100 лет Украинской революции или «революции на Украине»?

Сергей Громенко

Один мой коллега у себя на странице поинтересовался, является ли определение «Украинская революция» консенсусом среди нынешних историков. Вполне корректно, надо заметить, поинтересовался. Но наш ФБ сегмент не был бы нашим сегментом, если бы в комментариях не возник форменный срач — причём, что характерно, спорили не о событиях, а о словах. По мнению одного, провозглашение независимости — не революция вообще, другая утверждает, что революция была в Российской империи, и нечего всяким перифериям к ней примазываться. «Царя не в Киеве свергли» и всё такое. Интересно, что распределение «за» и «против» не совпало с языковым: как на русском высказывались в поддержку концепции «Украинской революции», так и на украинском отвергали её. Ну а поскольку 100-летие тех событий мы уже начали праздновать в марте сего года, то полагаю нелишним разобраться, в честь какой именно революции банкет.

Спор о словах

Как убеждает нас великий Декарт, «люди избавились бы от половины своих неприятностей, если бы смогли договориться о значении слов». По его завету вначале определим значение слова «революция», а уж потом посмотрим, применимо ли оно к Украине образца 1917 года.

Итак, по мнению Encyclopædia Britannica, революция суть «крупное, внезапное и, как правило, насильственное изменение в правительстве и в связанных ассоциациях и структурах». Под это определение, как признаются сами авторы статьи, подпадает огромное число событий, так что для наших целей можно его несколько сузить. Например, считать подлинными революциями только такие, в ходе которых возникают именно новые политические, экономические и социальные феномены, а не обновляются старые. С этой точки зрения Революция достоинства, строго говоря, подлинной «революцией» не является, поскольку политико-правовой режим, существовавший у нас до 2014 года, сохранился в общих чертах и сегодня. И хотя этот факт вызывает у многих нешуточный баттхерт: «Не за то Майдан стоял!», — плюсов в таком положении вещей всё же больше, чем минусов. Признание со стороны западных стран, экономическая помощь, возможность судиться с Россией в Гааге, вот это всё. Реальной хунте такого точно не видать.

Но не будем отвлекаться. Кроме формального определения самого термина «революция», неплохо бы договориться и о понимании его внутреннего содержания. И, думаю, никто не будет спорить, что революция, в сущности, это не акт, а процесс. Поясню свою мысль. Возьмем, к примеру, обед. Не хронологический отрезок дня, а тот, что подают в ресторанах (если вам повезло) или надо готовить самому (если не очень). Совершенно же очевидно, что говоря о ком-то: «у него обед», — или о себе: «я обедаю», — мы не подразумеваем, что этот «обед» происходит мгновенно. Напротив, каждый знает, что от первой ложки борща до последнего глотка кофе проходит определенное время, а некоторые счастливчики умудряются включить в «обед» еще и послеобеденную сиесту.

Подобным образом нет и не может быть никакой одномоментной революции «здесь и сейчас». Что бы вы ни считали началом и концом этого события, между ними всё же проходит некоторое время, так что революция «на входе» может быть совершенно непохожей на себя на «выходе». В самом общем виде любая революция проходит 4 этапа:

1. Возникновение революционной ситуации;
2. Революционный срыв (или «революция» в очень узком смысле);
3. Контрреволюционная ремиссия (от простого отката к «старым порядкам» до установления диктатуры) и/или гражданская война;
4. Формирование нового послереволюционного порядка.

И попытка выхватить из этого процесса лишь один этап и на его основании судить о революции в целом — дело антинаучное и политически безблагодатное.

Ну и ещё ремарка напоследок. В большинстве языков мира «русский» и «российский» в принципе неразличимы, чем Москва издавна пользуется, выдавая революцию в Российской империи («Российскую революцию») за «Русскую революцию», тем самым игнорируя все национальные революции на периферии. Интервики между русскоязычной и англоязычной страницами на эту тему — лучшее доказательство.

Украинская или нет

Из эмпиреев теории спустимся на землю практики. Вряд ли есть сомнения, что революционная ситуация (от «столыпинских галстуков» до Первой мировой) назревала по всей Российской империи. Также нет сомнений, что общим для всей страны было начало срыва — от демонстрации 8 марта (по новому стилю), начавшейся в общей для всех столице, до отречения 15 марта Николая ІІ, тоже на всех подданных одного. На этом, собственно, общая революция и закончилась, а во всех частях империи началась свои, с каждым днем всё дальше уходившие от событий в метрополии.

В Киеве уже через 2 дня, 17 марта, представители ведущих общественных и политических организаций самых разных взглядов создали координационный орган — Украинскую Центральную Раду. Эта Рада в очень скором времени стала предпарламентом, а потом и полноценным парламентом Украины, но дело даже не в ней, а в общей логике процессов, делавших Украинскую революцию, во-первых, революцией, а во-вторых, украинской.

Итак, с политической точки зрения возникли органы власти и управления, не предусмотренные и не существовавшие ранее («революция»), деятельность которых ограничивалась и была направлена на Украину. Всеукраинский национальный съезд в апреле и Первый Всеукраинский войсковой съезд в мае обеспечили Центральной Раде внутреннюю легитимность («снизу»), позволившую 23 июня провозгласить национально-территориальную автономию Украины в составе России (Первый Универсал). В июле и Центральную Раду и Генеральный секретариат — ее исполнительный орган — признало Временное правительство, дав Украине и внешнюю легитимность («сверху»). После большевистского переворота в ноябре Рада провозгласила Украинскую Народную Республику (как же сегодня испортили, гады, ассоциативный ряд!) как часть будущей федерации народов России, а 22 января 1918 года — и полную независимость.

Так что трансформация бесправных губерний в автономию, затем в субъект федерации, а потом и провозглашение независимости вполне тянут на подлинную политическую революцию, ибо ее проводили органы и институты, никогда не существовавшие ранее. А поскольку по Четвертому Универсалу 22 января Украина провозглашалась «свободным суверенным государством украинского народа», впору говорить о завершении формирования украинской модерной нации. Так что и с эпитетом «украинская» все в порядке.

Приблизительно та же картина наблюдается и в социальной сфере. Так, согласно Третьему Универсалу 20 ноября 1917 года в УНР вводилась свобода слова, печати, совести, собраний, забастовок, неприкосновенность лица и жилья, местное самоуправление, автономия для россиян, поляков, евреев, устанавливался 8-часовой рабочий день и упразднялась смертная казнь. Так почти бесправные в основной массе подданные Российской империи становились полноправными гражданами нового государства, которым даже было гарантировано Украинское Учредительное Собрание (избрано наполовину из-за большевистской агрессии, за самих «красных» проголосовали лишь 10%) — и никаких вам «караул устал». В общем, социальная революция тоже состоялась.

И лишь в экономической сфере вместо нового уклада имел место чисто социалистический регресс — частное владение землей отменили, объявив её «собственностью всего народа». Это они, конечно, зря затеяли, потому что голота всё равно охотнее велась на большевистские лозунги, а работящие крестьяне-хозяйственники от власти отвернулись. Так что признаем — революции в экономике не случилось.

Но в любом случае со счётом 2:1 побеждает утверждение, что в 1917 году имела место именно «революция» и именно «украинская», а не частный эпизод российской революции. И чтобы два раза не вставать: гражданская война в Украине — это бои между петлюровцами и сердюками Скоропадского в ноябре 1918 года, да эпизодические стычки киевских войск с махновцами и прочими атаманами. Заруба между «белыми» и «красными» хоть и происходила, в том числе, на нашей территории, к генезису Украинской революции отношения не имеет. Всякого рода «советские Украины» и их «рабоче-крестьянские гвардии» — не более чем гибридная война Москвы с Киевом в реалиях того времени.

Почему это важно

Потому что в советской пропаганде, 70 лет заменявшей историческую науку, дихотомия «белые — красные» в точности соответствовала дихотомии «плохие — хорошие». А поскольку превращение украинцев в модерную нацию и провозглашение Украиной независимости в эту схему не вписывалось, то вся Украинская революция была красной профессурой сведена к борьбе «украинских буржуазных националистов» против «интернационального рабочего класса». Это позволяло с легкостью отнести Украину к «плохим» участникам «гражданской войны». Прошло 100 лет — и вуаля, «националисты», «гражданская война на Украине», «наших войск там нет». Не будешь знать контекста, вообще не поймешь, идет речь о 1917 или 2017 годе.

И вообще, как завещал нам вождь и учитель Конфуций, прежде чем приступить к реформам в государстве, «необходимо начать с исправления имён».

Со 100-летием Украинской революции вас!