Ex oriente lux

Среди всех тех вопросов, с которыми сегодня приходится иметь дело русским политэмигрантам, пожалуй, одними из самых важных (если не самыми важными) являются следующие: во-первых, где искать союзников и, во-вторых, как с ними договариваться? Причём второй вопрос, как ни странно, является в чём-то даже более сложным, чем первый.

То, что национально-русским силам, оказавшимся в изгнании, в одиночку решить стоящие перед ними задачи нереально, понимают приблизительно все. (Некоторые, правда, предпочитают на сей счёт хранить гордое молчание, ибо полагают, что они от этого благороднее и патриотичнее выглядят, но сути дела это не меняет.) И даже периодически высказываются версии, на кого именно правые русские в своей работе могут опереться.

А вот с вопросом номер два дела обстоят несколько сложнее. Ибо потенциальные союзники есть, есть общий интерес, на почве которого мы вполне бы могли прийти к соглашению, а вот механизма, позволяющего найти взаимопонимание, нет. И это совсем не ерунда, ибо именно из-за отсутствия качественного канала связи у всех сторон, задействованных в диалоге, до сих пор нет внятного и адекватного представления друг о друге. И во многом именно поэтому ничего конструктивного сотворить не получается.

Как и в случае с логически предшествующей этому тексту статьёй, речь идёт не о том, чтобы дать готовый рецепт. Скорее предлагается начать такой рецепт вырабатывать.

Восточная Европа как естественный союзник

То, что между странами Западной и Восточной Европы (в том числе странами ЕС) существуют определённые противоречия, секретом не является. Однако в последнее время исторический разлом между европейским Западом и Востоком определённо увеличился. Причин тому две. Во-первых, конечно же, это очередная волна иммигрантов с Ближнего Востока, преимущественно мусульман, которыми евробюрократия вознамерилась «нафаршировать» ряд восточноевропейских государств. А те, будучи изначально ориентированы более консервативно и националистично, чем западный блок Евросоюза, этому совсем не обрадовались, и по мере сил пытаются дать отпор. Причём характерно, что сопротивление иммигрантскому нашествию идёт как со стороны гражданского общества, так и со стороны политического руководства восточноевропейских стран (по крайней мере, некоторых из них). Нельзя сказать, чтобы это сопротивление было особенно мощным, но оно налицо.

А во-вторых (и вот это, с практической точки зрения, для национально-русской эмиграции интереснее), между Востоком и Западом наметился раскол из-за отношения к путинской РФ. И в первую очередь это касается правых и ультраправых.

Что касается европейского сообщества в целом, то здесь различия во взглядах имеют вполне объективные причины: одно дело, когда ты непосредственно граничишь с Россией, а совсем другое – когда между вами находятся несколько стран. И ты не давал никаких гарантий Украине (как США и Великобритания), с одной стороны, и совсем не против торговать с РФ, с другой. Если обыватели в Латвии и Эстонии весной – летом 2014 года в страхе ждали сообщений о том, что путинские танки появились в Латгалии или Нарвском крае, то обыватели итальянские скорее были склонны ругать США, которые не дают им продавать россиянам люксовую мебель и представительскую недвижимость. Для Восточной Европы Россия – Мордор, который в любой момент может её поглотить. Для Западной Европы РФ – это сказочная варварская страна, вроде Империи Великих Моголов, где, кстати, можно хорошо побарыжить. Ну а то, что там с правами человека проблемы – так ведь восточные сказки и не предполагают наличия этих прав. Наоборот, экзотические калифы должны периодически кого-то живьём жарить и варить…

В связи с этим западная оконечность Евросоюза хотя и готова к какому-то взаимодействию с российскими антипутинскими силами, но готовность эта является скорее данью общеобязательной поддержке «демократических сил во всём мире». Примерно тем же, чем для русского купца сто лет назад была раздача пятаков всем нищим, сидящим на паперти после воскресного богослужения. И купец, и западноевропейские политики действовали и действуют не столько с целью добиться какого-то качественного прорыва (демонтажа путинского режима или искоренения бедности), сколько ради соблюдения неких правил приличия.

А вот у обитателей восточной половины ЕС подходы начинают меняться. Сейчас уже всем очевидно: построить суперстену, чтобы отгородиться от РФ, невозможно в принципе. И случись что – разгребать очередные кремлёвские «художества», весьма вероятно, придётся своими силами. Поэтому, если для Западной Европы в её отношениях с российской оппозицией скорее интересен процесс, то Европа Восточная начинает ориентироваться на результат. В первом случае можно, образно выражаясь, раздавать пятаки нищим на паперти (где в роли пятаков выступает корзинка грантов, а в роли нищих – выводок «детей Арбата»). Во втором случае начинается прагматический поиск решения, которое могло бы качественно изменить ситуацию в России.

И совсем в особом положении в ЕС находятся Эстония и Латвия, значительную часть населения коих составляют этнические русские, которые, увы, на протяжении многих лет были отданы на откуп кремлёвской пропагандистской мозгомойке. И они, как теперь уже всем очевидно, сами по себе в пространстве не рассосутся. И с этими русскими надо выстраивать отношения таким образом, чтобы они, как минимум, не были потенциальной угрозой для эстонского и латвийского суверенитета.

Что же до восточноевропейских правых (в большей степени даже ультраправых), то у них с их западными коллегами, после крымских событий, произошёл очень серьёзный мировоззренческий конфликт. Не только Марин Ле Пен, но даже, например, лидер испанских карлистов Дон Сиксто Энрике, которого нельзя назвать совсем уж дураком, проникся восторгом в отношении ВВП (Х). А уж про разного рода «национал-синдикалистов» и говорить нечего: Путина величают «вождём белого человечества», который начал чуть ли не новую Реконкисту. Апологеты всей этой бредятины черпают свои представления о реалиях РФ из репортажей Russia Today, что же до информационных каналов ЕС, то они им просто не доверяют.

В итоге многие восточноевропейские правые оказались в занятном положении. Они выступают с антипутинских позиций, но им не совсем с руки договариваться с антипутинскими элементами в Западной Европе, которые en masse придерживаются леволиберальных взглядов и с которыми они пребывают в жёстких контрах на почве полярного отношения к мусульманским мигрантам. При этом они солидарны со своими старыми западными союзниками по правому лагерю в мигрантском вопросе, но не могут найти взаимопонимания насчёт Путина и путинской РФ.

В результате событий последних полутора лет у нас имеется:

– совокупность государств и наций, значительная часть которых входит в ЕС и НАТО, для которых противодействие путинскому режиму является актуальным вопросом внешней и даже внутренней политики, и границы которых более-менее точно совпадают со всё более часто поминаемым Интермариумом. Исходя из этого, можно рассчитывать, что в своих действиях на российском направлении они будут исходить скорее из прагматических соображений, а не из леволиберальных и неомарксистских догм (как сами знаете, кто);

– правые в пределах этого условного Интермариума также оказались в обособленном положении и объективно заинтересованы в новых союзниках;

– все эти государства и народы несут в себе, в большей или меньшей степени, заряд консерватизма и национализма, заряд больший, чем в странах Западной Европы;

– именно на этой территории находятся одни из самых больших общин этнических русских за пределами РФ (и за пределами стран-союзников и симпатизантов Путина) – в Эстонии, Латвии и Украине;

– и, хотя пока ещё это осознают далеко не все, дальнейшее успешное развитие Восточной Европы напрямую зависит от того, какой политический режим будет существовать в России. До тех пор, пока сохраняется необольшевистская РФ, условный Интермариум обречён существовать в режиме осадного положения. И потому будет лишён возможности политического манёвра, ибо строгая ориентация на США является необходимым условием безопасности. В случае же создания в России европейского, правового и национального русского государства ситуация кардинально меняется в лучшую сторону. Перед странами Восточной Европы откроются новые горизонты – как в политическом, так и в экономическом отношении.

Всё это в совокупности – уже достаточный повод для начала диалога. Однако на пути к этому есть одно препятствие, по сути своей техническое, но весьма и весьма серьёзное.

Преодоление коммуникативного барьера

Собственно, то, о чём национально-русская эмиграция могла бы говорить с теми или иными европейскими группами и структурами, ясно, причём ясно довольно давно. Но практика показывает, что диалога как такового нет по той простой причине, что обе его стороны не говорят на одном языке. И проблема, увы, отнюдь не в том, что кто-то не владеет английским или русским.

Мир необольшевистской РФ (как и до того мир классического Совка) чрезвычайно специфичен. И очень многие слова, которые в мире европейских понятий и терминов означают одно, в реалиях путинской Росфедии значат совсем другое. «Демократия», «либералы», «национализм», «выборы», «элита», «русские» – ведь за всеми этими словами в РФ и ЕС стоят совершенно разные смыслы. Необольшевистское зазеркалье – это особая Вселенная, для понимания которой необходимо обладать определённым набором ключей. Которые, кстати, не так-то просто подобрать даже тем людям, которые это зазеркалье изучили изнутри. Что уж говорить про внешних? Помню, например, как где-то год с небольшим тому назад беседовал с одной пожилой дамой, которая возглавляет здесь, в Латвии, один из музеев. Зашла речь о Путине.

«Но вы же его выбрали!» – сказала она мне.

Дама, напомню, немолодая. Жила при СССР. Казалось бы, должна помнить советские выборы и как на них совершалось, извините за выражение, волеизъявление. И репортажи про массовые фальсификации на выборах и протесты в РФ в 2011–12 гг. тоже, наверное, смотрела. А – вот. «Вы же выбрали».

Мне это напомнило рассказ латышского националиста, генерала Креслиньша о том, как он общался со своими коллегами по НАТО и, в частности, описывал им жизнь в советское время. Те слушали его и недоуменно спрашивали: «Почему же вы не протестовали?» И, по словам Креслиньша, тем самым ставили его в тупик. Как объяснить человеку, выросшему в правовом государстве, в условиях свободы слова, почему не протестовали? Ведь это не один частный случай нужно было разъяснить. Это нужно было о всей советской реальности рассказать; да так рассказать, чтобы поняли, чтобы прочувствовали…

Несомненно, что и у большинства жителей РФ (и в том числе у многих представителей её руководящего слоя) представления о социально-политическом и экономическом строе ЕС и США весьма фантастичны. Но также очевидно, что, увы, и в ЕС, и в США очень многие люди (в том числе и представители интеллектуальной и политической элиты) воспринимают реалии РФ через призму многоразличных мифов и ложным стереотипов.

Немудрено, что в этой ситуации диалог получается примерно такой же, как при вавилонском смешении языков. И являются пред взором удивлённого человечества «русский националист Дугин» и «националистическая политика Путина», с одной стороны, и «международные заговоры» и «неонацистские режимы Прибалтики», с другой.

И нужно иметь ввиду, что с обеих сторон существуют силы, объективно заинтересованные в наличии этого коммуникативного барьера.

Поэтому первейшая практическая задача, стоящая как перед русской политической эмиграцией, так и перед её (потенциальными) партнёрами и союзниками в Европе – это налаживание безперебойной [авторская орфография – ред.] и качественной коммуникации.

На практике это будет означать реализацию тех моделей, которые уже были опробованы русской эмиграцией в 20–30-х гг., но с поправкой на технический прогресс и специфику XXI столетия.

В качестве примера можно привести Бюро по русским делам, которое действовало в Шанхае в начале 1920-х гг. После того, как китайские власти отказались признавать официальный статус посольства Российской империи, её шанхайское генеральное консульство было упразднено. Однако по факту его аппарат не был распущен, а был преобразован в Бюро по русским делам, которое являлось официальным представителем русской диаспоры в её взаимоотношениях с китайскими властями.

Сейчас в ЕС, конкретно – в Восточной Европе, нам также нужен орган, похожий на такое Бюро. Но похожий лишь отчасти, в самом главном – в том, что он, как и Бюро, будет осуществлять коммуникацию между русской несоветской диаспорой и теми нациями, на территории которых эта диаспора пребывает.

В общих чертах этот институт должен выглядеть примерно так.

Во-первых, нежелательно, чтобы это было государственное учреждение – формат некоммерческого общества (НКО) гораздо удобнее.

Во-вторых, по сути своей такое НКО должно быть рабочим форумом, где встречаются, с одной стороны, политэмигранты – противники необольшевистского режима, но принадлежащие к разным сегментам политического спектра (националисты, консерваторы, либералы), и, с другой – представители европейского гражданского общества и европейского политикума. Принципиально важно, чтобы был охвачен весь протестный политический спектр, иначе информационный канал превратится в канал партийной пропаганды и вышеописанный коммуникативный барьер преодолён не будет.

В-третьих, первостепенной задачей этой структуры будет трансляция максимально объективной информации как о положении в РФ, так и в Европе, причём трансляции в две стороны – и в российском, и в европейском направлениях. Адресаты – русская политэмиграция, русские общины в ЕС (в первую очередь в Эстонии, Латвии и Украине), гражданское общество и политические круги Евросоюза.

Как именно будет осуществляться эта трансляция? Форматов много. Через различные (прежде всего совместные) информационные проекты, или же дедовскими методами – через конференции, круглые столы, личное общение и т.п.

В-четвертых, новое Бюро по русским делам должно стать своего рода справочным центром, который мог бы давать авторитетную оценку тем или иным событиям и организациям, а также действиям отдельных людей. Именно для этого такой структуре надо взаимодействовать со всем спектром русской эмиграции. Пока, к сожалению, эту функцию выполнять фактически некому, а она очень важна (в частности, в правозащитной деятельности).

В-пятых, было бы не только не плохо, но даже и желательно, чтобы таких структур было несколько. Ибо здоровая конкуренция полезна не только в бизнесе, но и в политике.

Если все эти условия будут выполнены, то появляется шанс наладить конструктивный диалог между русской политической эмиграцией и её собратьями по правому лагерю в Восточной Европе. И вообще между всеми здоровыми русскими и российскими оппозиционными силами – с одной стороны, и антипутинскими силами в Европе и Северной Америке – с другой.

Может быть, из всего этого выйдет толк. По крайней мере, пока на это ещё можно надеяться…

Димитрий Саввин