Реинтеграция или Дурная позиция оппозиции

Хедлайнером последних дней в СМИ, экспертных сообществах и даже в слухах на оккупированных территориях (по собственному опыту знаю) стала тема закона, прозванного в народе законом о деоккупации (или реинтеграции). Так как дорогая редакция ПиМ уже дала обзорный материал об этом законе, то мы с вами поступим, как все адепты зрадытм, и будем высасывать из пальца. Да, благодаря товарищам экс-регионалам подписание закона спикером пока что тормознули, поэтому мы не имеем на руках окончательного варианта текста, а значит пришло время говорить о том, чего в этом законе нет. Шах и мат.

Конечно, как вы, должно быть, догадались из названия, мы с вами посмотрим на очередную манипуляцию оппозиции и на те глупости, которые сопутствовали принятию закона.

Чего ж в нем нет?

Как бы банально это ни звучало, но в законе нет ЗРАДЫ.

Да-да, совершенно нет. Опять же, если вы читали редакционный материал, то уже должны были убедиться, что этот закон всего-навсего на законодательном уровне фиксирует уже сложившуюся ситуацию как на военном, так и на дипломатических фронтах. Фактически происходит то, что и должно быть в теории права — на возникшие новые «правоотношения» появляется соответственная регулирующая норма. Так как нужное время (2014-2016 годы) были выиграны, можно действовать иначе. Теперь мы можем уже открыто на законодательном уровне заявлять, что воюем не с террористами, а оказываем вооружённый отпор агрессии России и её оккупационным администрациям, что операция военная — по отражению агрессии, а координирует всю операцию не штаб АТО или антитерорристический центр СБУ, а напрямую военный штаб. Это даёт уже неоспоримые законные полномочия военным. Более того, закон наконец закрывает дыру по компенсации ущерба лицам, пострадавшим от войны. Механизмы, заложенные в нём, делают невозможными попытки предъявить претензии к Украине за ущерб, причинённый агрессором. Таким образом, наше государство закрепляет правило, что всю ответственность несёт исключительно агрессор, а все его решения и действия — ничтожны.

В законе однозначно нет ни деоккупации, ни тем более реинтеграции.

Один мой знакомый, вынуждено проживающий на оккупированной территории, в день принятия закона спросил — «и что нам теперь от этого закона?» А ничего. Понимаете, законом никакую стратегию деоккупации территории не примешь. Это, по меньшей мере, глупо и непрактично, так как ситуация быстротечна и требует гибкого реагирования. То же самое и с последующей «ассимиляцией» постконфликтной территории. Для такой стратегии нужна отдельная концепция и детальный план действий, которыми занимается президентская ветвь власти (включая СНБО) по «боевой» части, а со стороны исполнительной власти — на уровне Кабмина или МинТОТ, по остальным (экономическим, социальным, культурным) аспектам. Плюс на все эти действия надо отдельно заложить средства в бюджете ну и… короче долгий и нудный процесс (уж поверьте человеку, жена которого пишет диссертацию по управлению постконфликтными территориями). Именно поэтому в новом законе не должно быть всего этого. Хотя этот закон не мешает (а в некоторых местах даже улучшает позиции вышеперечисленных институтов) совершать подобную деятельность в будущем. Ну и как бы ни хотелось быть оптимистом, сама деоккупация произойдёт ещё не скоро, а посему и правильно сделали, что не стали мешать в кучу дела первостепенные и сам процесс освобождения территорий.

Я надеюсь, что вы уже немного поверили в отсутствие зрады, а поэтому переходим к дурной позиции оппозиции, которая умудряется, ковыряясь в своём носу, достать из него кхм-кхм… такие аргументы, что больно слушать. Внимание, далее под оппозицией не имеется в виду удивительная «коалиция», не голосовавшая за закон (оппоблок и иные экс-рыги, мадам Тимошенко, товарищ Савченко и пр.): откровенных и не очень вредителей, а по моему оценочному суждению, потенциальных пособников агрессора даже не хочу разбирать — их мотивы ясны. Поговорим о манипуляторах, которые делая умное лицо, пытаются вам умными словами доказать, что белое — это чёрное, они одни правы и вообще фу-фу-фу.

В законе нет агрессора (это неправда — прим.)

Самое смешное, что я слышал за первые дни и, к сожалению, не знаю, с чьей подачи это пошло — тезис о том, что в законе нет признания РФ агрессором. О как, поняли? А знаете почему? Аргумент следующий — мы текст пока не видели, они имеют свойство меняться после подписания президентом, но говорят, что в самом постатейном тексте нет официального закрепления РФ как агрессора, есть только упоминание в преамбуле!!!

Ок, допустим, что только в преамбуле — но разве преамбула имеет меньшую юридическую силу, чем статья икс? Это цельное тело закона, всё, что в нём закреплено — норма права. И, кстати, это довольно распространённая практика выносить признание некоторых фактов в преамбулу. Со временем такие знатоки могут докатиться в своих оценках преамбул и требований отдельных статей по каждому волнующему их факту до такого состояния как «Украина не независима, так как нет отдельной статьи в Акте Провозглашения Независимости», или «Майдан был незаконным, так как право на восстание против тирании и угнетения закреплено лишь в преамбуле Всеобщей декларации прав человека».

Но на самом деле данный пример лишь показывает, как кривые слухи усиливают невежество — весь текст проекта ко второму чтению пронизан формулировками «збройна агресія Російської Федерації».

В законе нет и не будет точной даты оккупации.

Данное и некоторые другие требования активно выдвигала Самопомощь. Но начнём издалека. Последние три года со всех голубых и не очень экранов во время выступления представителей Самопомощи из их уст летели обвинения, что у нас нет официального признания РФ агрессором. И многие эксперты и политики с этим соглашались. Я же каждый раз бил себя по лицу и не понимал — я дурак или ребята что-то тяжёлое курят?

Знаете, когда у нас РФ была впервые указана агрессором? Не поверите, ещё до Порошенко, и сделал это и.о. Президента Украины Турчинов 15 апреля 2014 года. Закон Украины «Об обеспечении прав и свобод граждан и правовом режиме на временно оккупированной территории Украины», статья 2: «Цей Закон визначає статус території України, тимчасово окупованої внаслідок збройної агресії Російської Федерації». Всё, точка. Разговор окончен.

Понятно, что для аргументации Самопомощь прикрывалась фактом, что вышеупомянутый Закон не регулирует вопрос агрессии на Донбассе, и действительно у нас могли быть проблемы в судах от людей, пострадавших от военных действий, когда иск предъявлялся бы не России, а Украине. Но для того чтобы себя обезопасить — само утверждение России как агрессора не нужно. Нужно всего лишь было создать грамотные правовые механизмы «переноса ответственности» на агрессора. На начальном этапе войны Минские соглашения были для нас в этом плане «сдерживающим» фактором, поэтому Закон об особенностях местного самоуправления в ОРДИЛО написан размыто, без конкретных обвинений, да и цель такая не стояла. Надо было действовать осторожно. Но и тут для дальнейшего перенаправления вины на Россию в судах было сделано всё возможное — 27 января 2015 года парламент Постановлением обращается к международным межправительственным организациям и парламентам государств с просьбой признать РФ агрессором, Постановление ВРУ от 17 марта 2015 года признает ОРДиЛО временно оккупированными территориями и включает формулировку «російських окупаційних військ, їх військової техніки», Постановление от 21 апреля 2015 года утверждает Заявление ВРУ «Об отпоре вооруженной агрессии РФ и преодолении её последствий» и, наконец, самое важное — 21 мая 2015 года парламент официально принимает Заявление о временном отступлении от выполнения отдельных обязательств, определенных Международным пактом о гражданских и политических правах и Конвенцией о защите прав человека и основоположных свобод. Там агрессор упоминается будь здоров. Но самое главное, это не определение, а оговорка, что виновата во всех бедах, во всём ущербе, за то, что на дачу к моим родственникам в Счастье прилетела и не разорвалась российская дура от РСЗО, — Россия. Ну и закон о «реинтеграции» только закрывает последние дыры. Так вот, даже если бы всех этих действий не было — всё равно у нас была бы другая возможность, а именно прецедент, но об этом позже.

Вернемся к Самопомощи. Как видите, крики «агрессор не признан — ниче дальше делать не будем, БЛОКАДА!!!» — ну, по меньшей мере, дурость. Далее, продолжая делать лицо кирпичом, высасывая банальщину из пальца, идёт новая аргументация. Сыроид заявляет о необходимости денонсации Договора о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве между Украиной и Российской Федерацией, где варвары признают наши границы, и нарушение ими же взятых обязательств — ещё один камушек на весах правосудия в Гааге. Ну, слава богу, нет в законе этой дурости, а упоминание договора есть — посему и затихли.

Возвращаемся к тому, чего ещё нет в новом законе, — дате оккупации. Ещё одно требование Самопомощи. Вот зачем? — спросите вы. Ответ от них всё тот же, что и с «признанием-непризнанием» — дата нужна, чтобы точно в суде можно было защищать права граждан. По моей информации, они даже семинары на эту тему проводили в своих областных ячейках. Но, опять же, у меня совершенно отличная от них позиция.

Оккупация — это длительный, даже не так, длящийся во времени процесс. Нельзя назвать точную дату оккупации, когда у вас идёт гибридная война и фронт меняется. Представьте себе, что в законе тогда должна была быть сводная табличка по датам оккупации — город Славянск (дата начала — дата конца), город Донецк, Луганск, Кадиевка, Хрустальный, Довжанск (дата начала — ???), и моё любимое — город Дебальцево (дата начала — дата конца, дата новой оккупации — ???). Зачем? Хотите точного момента — пожалуйста, введите дату начала агрессии. В крымском законе это 20 февраля 2014 года (но там тоже оккупация, а не агрессия, и эта терминология меня смущает). И вообще, слово «оккупация» красиво звучит, но в международном праве есть куда более гибкий термин, а именно «эффективный контроль».

Уже вечером после принятия закона господин Семенуха вместо того чтобы сказать, что закон приняли, и мы вместе сделали доброе дело для страны, повторяет старую филиппику — «закон фу, президент фу, и вообще Минские соглашение — это капитуляция». Ага, четыре года капитулируем, но не «могем», удивительная нация.

Поэтому меня, например, такая позиция высасывания из пальца и ковыряния в носу раздражает. Ну позиционируете вы себя партией среднего класса, просвещённых и образованных людей — зачем же ж так некрасиво стрелять себе раз в месяц в ногу и орать — «это всё Порошенко». Были же времена, когда делали нужные дела вместе и с пользой. Ведь и на обратном можно пиариться.

Эффективный контроль

А вообще, закон в том виде, в котором его видел я, — вполне себе рабочий материал (в смысле работать можно). Очень нужная ссылка на Резолюцию ООН о понятии «агрессия», ссылка на Гаагские и Женевские конвенции, на внутреннее законодательство. Это уже закон, который просто усиливает все те постановления, которые я выше перечислял (с точки зрения международно-правовой позиции).

Помните, я выше говорил, что прецедент — штука важная и полезная? Так вот, моя самая любимая часть закона — это оперирование термином «эффективный контроль».

Как бы мы ни обвиняли международное сообщество в бесполезности, но эта система научилась адаптироваться под конфликты нового поколения. Понимаете, если по Крыму понятно, что там оккупация, так как там везде руссише трёхцветные тряпки, то вот на Донбассе же ихтамвродекакнет. Вот кашляющая лошадь говорит, что нет там российских оккупационных администраций (понятно дело, что есть, но де-юре это же не они). И это не только у нас. В теории международного права понятие «эффективного контроля» является эдаким сводным братом оккупации. Когда Международный суд ООН и Европейский суд по правам человека увидели, что в конфликтах уже не всё по-джентельменски, что флаги уже не принято поднимать, нашивки надо срезать и убирать свою принадлежность, они повели практику иначе.

В деле Международного суда ООН «Никарагуа против США» можно увидеть практику широкого толкования вмешательства государства, включая агрессивные действия, в дела другого. Тогда, суд посчитал действия США противоправными. Фактически финансирование, снабжение и другая всяческая поддержка никарагуанских контрас делает такую страну, Штаты, участником конфликта, а действия могут считаться косвенной агрессией (это если совсем просто).

Но нам же интереснее в дополнение к этому прецеденту дела по горячим точкам с похожим на ОРДиЛО статусом в Европе — так называемые «республики»: Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах, плюс Северный Кипр. ЕСПЧ неоднократно рассматривал споры на этих территориях. И в ходе рассмотрения этих дел суд неоднократно использовал институт эффективного контроля.

Рассмотрим на примере. Самым ярким и показательным для нас случаем является дело ЕСПЧ «Илашку и другие против Молдовы и России», так как там фигурирует РФ.

В 1992 году при помощи мышебратьев возникла так называемая ПМР (Приднестровская Молдавская Республика), а Илие Илашку возглавил отряд специального назначения МВД Молдовы «Бужор». 30 апреля 1992 бойцы отряда «Бужор» ликвидировали одного из лидеров приднестровских террористов — Николая Остапенко, командующего так называемым «Южным фронтом обороны Приднестровья». Спецотряд «Бужор» под командованием Илие Илашку 8 мая 1992 провёл успешную операцию по ликвидации начальника штаба террористов Слободзейского района Александра Гусара. 2-4 июня 1992 террористы похитили начальника спецотряда Илие Илашку и нескольких бойцов. Среди похищенных Андрей Иванцок, Тудор Петров-Попа, Александру Лешко, Валериу Гарбуз, Петру Годияк. В декабре 1993-го сепаратисты решили казнить Илашку, а других похищенных военных удерживать в своих подвалах: Годияк — два года, Лешко — двенадцать лет, Иванцок и Петров-Попа — пятнадцать лет. Гарбуз, которого вернули Молдове, официально заявил о пытках против него в плену террористов. Правда, сепаратисты побоялись убить Илашку, поскольку им пригрозили международным трибуналом. В 1999-м Москва инспирировала отмену смертной казни в «ПМР», и Илашку заменили казнь на (возьмём близкий сепарне новояз) содержание на подвале пожизненно.

В 1999 году Илашку обращается в ЕСПЧ (Евросоюз помог), а уже в мае 2001 года его возвращают Молдове.

Само решение суда было аж через 5 лет, в 2004 году (к слову, для тех, кто хочет быстрого судебного рассмотрения по преступлениям на Майдане и забывает нашу судебную с гнильцой систему).

Далее выдержки:

«Согласно относящимся к делу принципам международного права, государство может быть привлечено к ответственности в случае военных действий — законных или незаконных, и если оно на практике осуществляет контроль над территорией, расположенной вне его национальной территории. Обязанность защищать на этой территории права и свободы, изложенные в Конвенции, проистекают из факта подобного контроля, осуществляется ли это прямо через вооружённые силы или через подчинённую местную администрацию.

315. Нет необходимости определять, действительно ли осуществляет Договаривающаяся сторона детальный контроль над политикой и деятельностью местной администрации на территории, расположенной вне её национальной территории, так как даже полный контроль над территорией может предусматривать ответственность Договаривающейся стороны, которой это касается.

316. Там, где договаривающееся государство осуществляет полный контроль над территорией вне своей государственной территории, его ответственность не ограничивается за действия его солдат или официальных лиц на этой территории, но также распространяется на действия местной администрации, которая продолжает существовать там посредством военной или иной поддержки.

325. В настоящем деле Суд отмечает, что с момента провозглашения суверенитета Парламентом 23 июня 1990 года Молдова была охвачена сепаратистским движением в Приднестровье. Движение усилилось в декабре 1991 года при организации местных выборов, которые были признаны незаконными молдовскими властями. В конце 1991 года развязалась гражданская война между властями Молдовы и приднестровскими сепаратистами, которых поддерживали по крайней мере часть служащих 14 армии…

330. На основе всех материалов, имеющихся в его распоряжении, Суд считает, что молдовское правительство, единственное легитимное правительство Республики Молдова по международному праву, не осуществляло власти на части своей территории, которая находилась под контролем республики Приднестровья.

380. Суд отмечает, что в ходе Молдовского конфликта 1991-1992 силы бывшей 14 армии находились в Приднестровье, части территории Республики Молдова, и сражались на стороне приднестровских сепаратистов. Более того, большое количество оружия со складов 14 армии было добровольно передано сепаратистам, у которых также были возможности завладеть оружием и вопреки воле российских солдат.  Суд отмечает, что с декабря 1991 года молдовские власти систематически жаловались, в том числе в международные органы, на акты агрессии со стороны бывшей 14 армии против Республики Молдова и обвиняли Россию в поддержке российских сепаратистов.

381. В ходе столкновений между молдовскими властями и приднестровскими сепаратистами лидеры Российской Федерации поддерживали сепаратистов своими политическими заявлениями. Россия подготовила основные положения соглашения о прекращении огня и более того, подписала их как сторона (соглашение 21 июля 1992 года).

382. В свете всех этих обстоятельств Суд считает, что ответственность Российской Федерации наступает в связи с незаконными действиями приднестровских сепаратистов, учитывая поддержку этих действий со стороны России. Таким образом, Российская Федерация внесла свой вклад в утверждение сепаратистского режима в Приднестровье, части территории Молдовы, поддерживая его политическими и военными средствами.

Суд отмечает, что даже после подписания соглашения от 21 июля 1992 года Российская Федерация продолжила обеспечивать военную, политическую и экономическую поддержку сепаратистского режима».

Краткий итог решения — хочет того Россия или нет, но она несёт ответственность за нарушение прав на такой территории. Суд полностью удовлетворил жалобы в пользу заявителей и взыскал с России в общей сложности около полумиллиона евро для возмещения ущерба; с Молдовы была взыскана существенно меньшая сумма, так как суд счёл действия Молдовы недостаточными для совершения всех необходимых мер для освобождения лиц. Вот, кстати, поэтому мы отказались временно выполнять некоторые обязательства по Конвенции на оккупированных территориях, чтобы нам как Молдове потом чуток дерьма от России не отлетело.

И это не единичное решение. По Молдове таких много. Суд часто в своей практике ссылается на решение Илашку против Молдовы и России. А так как у нас решения ЕСПЧ носят прецедентный характер и являются источником права — наши национальные суды должны это учитывать, а не то, что там Самопомощь кричала о признании-непризнании.

Правовые механизмы потихоньку складываются в красивый пазл, и не имеет значения, какое там мясо с гранатами будет бегать по Донбассу. Не имеет значения, как оно будет называться — Захарченки, Гиви, Сименсы, или прочие автомойщики (не в обиду профессионалам) с большой дороги. Не важно, есть ли у них символы, или просто из беззубого рта торчит древко с цветастой тряпкой, не играет роли, есть ли у них «министерства», или у них какая-нибудь более сложная организация, чем у осиного гнезда. Пока есть хоть намёк на военную, финансовую, организационную, экономическую или политическую поддержку — ты, плешивый лысый карлик, совершаешь эффективный контроль, ты — оккупант, а значит именно ты будешь отвечать за эту мерзость.

Хм…. И смех, и грех… Малоэффективный карлик, совершающий эффективный контроль…