ВПК и ВСУ. Итоги года

Как и многократно обещал, пишу материал по реформам украинского ВПК, армии и передаче техники в ВСУ за 2017 год. Все данные собраны из открытых источников, слухов в СМИ и частных разговоров, не касаются документов с допуском, особой важности или для внутреннего пользования.

Итак, поехали.

Особое внимание, как и в прошлом году, уделяется авиации и ПВО. По многим причинам. В основном, конечно, потому, что если у РФ зачешется очередное «принуждение к миру», то авиация и крылатые ракеты — единственное, что ещё не применялось на востоке Украины.

А у РФ в воздухе и по ОТРК всё же ощутимое преимущество, которое невозможно нейтрализовать призывом резервного компонента, как в случае с сухопутными войсками. Превосходство не только в численности, но и в поколениях между самыми новыми бортами (Су-30 — это 4+), ТТХ, дальности пусков или возможного обзора бортовой РЛС. С учётом этих моментов, ведётся масштабная работа — официально Су-27 и Миг-29 передавались и во время празднования Дня Независимости, и были данные о поступлении истребителей в бригады. Плюс машины, восстановленные силами технико-эксплуатационных частей. Регулярно мелькают отправляемые на ремонт и восстановление самолёты, тот же бортовой «56» СУ-27 ПМ1, который отгрузили в августе, или два «свежих» бортовых «12» и «21», которые сфотографировали в убитом состоянии во время транспортировки на «МиГРемонт».

Ориентировочно в 2017-м передано в войска от восьми до десяти истребителей. На сегодня споттерами на фото и видео зафиксировано 36 Су-27 и 46 Миг-29 различных модификаций, включая учебно-боевые. 85 летающих истребителей четвёртого поколения. Это четыре полка сокращённого состава. На секундочку, ВВС Польши — это 48 F-16С/D, плюс 32 МиГ-29. Внезапно 80 штук. Того же класса (F-16 в варианте «Block 52+» конечно имеет более современный радар, плюс возможности сброса корректируемых бомб и дополнительные баки). Правда, учитывая, что Польша тратит втрое больше на оборону — стоит осознавать, какую титаническую работу Украина проделывает за такой скромный прайс. Ведь это не просто ремонт и постепенная бюджетная модернизация — это подготовка пилотов, это восстановление аэродромов, это инфраструктура для авиационных комендатур, это банальные столовые для лётного состава, рост трат за счёт лётных часов и вырабатываемого ресурса планеров, многим из которых уже по 25-30 лет. Деньги, деньги и деньги. И при этом мы уже содержим авиационную группировку большую, чем у каждой из стран Восточной Европы, хотя ещё полтора года назад у споттеров подтверждённые цифры были примерно на 20% меньше. Большой шаг вперёд.

Средний налёт пилота — до 48-50 часов. Это немного, но тут есть нюансы. Нам не нужно проводить глубокую авиационную операцию, прорывать ПВО на сотни километров. Задача Воздушных сил Украины — пресечь воздушное наступление противника над своей территорией. Этой задаче подчинена вся логика происходящего — реконструкция ВПП в Черновцах (сейчас в Украине широко применяется практика совместного использования военными и гражданскими), перевод 204-й бригады из Кульбакино в Луцк, оживший аэродром в Умани, летние учения истребителей в Черкассах. Рассредоточить борта, не дать противнику вывести их из строя первым ударом, заставить его входить в оперативную глубину — долговременная цель всех этих телодвижений.

Все легенды о том, что реально полностью подавить ПВО, вывести из игры авиацию и парализовать управление только ОТРК или крылатыми ракетами, отвергает практика — по той же базе Шайрат в Сирии было выпущено до 60 «Томагавков». Через сколько она начала функционировать? Через несколько дней. Потому, что под любым огневым воздействием всегда останется подземный склад ГСМ или заглубленная цистерна, непоражённые капониры, а подогнать автомобильные заправщики или отремонтировать полосу — не высшая математика. По Сербии выпустили под тысячу крылатых ракет, а всё равно пришлось заходить в оперативную глубину и проводить тысячи вылетов с бомбовой нагрузкой, выпускать сотни специальных боеприпасов против РЛС, подавлять постановщиками помех в количествах от 20-25% от всех вылетов.

И тут у нас сценарий в случае обострения вполне рабочий — заставить ВВС противника менять скорость, эшелон, маневрировать, чтобы он попал в зону действия ПВО. Неважно — по визуальному каналу, по внешнему целеуказанию РЛС или штатными средствами дивизионов будет проводиться захват целей. Рассредоточиться по десяткам аэродромов и даже участкам шоссе, взлететь, начать свалку и затащить «гостей» в подготовленные стрельбовые районы и засады. Что у северного соседа с координацией — мы видели во время штурма ИГ Пальмиры и боёв в районе артиллерийской академии в Алеппо, когда боевики в тапках захватывали позиции у механизированных частей в обороне — как «быстро» и «эффективно» реагировали ВКС. Поэтому 48 часов налёта — достаточно, чтобы иметь навык, но не убивать зря ресурс планера и деньги на лётный час. Всё равно, как в случае обострения, так и для сдерживания, основная работа ляжет на плечи ПВО, куда в 2017 году также отгружалось немало изделий.

Четыре С-300 ПС (пусковые 5П85С) были переданы на День Независимости, по заказам на средний ремонт и восстановление мелькало ещё 2-3 ЗРК. По самому оптимистическому раскладу, у нас сейчас на боевом дежурстве до 30 дивизионов С-300 ПС\ПТ, плюс в 201-й зенитно-ракетный полк передали восстановленный С-300 В — отличный комплекс в наших условиях, несмотря на отсутствие одной из новых версий ракеты. Шли работы по восстановлению «Буков», мелькали контракты на капитальный ремонт что-то в районе двух дивизионов, но у нас там минус Грузия, и минус потерянные в Крыму в 55 ЗРП (их численность физически теперь близка к максимальной). Подняты два новых полка «Ос», в каждом по два дивизиона – частично из травы и баз хранения, частично из парков двух других полков (передавались как по две-три машины на официальных мероприятиях, так и рутинно без помпы со СМИ). Ну и активно приводили в норму «Шилки» и «Тунгуски», не говоря уже о серьёзных количествах малой зенитной артиллерии и ПЗРК, отгруженных в войска.

Курс взят максимально правильный — модернизация «Ос», «Стрел-10» и «Тунгусок» под цифру (Укррадарпроект плюс совместные программы с поляками), и перезарядка двигателей и регламентные работы для советских комплексов среднего радиуса. Как показали многочисленные контрольные пуски — двигатели работают штатно и ровно, авиационные Р-27, под 200 штук которых «допиливались напильником» в 2016 году, также «уходят» без сюрпризов. Новость о том, что в Украине заработал замкнутый цикл по перезарядке РДТТ — одна из лучших за 2017 год. И стрельбы в Болгарии, и массовые стрельбы в Александровке показывают нам, что в ближайшие годы вопрос о том, «сгнила ли ПВО Украины или есть ещё порох в пороховницах» с гарантией закрыт: больше 2 тысяч ракет для перезарядки и модернизации — неплохой задел на будущее.

Постепенное восстановление полкового комплекта «Торов» с хранения, эксперименты с многоканальными С-125 М можно критиковать до исступления, но у нас сейчас нет ни денег на НИОКР, ни средств на закупки западных ЗРК, ни особо много времени. И большая удача, что есть мощности и задел для восстановления запасов СССР — что эти ракеты не распилили на иголки и они не оказались переданными за очередную бумажку «гарантий», что сохранились заводы, где можно модернизировать им «головы» или снарядить заново двигатель. Ну, и что продолжается передача в армию модернизированных РЛС «Малахит», «Искра» доводит до ума трёхкоординатный радар 80К6Т «Пеликан», заказываются магнетроны и запчасти для поточного ремонта — в год передаётся и возвращается в строй по 6-8 РЛС. Главное помнить, что наш враг в случае обострения — это не Коалиция, которая выпускает тысячи управляемых боеприпасов и 80 тысяч тонн бомб и ракет по Ираку — у россиян не будет сотен ракет в одном пуске, не будет 25% вылетов самолетов ДРЛО и постановщиков помех, не будет 300-400-500 бортов одновременно в нескольких волнах. Им придётся либо работать с максимальных высот с риском поразить свои войска на ЛБС и разрушать застройку, либо спускаться под огонь малой зенитной артиллерии и ПЗРК, либо держаться вне радиуса ПВО и «спамить» пусками крылатых и оперативно-тактических ракет. У которых круговое вероятное отклонение под 80 метров и они не всегда попадают в сараи в Сирии. Любое массированное применение россиянами авиации, «Искандеров» или «Калибров» в условиях украинской застройки будет означать немедленное закручивание санкций на максимум, прекращение транзита газа в ЕС, жесточайшее политическое давление. Наши вложения в ПВО — это именно долгосрочная стратегия сдерживания, как и работы над украинским «ракетным щитом» – таблетка от того, чтобы противник не планировал начать следующую фазу вторжения, просто грубо прикинув цену.

Многие критикуют украинские власти за то, что до сих пор не построен завод по боеприпасам к стрелковому оружию, назревает проблема по пулеметам НСВТ, есть десятки других вопросов, от тех же санитарных бронемашин или транспортёров переднего края до цифровой связи на батальоном уровне и ниже. Но тут тоже есть нюансы — те же расходники к стрелковому оружию можно закупать в бывших странах Варшавского пакта (что, судя по многочисленным маркировкам Болгарии, Румынии и Чехии на цинках и ящиках, активно делается), автомобили заходят сюда в рамках международной помощи, советские пулемёты поставляются через страны Балтии. А кто продаст нам корректируемые ракеты со специальными боевыми частями примерно к 70 «Смерчам»? Никто. Есть ли у нас средства закупать и принято ли политическое решение на Западе продавать сюда противокорабельные и оперативно-тактические комплексы? Нет, конечно. Честный ответ в обоих случаях будет — нет.

Поэтому закупается турецкое оборудование для создания корпусов 300-мм ракет на ДАКХ «Артем», уже мелькали тендеры на приобретение сырья и материалов, есть сообщения о начале передачи боекомплекта в войска. Приоритет в достаточно ограниченном финансировании вполне очевиден. И новости о испытании ОТРК «Гром» через год, и ускорение работ над «Нептуном», и начало серийного производство «Ольхи» — это всё звенья одной цепи. Возможность, прикрываясь эшелонированным ПВО, из глубины и быстро меняя позиции, наносить удары по стационарным объектам и инфраструктуре — складам ГСМ, сборным пунктам аварийных машин, узлам связи, КП, паркам в ППД, обзорным РЛС, купировать высадку морских десантов. Всё, что не даст противнику выйти на оперативный простор и засыпать нас безнаказанно своими ракетами. Не ждите чуда — между НИОКР, разработкой и серией в войсках ещё несколько лет, а стоимость модернизации «Смерчей» и одного залпа будет достаточно высокой. Это не чудо-оружие возмездия, а один из элементов сдерживания. Но другого пути у Украины по финансовым и политическим соображениям на сегодня не наблюдается.

Сухопутные войска стабильно радуют в плане роста возможностей. Помимо передачи двух танковых батальонов Т-64 БВ и Т-72 в нескольких модификациях на День Независимости, были и плановые отгрузки — ещё летом завершилось комплектование техникой танковых бригад корпуса резерва, судя по всему, в каждом оперативном командовании состоянием на 2017 год в штате есть танковая бригада. Часть «Булатов» в неполной комплектации из строевых частей отправили на доработку — динамическая защита «Нож», двигатель, прицелы. Активно ставятся рации (подоспела очередная поставка «Harris», закупаются комплекты у турок). 30-й бригаде отгрузили БМП-2 вместо их «копеек» в одном из подразделений, 81-я бригада частично пересела с БТР-70 и суррогатных МТЛБ на «копейки», в марте передавались БТР-3, началась поставка ББМ «Козак-2» в ВСУ — в открытых источниках замечено около 15 штук, но судя по тому, что цеха «Практики» работают в три смены, их число в «Белой книге» может приятно удивить.

Поставлен на вооружение ПТРК «Корсар» и под 80 ракет к нему, продолжают активно закупать «Стугну» и по 500-600 РК-2С в год — для текущего этапа конфликта такого запаса хватит с головой, 60-70 пусков в месяц делалось в Сирии на пике войны во время штурма Алеппо. В войска зашли под 400 автомобилей — специальные в формате цистерн и заправщиков, ремонтные мастерские, санитарные, пассажирские, грузовые. Освоен выпуск 23-мм стволов, сдано более 250 30-мм орудий, передавались «Грады», минимум шесть «Ураганов», САУ в терапевтических количествах, ствольная артиллерия с хранения, идёт несколько программ модернизации, например, тот же «Бастион» или работы над «Ураганами», внедряется АСУ «Оболонь», ГИС «Арта», «Крапива». Количество произведённых миномётов от 120 до 60 мм исчисляется трёхзначными цифрами.

Ну и, конечно, главное на сегодня — это не только техника. Те же россияне в 2017 году провели около 100 батальонных учений на полсотни своих бригад в сухопутных войсках. В ВСУ — 107, это с учётом того, что треть из 20+ общевойсковых бригад находится в АТО или в пунктах постоянной дислокации, восстанавливаясь  после выполнения задач на линии боевого столкновения. В Десантно-штурмовых войсках на 7 бригад – 23 БТУ, а в ВМСУ на одну бригаду береговой обороны и отдельные батальоны — целых 34. Даже дал’кий от армии человек рассмотрит тут нечто интересное. Например, второй состав резерва, призываемый не в строевые части, а в «дубли», которые собираются на основе корпуса резерва или вне штата, потому, что физически невозможно провести в тех же подразделениях ВМСУ под четыре десятка батальонных маневров. Всего с территориальной обороной, отдельными группами и командами, мобилизацией офицеров запаса и непосредственным призывом в боевые части в 2017 году в подготовке резервной компоненты было задействовано под 80 тысяч человек. Впечатляющая цифра на фоне недавних мобилизаций в 30-50 тысяч.

Были сданы два комплекса РЭБ «Мандат», способные забивать связь, ставить помехи дециметровым РЛС, перекрывать командные каналы головок самонаведения у ракет. Подъехало до 20 комплектов различных тактических БПЛА, активно закупаются польские барражирующие боеприпасы, в Чернигове локализуется их производство, где пытаются вдвое увеличить вес боеголовки. В общем, работает классическая стратегия сдерживания — эшелонирование ПВО и поля РЛС, создание сети запасных аэродромов, запасных станций радиолокационного контроля и комплексов для указания цели ПВО, переснаряжаются ракеты, готовится масштабный призыв резервного компонента в случае обострения и решаются поточные моменты по частям обеспечения (ремонтные полки, автомобильные батальоны, связь, доведение подразделений до штатной численности). Ещё раз — пока только сдерживание. Преимущество эшелонирования, глубины, трёх линий инженерных оборудованных позиций, минных полей и ПВО работает только в активной обороне. А у противника за двумя корпусами резервной армии РФ в «ЛДНР» регулярные части 20-й армии и 1ТА, мощное постсоветское ПВО, немалое количество ствольной артиллерии и «самоваров», плюс протяжённая восточная граница и перешеек — работы для того, чтобы они спокойно истекали золотовалютными резервами под санкциями и изображали шахтёров без авиации, а не пробовали мутить обострения, ещё много. И, по-моему, они довольно внятно сформулировали свою политику в плане того, что пока не позволят добить марионеточные «республики» силой оружия — будет либо пат с вечной кровавой вознёй, либо очередной раунд, где с той стороны тоже уже не казаки, Игорь Иванович и несколько БтГр.

Да, у нас никогда не закупали цифровую связь для сразу трёх бригад, а теперь закупают и одновременно локализуют турецкое производство. Да, ещё пару лет назад в Украине не выпускались 30-мм боеприпасы, миномётные мины, не было 60-мм миномётов как класса, не было ВОГ, 152-мм снарядов, а теперь производятся мелкие серии. Да, мы одни из дюжины стран на планете, которые имеют цикл создания РЛС, способных контролировать воздушную обстановку на 350 км в условиях помех. Украина в числе немногих государств, способных производить танковые управляемые ракеты, и ВСУ получает их по пару сотен в год. Начались активные разработки термобарических боеприпасов, одноразовых гранатомётов, закупки и разработки мобильных средств РЭБ против БПЛА. Продолжает активно заходить международная помощь — через ту же Литву заводят сюда стрелкового вооружения на бригаду, из Чехии 60-мм мины, из США поставляются гранатомёты, десятки санитарных автомобилей, раций, ПНВ, вероятно, принято решение о продаже ПКР для строящихся корветов, есть данные о скорой отгрузке РЛС. Мы начинали с двух артиллерийских бригад, а на сегодня их девять, начинали с двух танковых бригад, а сегодня их пять. У нас было два катера в ВМСУ на 1450 км побережья, а сейчас их восемь. Это однозначное и заметное движение вперёд.

Но тут следует чётко понимать, что в итоге это никакая не панацея. И несмотря на десятки позитивных звоночков (введение нового боевого рациона, масштабных строек на полигонах, планов на возведение общежитий для контрактников) не стоит ожидать быстрого решения десятков самых банальных проблем в войсках, даже бытовых. То, что в конкретном подразделении по-прежнему не хватает сеток, тепловизоров, генераторов, и вы гоняете на стареньком «Уазике», не означает, что нам всем мылят глаза «потёмкинскими деревнями». Это означает лишь то, что есть масса более острых назревших вопросов для стратегического сдерживания противника и срочных долговременных проектов. Перезарядка двигателей к ракетам «Ос», «Стрел», «Тунгусок», глубокая модернизация Т-64 и Т-80, модернизация истребительной авиации, которая к тому же, стремительно вырабатывает ресурс.

У нас по сути нет флота, не хватает катеров для физического контроля протяжённого побережья, нужны серьёзные вложения в ГПСУ и инженерное заграждение границы на случай попыток рейдовых действий СПН. Цифровая связь на ротном уровне, ночники, автомобили, автоматизация артиллерии и ПВО, оборудование арсеналов, работы по созданию аккумуляторов к ПЗРК, тренажёры — это сотни миллионов долларов ещё на вчера. Мы произвели пару сотен ракет в 2014 году к ПТУР. Отлично, а в 2024-м к ним уже нужно провести регламентные работы и возможно перезарядить. Мы уже закупили сотни снайперских винтовок. Неплохо, а погодные станции, дальномеры, сотни патронов в год для подготовки, обучение инструкторов, инфраструктура к ним тоже появились? Заполнен штат советскими БМП во многих подразделениях. А как там с ремоторизацией, рациями, боевыми модулями для «копеек» и «двоек»? Пришли тепловизоры и ПНВ. А в год их аккумуляторы теряют ёмкости на несколько процентов — скоро нам понадобится ремонт матриц и закупка аккумуляторов.

И так во всём. Рост возможностей означает немедленный рост расходов. Не ждите чуда. Самая главная проблема на сегодня — кадровая, но если продолжать проводить по сотне батальонных учений в год, проводить слаживание, полевые выходы, призывать под 80-100 тысяч резервистов во всех форматах, от территориальных батальонов до переподготовки по ВУС, то через несколько лет ситуация постепенно поменяется. Наши усилия в плане ВПК и реформации ВСУ вполне адекватны остроте конфликта и текущему бюджету, но проблема ведь не только в том, что Украина — бедная страна. Когда было нужно всего за год изыскать 5 млрд долларов для реконструкции стадионов, гостиниц, дорог и обучение персонала для Евро-2012 — деньги нашлись. Для ногомяча в авральном режиме. За треть этой суммы на протяжении 10 лет запросто можно было приобрести полк «Грипенов», борт ДРЛО, пару рот современных танков или пару батальонов модернизированных. Проблемы в том, что большинство украинцев и тогда ждали волшебника в голубом вертолёте, заглядывая в рот сказочникам-политикам, и сейчас ожидают Мессию, который завтра перевооружит и обучит под три десятка бригад за пару лет. Этого не будет. Будет тяжёлая и кропотливая работа. В 2017 году мы сделали значительный шаг вперёд, но впереди её гораздо больше. И стоит чётко понимать, что и зачем мы делаем, и какая дистанция нам ещё предстоит впереди. Чтобы пройти путь, который уже прошли Польша или Финляндия — навсегда оторваться от умирающей империи.