январь 1944 г. принесла около 1,5 миллиона смертей), был тут же лишен лицензии на вещание.

Память о войне и крах нацизма лежат в самом сердце российского патриотизма, но если есть место, где оный занимает непропорциональное место, то это Украина. Кроме того, вполне естественно, что после свержения Виктора Януковича в феврале 2014 года, денонсация предполагаемого возвращения к нацизму в Киеве стала мантрой российского официального дискурса, широко распространяемой СМИ. Обвинение основано на неоспоримых фактах: сотрудничество с Рейхом во время конфликта десятков тысяч украинских националистов, мечтающих сразиться с  Москвой через несколько лет после Голодомора и волны сталинского террора, жертвами которого пало несколько миллионов человек. Эти воины, вершители многих антипольских погромов и активные пособники в нацистском геноциде евреев, вместе с их харизматичным лидером Степаном Бандерой (1909-1959) стали пугающим символом нового нацизма.

Называя "идеологическим наследником" Бандеры новую украинскую власть и благодаря наличию в революционном движении фракций ультра-меньшинств, Путин утверждает, что былые обиды еще очень живы в России, и это делает борьбу с Киевом новой иконой святого дела: борьбы с нацизмом. По иронии судьбы, его лучшим союзником в этом случае есть ни кто иной, как... сама украинская власть, чьи промахи и неясности создают путаницу. 7 января на немецком телеканале ARD прозвучало заявление: «Мы все помним вторжение СССР в Украину и Германию. Мы не должны допустить этого снова». История, на самом деле, никогда не являлась хорошим оружием для идеологических войн.