Король троллей. Часть Третья. Злой декан, или Анонимус наносит удар

Алекс Хавр

Abstract

Часть третья, в которой герой стремится к одному, а получает другое.

 - Какое влияние? Он не говорит ни единого слова!

Правильно, он проповедует молча.

Придёт, встанет перед прихожанами и молчит. И они молчат.

Потом сделает вот эдак – и всё, и пожалуйста:

ирландцам уже не нравится губернатор Ирландии,

начинает раздражать нищета, неприятен голод.

(c) Г. Горин «Дом, который построил Свифт»

Все годы, проведённые в Лондоне, Свифт не перестаёт писать в Дублин Стелле. Собственно, многие детали его жизни мы только и знаем, что по этим письмам, которые он регулярно отсылает своей воспитаннице. Если кому интересен психоанализ – почитайте. В них видно, чем компенсировалась жёлчность и высокомерие главного памфлетиста «века Анны». Но об этом мы здесь не будем.

Эстер Джонсон, «Стелла» (вымышленный портрет)

Беда декана Свифта состояла в том, что он сам не всегда оценивал эффект, который производил на людей, в частности на женщин. Так, во время своего долгого пребывания в Лондоне он познакомился с Эстер Ваномри, осиротевшей дочерью богатого голландского купца. Она умна и юна, он взрослый, саркастичный и загадочный. В своей любимой манере он дал ей прозвище Ванесса, под которым её и запомнили. Свифт некоторое время был её учителем и, судя по письмам, допускал довольно большую по тем временам открытость, чаще всего в виде шутки. Кажется, он сам не ожидал, насколько далеко зайдёт игра – ученица в него не на шутку влюбилась. Свифт попытался дать заднюю, написал ей поэму с намёком, мол, ничего не будет. Тут вовремя подоспело падение кабинета Харли, и Свифт уезжает в Ирландию (хоть и есть соблазн сказать, что он сбегает от влюблённой женщины, но это было бы явным преувеличением). Но женщины могут быть упорными – Ванесса едет за ним (её покойная мать – ирландка) и поселяется в доме около Дублина.

Эстер Ваномри, «Ванесса» (вымышленный портрет)

Реакцию Стеллы на такой поворот событий никто не документировал, но все варианты представить довольно легко. Но всё ограничивается тем, что Ванесса обменивается со Свифтом нечастыми грустными письмами.

В Англии же продолжают бушевать бури. Якобиты в отчаянье подымают один мятеж за другим против короля Георга, но все они быстро подавляются. Основные лозунги тори приравниваются к государственной измене, теперь у них нет шанса попасть во власть легально. Виги быстро отвоёвывают потерянные позиции и принимаются навёрстывать упущенное. В 1720-м страну потрясает чудовищный скандал – лопается дутая «Компания южных морей». Это первая известная в мире финансовая пирамида, и главным МММщиками в ней выступили некоторые члены правительства. Возмущение слишком велико – и старым вигам опять приходится уйти из власти, оставив её вигам помоложе.

Георг І, курфюрст Ганновера (1698-1727), король Великобритании (1714-27). С трудом говорил по-английски, за что был презираем в народе 

Свифт может лишь наблюдать за событиями из своего захолустья. В течение года один за другим умирают его бывшие враги и союзники: Харли, Сомерс, Монтагю, Уортон (почти вся Хунта Вигов). Он становится замкнутым, не пускает в дом никого, кроме слуг, обязанных подчиняться всем его чудаковатым и капризным выходкам. В отношении политической борьбы он теперь выражается исключительно саркастично: появляется его знаменитая аллегория с «остроконечниками» и «тупоконечниками». Уж кто-кто, а Свифт знает, что яйцу всё рано быть разбитому.

Тем временем из Лондона приходят литературные вести. Даниель Дефо сделал странное: он опубликовал книгу о вымышленных приключениях вымышленного героя. Произведение за свою новизну было прозвано novel, и его тиражи расходились один за другим. В принципе, литературная лондонская тусовка развлекалась таким уже лет 10: придумывала персонажей, приписывала им какие-то действия, развлекалась, сталкивая их лбами на страницах журналов. Но то всё были в основном аллегории, призванные осветить в нужном ракурсе злободневные проблемы политики и общества. А вот чтобы так, вообще... Свифт задумался. Ещё в последние лондонские годы они с партнёрами по Скриблерусу (см. вторую часть) придумывали заморские путешествия, посещения выдуманных стран. Свифт делится замыслом с Ванессой, та одобряет.

Пока декан собора Св. Патрика занимается литературой, в Англии настаёт новая политическая эпоха. Нет, виги не уходят, но сменяется лидер. Премьер-министром слабого и не вполне понимающего, что происходит вокруг, короля Георга І становится сэр Роберт Уолпол. Это был по-своему эпический человек (в фильме «Дом, который построил Свифт» он выведен губернатором Ирландии). Циник, делец и поэт-пасторалист, он, не скрываясь, заявляет, что во власть пришёл ради обогащения, и призывает к тому же остальных. Партийные разногласия он считает идиотизмом и занятием для дураков – ведь все мы знаем, что всё дело в деньгах. (К примеру, он за нехилую взятку позволяет вернуться в Англию Болингброку – правда, под обещание не баллотироваться в парламент). Не проще ли опустить всю эту шелуху и просто начать пилить?

Сэр Роберт Уолпол, премьер-министр Великобритании (1721-42)

Уолпол скупает на корню всю Граб-стрит, причём за казённые деньги. Теперь они пишут исключительно то, что нужно премьеру. С теми, кто не понимает звона монет, происходят неприятные вещи. Страна постепенно превращается в автомат по производству денег для сэра Уолпола. Естественно, это касается и Ирландии.

С Ирландией у Англии особые отношения уже не первое столетье. Она – постоянное место католических и якобитских бунтов, непокорная и злобная. Единственный способ сделать бунты невозможными – это загнать её жителей в такую нищету, чтобы сопротивление центральной власти было бессмысленным изначально. И Уолпол активно продолжает политику предыдущих правительств, сочетая приятное с полезным.

Дублин издалека

В Ирландии миллион ирландцев и 300 тыс. англичан. Отличаются они только гражданскими правами (большинство ирландцев как католики не имеют возможности участвовать в делах государства), но никак не экономическими. Ирландии запрещено производить основной экспортный товар эпохи – сукно. Цены на импорт/экспорт всех товаров, от сырья (в основном шерсть и зерно) до готовых изделий, устанавливаются в Лондоне. Естественно, устанавливаются так, чтобы это было выгодно английским экспортёрам и производителям готового продукта. В отношениях Англии с Ирландией устанавливается то, что позже назовут колониальной зависимостью (или грабежом). В самой Ирландии доходит до того, что фермерам запрещают (или делают финансово невыгодным) выращивание зерна. Ирландия должна стать потребителем английских товаров и производителем сырья для неё – это выгодно и безопасно для Англии (напомню, что до рождения Адама Смита ещё год, а экономическая теория находится на стадии «бери побольше – кидай подальше», выражаемых в терминах меркантилизма, поэтому об особенностях потребительской экономики никто не знает).

Был у Ирландии и представительский орган в составе Палаты общин и Палаты лордов, всё как в метрополии (Свифт ласково называет его «вшивым парламентом»). Это была такая синекура или отстойник для занудных ирландских англичан (ибо они протестанты, напоминаю), которым нужно было дать хоть какую-то должность. Его позиция с Лондоном очень напоминает отношения московского ЦК КПСС с коммунистической партией Украины в позднесоветский период (для тех, кто помнит): барская снисходительность и пренебрежение, с одной стороны, и холуйская услужливость – с другой.

Что Свифт искренне не терпел, так это рабство. В любом его виде, включая холопскую верность и тупое равнодушие нищего. Уже в 1720-м, выйдя из добровольного режима молчания, он пишет анонимный памфлет-проект «Предложение о всеобщем употреблении ирландской мануфактуры (дабы совершенно отвергнуть и вывести из употребления все носильные вещи, прибывающие из Англии)», в котором бесхитростно замечает, что «Ирландия не будет счастлива, пока не появится закон, требующий сжигать всё, что прибывает из Англии, кроме самих англичан и английского угля», а, впрочем, можно обойтись и без этих исключений. Как следует из названия, Аноним напрямую призывал к бойкоту, причём подоплёкой его была именно мораль, потому что политика Англии по отношению к Ирландии плодила нищету, а, следовательно, и рабство.

Проект вызвал бешеную популярность в Ирландии. Однако дело попахивало государственной изменой (покушение на государственные доходы!). Издатель памфлета пошёл под суд, присяжные виновным его признавать отказались, но верховный судья сумел «уломать» их отдать дело на решение высших инстанций. Свифт умело (впервой ли) раздул в прессе скандал о давлении властей на судей. Дело замяли, и ни для кого никаких последствий не было.

Свифта такой исход не устраивал. Следующего скандала ждать оставалось недолго.

В Ирландии, как и в остальной Британии, были в ходу медные, серебряные и золотые монеты. Время от времени они стирались и требовали замены, и чеканку чаще всего отдавали на откуп частным лицам (под контролем казначейства, конечно же). В 1722-м свеженазначенный премьер Уолпол решил провести допэмиссию медной монеты в Ирландии (предыдущая была ещё в 1685-м). Право на это получил некий мистер Вуд, причём сумма была астрономической – 360 тонн меди, 108 тысяч фунтов в пересчёте с пенсов и полупенсов (которые клепались из меди), срок патента – 14 лет. За эту работу мистер Вуд, по слухам, отвалил 10 000 фунтов (тоже огромная сумма по тем временам) фаворитке короля, а его дальнейшие прибыли ограничивались лишь наглостью при изготовлении монет. И всё было бы хорошо, но...

Свифт пропустил начало скандала по понятным причинам – заразившись во время ухода за больной младшей сестрой, от чахотки умирает Ванесса. Переписку за последний год её жизни Свифт тщательно уничтожил, что даёт повод для самых разнообразных домыслов. Факт, что Ванесса перед смертью вычеркнула его из списка своих наследников (а она была наследницей богатого купца, напоминаю). Некоторые считают это доказательство ссоры декана и воспитанницы. Противники возражают, что трудно было бы придумать более «медвежьей» услуги, чем завещание незамужней женщиной своего состояния неженатому священнику, известного, к тому же, как поборника морали. Вдобавок, завещание было переписано на Роберта Маршалла и Джорджа Беркли (будущего епископа, знаменитого философа), молодых священников, которых она не знала, но которым покровительствовал Свифт.

В январе 1724-го до него доносятся отголоски Вудовского мероприятия. Дело в том, что Лондон в своей привычной пренебрежительной манере забыл известить ирландский парламент о чеканке новой монеты. Руководствуясь лишь слухами, ирландская Палата общин направила в столицу запрос о грядущем предприятии. Дело было странным, ведь сумма в 108 тысяч фунтов перекрывала весь рынок наличного оборота Ирландии с головой. Зачем столько медяков? Из Лондона отбили: «Не суетитесь, начальство разберётся. Ждите дальнейших сообщений», – и опять замолчали. В порт Дублина уже начали прибывать бочки с монетами, и в Парламенте шли жаркие споры. В городе ходили упорные сплетни, что монета на самом деле – низкопробная, и цель новой реформы – выкачать из Ирландии в обмен на фальшивку настоящие серебро и золото.

«Какая хорошая мысль!» – подумал Свифт и приступил к работе. Уж насколько манипулируема толпа, он знал хорошо, а методы были отработаны ещё во времена работы «первым пером тори».

Трудно сказать, что именно преобладало в его мотивации: стремление изжить рабское состояние ирландцев, месть английским вигам или желание развеять тоску. Вполне возможно, что он сочетал приятное с полезным. Но уж точно это не было связано с мыслями о независимой Ирландии. Свифт был англичанином и англиканцем, считал Ирландию частью Британии (как выразился у Горина губернатор: «Небо над Ирландией – это часть Ирландии, и принадлежит оно Англии») и никогда не высказывал симпатий к ирландцам как к народу (Éireannaigh).

Так или иначе, вскоре появился памфлет от имени «М.Б., Суконщика», адресованный «торговцам, лавочникам, фермерам, всем простым людям королевства Ирландии». В нём неизвестный, но законопослушный и верноподданный ирландский жлоб излагал приблизительно следующее. «Я, конечно, человек маленький и много чего не понимаю. Но считать я умею. Эти пенсы и фартинги к нам засылают неспроста. Нас явно пытаются на...жучить! Если мы начнём рассчитываться этой гадостью, то через год в стране не останется ни единой полновесной монеты. А за пределами Ирландии их никто у нас не примет – дураков нет. Воистину, закончится это всё нашим разорением. Правильно сделал наш парламент, что запретил их ввоз. А мы должны им помочь, ведь они нас защищают изо всех сил».

Используются нужные эпитеты. Новые монеты, к примеру, именуются исключительно «дрянью» или «жестянками», а мистер Вуд, соответственно, жестянщиком. Несомненно, он обманул короля и подделал патент – ну разве мог король сам утворить такую гадость со своими подданными? Параллельно во всех подробностях описываются ужасы хождения «плохой монеты», включая караваны с бочками фартингов, тянущиеся из банка в банк во время взаимных расчётов, и злобных голландцев, которые уже готовят провернуть тот же фокус и закидать Ирландию своими фальшивками.

В общем, лучшее, что может сделать ирландец для сохранения своих денег и помощи парламенту, – это бойкотировать вудовскую монету. В подтверждение тому приводится какой-то затёртый средневековый закон, согласно которому никто не обязан принимать в оплату другую монету, кроме серебряной или золотой.

Заканчивается памфлет глубочайшими заверениями в верности королю.

Занавес.

Памфлет разошёлся тиражом в 2000 экземпляров (при населении Дублина чуть больше 90 000) и попал в самое яблочко. Его обсуждали на всех перекрёстках, во всех трактирах. Парламент решил немного притормозить приём вудовских пенсов. В Лондоне, узнав о проблеме с новыми монетами, назначили комиссию во главе с сэром Исааком Ньютоном (главой монетного двора на тот момент), и она подтвердила качество чеканки и соблюдение всех условий патента. Чтобы успокоить возмущение, эмиссию сократили до 40 000 фунтов. Вуд согласился даже, чтобы его монеты принимали только в обмен на экспортные товары и не более чем по 5,5 пенсов за раз.

1 августа 1724-го вышло правительственное сообщение об уступках. Уже 4-го августа вышел ответ «Суконщика». Смысл его был ещё проще предыдущего: английская сволочь мистер Вуд подделал заключение комиссии и теперь пытается навязать свою дрянь нам, ирландцам! Кто он вообще такой, чтобы указывать нам, что мы должны продавать товар именно за 5,5 пенсов? Если мне кто подсунет хоть один «жестяной» фартинг – я ему в голову отправлю свинцовый подарочек 12-го калибра! Да они там в Англии совсем охренели! Мало того, что выкачивают из Ирландии в год по миллиону фунтов серебром, так теперь ещё и заставляют нас использовать дрянь вместо денег. Может им налоги и выплатить их жестянками?

В конце памфлета предлагается текст сообщения, который следует вывесить на каждом здании, в котором живут люди, не желающие разорения собственной стране.

Через неделю этим сообщением (часто с творческой доработкой на местах) был обклеен весь Дублин и его окрестности. Некоторые союзы ремесленников и торговцев прямо объявили, что монеты Вуда в оплату не принимают. Повсюду рассказывают истории, как в портовом кабаке побили английского матроса, желавшего заплатить за пиво «жестяными» фартингами.

К середине августа наконец-то печатается официальный отчёт лондонской комиссии по делу Вуда (вроде бы под личной редакцией сэра Уолпола). Ирландцам предлагается прекратить кампанию против Вуда. Всё проверено, никаких злоупотреблений нет. Корона и так пошла на уступки. И вообще, король в праве делать то, что ему угодно, а кто против – тот изменник. Так что ирландский парламент обязан отменить все запреты и ограничения на хождение новой монеты. Dixi.

Ирландский парламент действовать не спешит – он ждёт нового памфлета «Суконщика». И тот немедленно появляется. «Со всей очевидностью, – говорится в нём, – король никакой комиссии не создавал, а напечатанный пасквиль – это наглая подделка мистера Вуда».

Далее слова биографа Свифта, ибо они того стоят:

«Суконщик» с завидным умением и изобретательностью (включая изобретение фактов) оспаривает все пункты заключения подряд. Оспаривать его, конечно, нет нужды: ясно, что это так называемое заключение – прямой пасквиль, и написал его не кто иной, как сам мистер Вуд, известный своей наглостью. Неужели настоящий Тайный совет Англии позволил бы себе такие обороты по отношению к ирландскому самоуправлению и тем самым к воле целой нации?

Уровень недоверия к Лондону такой, что ирландцы верят чему угодно, только не официальной позиции правительства. Заодно в памфлете излагается программа действий для парламента. Тот ею охотно пользуется.

В Лондоне начинают подозревать, что здесь что-то не так. Это не обычный бунт – ведь никто даже не заикается о свержении власти, возвращении Стюартов. Всё чинно и лояльно – только непонятно, в чём дело. В Дублин отправляют нового наместника, чтобы тот разобрался на месте, что к чему.

Лорда Картерета встречает четвёртый памфлет «Суконщика». Собственно, уже никакого жлоба, выступавшего в первом письме, нет. Автор пишет чётким языком, без стилизаций: «Люди, давно приученные к лишениям, постепенно теряют самое представление о свободе; они считают себя существами подневольными и думают, что все подати, наложенные на них сильной рукой, «законны и обязательны». Ещё немного и ирландцы начнут задумываться о своей лояльности. Пока что лояльность вне сомнений, ведь у ирландцев есть в запасе громадная и неоспоримая заслуга перед Англией... Наши предки привели Ирландию под власть английской короны, и за это мы получили в награду худший климат, право подчиняться законам, с которыми мы не согласны, упадок торговли, Палату лордов без права законодательства, почти недоступные для ирландцев ирландские должности и угрозу вудовского полупенсовика.

Но никому не удастся сломать волю ирландского парламента! Да и как? Ведь все выгодные ирландские должности («Суконщик» тщательно перечисляет их) уже заняты англичанами, почему-то проживающими в Англии, а не в Ирландии. Так что новому наместнику лучше даже не пытаться кого-то купить по примеру лорда Уортона. Всё равно платить придётся вудовскими деньгами, а кого ими сейчас купишь?

Да и вообще, если король Георг – действительно король Ирландии, а не только Англии, то пусть прислушается и к своим ирландским подданным. Ведь «всякое управление без согласия управляемых есть самое настоящее рабство».

Это настоящая политическая программа. И ни для кого не секрет уже, кто её автор. В его защиту выпускаются анонимные памфлеты, один из которых заканчивается уж совсем непаливной библейской цитатой: «Ионотану ли умереть, который доставил столь великое спасение Израилю? Да не будет такого!» Сочинения «Суконщика» распространяют в соседних городах. Под суд отдают печатника, издавшего памфлеты, но на руках у присяжных тут же оказывается «Своевременный совет» (тоже анонимный, как вы понимаете), в котором подробно расписывается линия защиты. Суд оправдывает издателя. Верховный судья меняет состав коллегии присяжных, но это не помогает – вердикт остаётся прежним.

Уолпол из Лондона предлагает перестать играть в эти глупые игры. Всем известно, кто автор, – надо просто его арестовать. Картерет понимает, что крайним в случае бунта окажется именно он и саркастически отвечает в Лондон, что для ареста декана Свифта не хватит и десяти тысяч солдат.

Ситуация накаляется до предела. Все ждут открытия очередной сессии ирландского парламента. Свифт готовит памфлет под названием «Нижайший адрес обеим палатам», который фактически содержит перечень экономических и гражданских требований Ирландии к короне. Картерет оттягивает начало сессии в ожидании решения в Лондоне.

И тогда Уолпол доказал, что не зря считался лучшим английским политиком эпохи. Он сделал неожиданный ход – отступил.

25 августа в Дублин пришло сообщение, что патент Вуда аннулирован (компенсировали тому потери или просто сделали крайним, истории неизвестно). Последний памфлет «Суконщика» так и не публикуют. Парламент Ирландии принимает благодарственное обращение к королю Георгу І за внимание к нуждам народа. Свифт, по свидетельствам современников, «...стал кумиром народа Ирландии; его обожали так, как только может обожать идола самая суеверная страна в мире. Его портреты были выставлены на всех улицах Дублина... Его мнения спрашивали по всем вопросам здешней политики вообще, и в особенности касательно ирландской торговли...». Картерет... замечал, что он правит Ирландией с позволения декана Свифта...

Свифт реагировал на поздравления злобно и мрачно. Его замысел был другим, он ожидал возникновения в ирландцах гражданской сознательности – а весь пар вышел в свисток, в отмену одного дурацкого патента. Всё же остальное осталось прежним – раболепие парламента, недалёкость жителей Ирландии, система отношений, система колониального грабежа. Победа опять обернулась поражением.

Он ещё два раза, в 1726-м и 27-м, приезжает в Лондон, чтобы опубликовать новый роман и попытаться наладить хоть какие-то контакты во властных верхах. Но его боятся – странный, опасный человек с непонятными мотивами... И враги, и якобы друзья стремятся сократить общение с ним до минимума. Не меняет ситуации ни раскол в партии вигов (теперь у Уолпола две оппозиции – торийская и вигская), ни смерть Георга І и восхождение на трон его сына Георга ІІ. Уолпол всё равно остаётся при власти, цинично манипулируя всеми и всем. Единственные, кто не побоялись поддерживать открытые отношения с опальным деканом, – бывший врач королевы Анны и соавтор по Скриблерусу Арбетнот, а также молодой коллега по литературному цеху и признанная звезда английской поэзии Александр Поуп. Но больше, чем на писательскую славу, Свифту рассчитывать не приходится. Он удаляется обратно в Дублин, уже навсегда. 

Георг ІІ, курфюрст Ганновера (1727-60), король Великобритании (1727-60). Как и все Георги, был презираем в народе и считался слабаком

Свифт по-прежнему пользуется неописуемой популярностью в Ирландии, но никакой выгоды из этого вывести не может. К славе самой по себе он относится пренебрежительно и с раздражением.

В 1728-м умирает Стелла, и Свифт становится совершенно издевательски озлобленным по отношению к миру. В 1729-м он издаёт самое скандальное своё произведение – людоедский памфлет «Скромное предложение». (Краткое содержание: Англия не знает, что делать с лишними деньгами, а ирландцы – с лишним ртами. Проблему можно решить к обоюдной выгоде: ирландцы могут откармливать и продавать на мясо и шкуры для дамских сумочек своих детей. Это послужит существенным толчком для экономик обеих королевств. А что касается морали... Да кому нахер нужна эта мораль?)

Впрочем, даже этот сгусток концентрированной мизантропии уже не способен всколыхнуть общество. Все привычно кивают и объясняют приезжим, что декан Свифт – известный чудак. У него в книгах, знаете ли, кони говорят...

Свифту 68 лет, и он готовится к уходу из жизни. Издаёт автобиографию (настолько язвительную, что читать её надо с изрядным запасом скепсиса), пишет поэму на собственную смерть. Вот только смерть не спешит. Атмосфера последующих годов, хоть и в аллегорическом виде, но довольно точно передана в фильме Захарова «Дом, который построил Свифт».

Политикой он больше не интересуется, да и нечем больше интересоваться. В политической жизни Британии настаёт стабильность – период сна, который окончится только с бунтом в американских колониях и Великой Французской революцией. Последняя отчаянная попытка мятежа якобитов в 1745-м жестоко подавлена (эти события описаны в «Похищенном» Роберта Льюиса Стивенсона), а вскоре и тори перестают существовать как партия, оставив только имя нарицательное, через полстолетья воскрешённое консерваторами. 

Яков (Джеймс) ІІІ, «Старый Претендент» (ещё не такой старый). Сын Якова (Джеймса) ІІ. Был удалён из Лондона через несколько месяцев после рождения, так никогда назад и не вернулся. До 1766-го упорно пытался доказать, что он – самый легитимный из королей

Свифт переписывается с Болингброком, помогая ему в написании мемуаров. Занимается благотворительностью, в частности, открывает больницу для бедняков. Помогает, чем может, во время великого голода 1740-го, во время которого умерло 400 тыс. человек и причиной которого стала экономическая политика метрополии (предвестник ирландского Голодомора 1845-49-го (https://en.wikipedia.org/wiki/Great_Famine_(Ireland))).

В 1742-м его главного врага последних десятилетий, сэра Роберта Уолпола, наконец-то спихивают с премьерского кресла. Но Свифт уже не в состоянии этому радоваться, в том же году его свалил инсульт, после которого декан потерял речь и частично вменяемость. В таком состоянии он просуществовал ещё 3 года, на несколько месяцев пережив Уолпола. Согласно завещанию, был похоронен рядом со Стеллой.

Об обстоятельствах его далеко не самой ординарной жизни довольно скоро забыли все, кроме специалистов. Для мира он остался автором забавного романа о заморских приключениях и слова «лилипут».

Acknowledgments

Огромное количество информации для статьи, вплоть до обширного цитирования, было взято из книги «Джонатан Свифт» В. Муравьёва (хорошо известного толкинистам по «кистямуровскому» переводу «Властелина колец»).

Кроме того, в статье использованы материалы (включая предисловие и комментарии) сборника «АНГЛИЯ В ПАМФЛЕТЕ» (редактор и комментатор И. О. Шайтанов).

Данный блог является научно-популярным. В статье могут быть изложены точки зрения, отличные от мнения автора.

Данная рубрика является авторским блогом. Редакция может иметь мнение, отличное от мнения автора.