О фронтовых потерях

У нас война. Мы регулярно получаем сводки о потерях на фронте. Довольно чёткие. В них не звучат имена (широкая общественность не должна узнавать их раньше, чем родственники погибших), но звучат числа. На момент написания этого материала звучало число «восемь». Восемь погибших за сутки с небольшим.

По меркам этого этапа войны — много. Но, как оказалось, до сих пор ещё есть люди, которые верят в то, что количество наших потерь «катастрофически» занижено. Дескать, всё замалчивается властями и медиа, а на самом деле «хлопци гинуть пачками...». Некоторое время мы пожимали плечами — мало ли, в чём люди себя убеждают, но на третий год войны пора расстаться и с этими иллюзиями. Одно дело, когда лишние потери ВСУ выдумывают наши враги, другое — когда им помогаем мы сами.

Итак, что говорить человеку, который на голубом глазу рассказывает вам, что потери в разы занижены?

Теоретически можно кидать господам ссылку на Википедию с (!) поимённым списком погибших. Можно и на «Книгу пам'яті полеглих за Україну» или «Небесную гвардию», наполнять которую в своё время помогала супруга одного из авторов. На этих сайтах есть сортировка по подразделениям и подтягиваются статьи по людям, обстоятельствам гибели и т.д.

Но есть риск, что ваши попытки будут отбиты резким конспирологическим «это только те, о которых известно!».

Поэтому попытаемся пойти другим путём. Дальше идёт предположение «от противного», не имеющее под собой реальной канвы.

Допустим, есть рядовой Вольдемар и он, к сожалению, погиб. Как его гибель может быть «скрыта» от общественности? Вероятно, при совпадении нижеперечисленных факторов.

1. Отцы-командиры зачем-то скрыли сей факт, сговорились между собой (тупо все начальники — от комбрига до сержанта) и спрятали документы. Потом они позвонили в военкомат и уговорили военкома сжечь или потерять дело. Потом они позвонили в СБУ и уговорили людей, ответственных за прослушку телефонных переговоров в зоне АТО, стереть все записи... Ну, вы поняли.И когда к ним по этому вопросу придёт следователь, который отродясь не любил ни армию, ни Украину, а только сажать патриотов любит, все эти «заговорщики» будут рассказывать одинаковую историю.
2. Сослуживцы в один момент забыли о Вольдемаре. Вчера был, сегодня не стало.
3. У Вольдемара нет родителей, детей, друзей, соседей. Он вообще социопат и у него нет ни жены, ни девушки, ни человека, который озаботится его долгим отсутствием. Никто из них не бьёт в набат, не обращается к журналистам, не митингует возле здания Минобороны. Напоминаем, речь об Украине, а не о российской глубинке.
4. В Украине и за её пределами вымерли все критические настроенные по отношению к официальному Киеву журналисты и блогеры, которые хоть и несут иногда откровенную ересь, но являются якобы противовесом «официальной позиции». Соответственно, никто из них не поведал читателям о судьбе Вольдемара. Не прослышали о нём даже российские медийщики, не упустившие бы шанса раскрутить скандал.

То есть, резюмируя.

Реально утаить гибель одного человека на фоне нескольких тысяч достаточно сложно, но можно. Не забываем, что были и неучтённые бойцы, которые погибли, не числясь ни в ВСУ, ни в каком-то добробате — правда, это актуально скорее для 2014 года. Сейчас такие остались разве что в ДУК ПС и подобных группах, но там и так сейчас народу кот наплакал, все наперечёт и потери видны. Есть ещё отдельная графа «пропавшие без вести», но это тоже было актуально скорее для активной фазы конфликта по Дебальцево включительно.

Глобально что-то скрыть в современном мире сложно. В долгосрочной перспективе — почти нереально. У каждого из нас слишком много социальных связей, а Украина с её вечно орущим информпространством — не тот мешок, в котором можно надолго утаить шило. Реальные потери могут отличаться от официальных на проценты. Но никак не «в разы», как то кричат поборники зрады, вторя сепарской пропаганде.

И да, нет ничего удивительного в том, что в официальных списках боевых потерь нет людей, упившихся вусмерть, совершивших самоубийство или павших в пьяной драке. Их семьи в курсе, как дело было на самом деле (уж поверьте), и вряд ли им будет приятно, если в интернетах напишут, что их родственник — увы, не герой, а (пусть иногда и случайно) жертва аватаризма...

Основной посыл таков: когда на «Русской весне» пишут о десятках тысяч украинцев, погибших в сражениях — они, мягко говоря, трындят. Это их работа. Им нужно доказывать своим оркам, что потери у украинцев в разы выше — иначе у тех может пропасть боевой задор. А поскольку скрывать свои потери им хоть и много проще (полный контроль над информпространством плюс множество незадокументированных «ихтамнетов»), но тоже не всегда получается. Остаётся лишь завышать украинские.

Можно любить или ненавидеть Украину. Можно относиться к её властям и военному командованию со всем скепсисом. Всё можно.

Но о своих погибших мы помним. В отличие от северного соседа.

Юрий Руденко

Виктор Трегубов