Пан или пропал. Об общественно-политическом взаимодействии. Часть 2

Для начала следует разделить социальное и политическое в этом вопросе. Социальное — это развитие национального самосознания, что выражается в интересе к национальной истории, искусству, традиционной одежде, языку и желании найти уникальные черты и отличия от других постсоветских и европейских народов. Политическое же упирается в два вопроса, а именно — в связь между государством и нацией и феномен движения в политике. Если брать за основу концепцию национального государства, то неотторжимыми гражданскими и политическими правами обладает только основная нация, а права меньшинства гарантируются отдельным законом, основанным на правах человека. Что приводит нас к естественному и позитивному праву, то есть к тому, что права человека — абсолютны, но их осуществление регулируется государственными законами. То есть гарантию права пользования гражданскими и политическими правами меньшинствам может дать либо государство, в котором они территориально проживают, либо государство, где нация, к которой они себя относят, является основной. Слабое и существующее в самоизоляции государство в Украине и сильное, агрессивное российское государство как гарант прав и защитник от притеснения — одна из политических причин существования пророссийских настроений. На другом полюсе находится традиционный национализм, который завязан на украинском этносе как основе государства, культурном и политическом изоляционизме и радикальном патриотизме. Была выдвинута ещё одна контрверсия о политической нации, которая основывается на политическом объединении многонационального населения для защиты своих интересов. Большая часть населения имеет неопределённые взгляды на собственную национальную принадлежность и характер связи между нацией и государством. Используя антагонизм «постсоветский – украинский» и спрятанный в нём русский вопрос об идеологической борьбе, участники спора гиперболизируют значение вопроса, делая две общественно-культурные тенденции: постколониальную, базирующуюся на гуманизме и праве человека на самоопределение, и национальную, основанную на возрождении национальной культуры и защите интересов нации — не частями единого общественно-культурного пространства, а идеологическим инструментом политической борьбы.

Остаётся вопрос, почему удалось политизировать национальный вопрос. В стране, где в парламенте политические партии не выполняют своих функций по выработке общественного компромисса, а государство, контролируемое финансовыми элитами, — своей функции третейского судьи над всеми общественными группами, остаётся один элемент, который в состоянии объединить все элементы социальной структуры — общественное движение. Посттоталитарное общество не может осмыслить себя не монолитным, а нация — идеальная универсалия для обозначения целостного и объединённого общими сакральными символами и традициями сообщества. В Украине два национальных движения — русское и украинское, оба стремятся разрушить государство во имя национальных интересов, которые оно, по их мнению, не защищает.

Движения стремятся стать объединяющим фактором, но пока являются только одним из центробежных сил. Тем не менее, олицетворяя объединение и упорядочивание для дезинтегрированного населения, они могут добиться значительной поддержки. Уличная политика принадлежит им. Учитывая события 2014 года, когда русское движение было подавлено в ряде городов в ходе уличных противостояний с украинским, политические элиты использовали эти движения, чтобы получить власть или же давить на власть. Это влиятельная политическая сила, которая имеет все шансы стать самостоятельной, выделив из своей среды политических лидеров.

Официальная советская идеология не делала различий между нациями и провозглашала единство народов, которые сражаются против буржуазных угнетателей и империалистов, то есть интернационализм был позитивной частью идеологии, основанной на объединении народов и передовой на то время идеи, что принцип деления по национальному признаку устарел и используется против самого общества. Для постсоветского человека с его постидеологическим синдромом характерны две реакции на национальный вопрос: отрицание его значения в соответствии с усвоенными ценностями и его гиперболизация, что тоже характерный признак тоталитарного мышления с его выделением из комплекса проблем одной и маркированием её как ключевой.

Другим инструментом ассимиляции народов, использованным и Российской империей, и Советским Союзом, было дробление и смешение всех этносов, населявших страну, и расселение титульной нации (русских) по всей стране. Русское делопроизводство и влияние русской культуры, более развитой и интегрированной в мировую культуру, довершили русификацию городов и положили начало делению городского и сельского населения по языковому принципу. Причина обрусения этнических украинцев и сохранения сильного национального самосознания у этнических русских, несмотря на попадание в украинскую среду, в том, что хоть население и угнетаемо государством, но принадлежность к нации угнетателей выгоднее и почетнее, чем к нации угнетаемых. Соответственно, национальный вопрос объединял часть населения, но разъединял его в целом, сохраняя национальное соперничество.

После образования национального украинского государства нации поменялись местами — и русская стала меньшинством в национальном государстве, что привело к отрицанию права на существования украинского государства, презрению ко всему украинскому и желанию вновь стать частью русского государства. Этим и питается русское движение — презрением к национальному вопросу как устаревшему, нежеланием терять иллюзорное привилегированное положение и слабостью государства, которое не может гарантировать сохранность гражданских и политических прав, будучи вынужденным искать поддержки у их конкурента.

Если говорить об украинском национализме, то возник он из угнетения. И как все идеологии, возникшие в подобных ситуациях, исходит не из достижений и успехов нации, а из самого факта принадлежности к ней, то есть объединение на основании идентификации себя как части нации, тем самым выделяясь из многонационального государства, оккупировавшего национальную территорию. Идея национального государства как способа решить проблему угнетения общества государством родилась в колониальный период существования нации для конкретной политической цели — образовать национальное государство. Этот вопрос разделил украинское общество предреволюционных и революционных времён, а отсутствие всеохватывающей поддержки населения, неспособность проукраинского населения к самоорганизации, слабый политический опыт и отсутствие политической и государственной традиции у проукраинской политической элиты, слабое влияние украинской культуры, не сформировавшей жизнеспособное ядро национального государства, определили поражение национального государства в начале ХХ века.

С получением независимости после распада СССР необходимость в национальном движении сохранилось: власть осталась у советской бюрократической элиты, общество не получило доступа к власти, продолжилась конкуренция с русским движением, сохранилось двойственное положение украинской культуры, которая при формальном статусе не в состоянии занять центральное место в общественно-культурной жизни, соперничая с российской культурой и глобальной масс-культурой. Другими словами, общество нуждается в объединяющем факторе в борьбе с государством и элитами, а национализм ассоциируется с постоянной борьбой против государственной гегемонии и имеет нужную антигосударственную и антиолигархическую риторику. Популярность национализму обеспечивает его историческая роль и привычка населения группироваться вокруг национального вопроса в политике, его массовая политика и намерение разрушить существующую государственную систему.

Государственный патриотизм в Украине не развит, и связано это не только с молодостью государства и отсутствием государственных традиций, но и с социокультурными особенностями страны. Ещё со времён Российской империи и Советского Союза государство и общество существуют раздельно. И под внешней лояльностью кроется внутреннее сопротивление, восприятие государства как неизбежного зла, на которое ты не можешь повлиять и которое нельзя упорядочить соответственно с общечеловеческими этическими нормами, и которое не защищает, но паразитирует, что воплотилось в расхожее выражение о любви к стране и ненависти к государству. Государство не воспринимается своим, захваченным враждебными социальными элементами, или нужным инструментом организации совместного сосуществования, а извечным врагом-эксплуататором. Из-за экономической ситуации и нарушения социальных связей социальные страты едва ли выработали свои специфические интересы, соответственно, не имеют действенного стимула, чтобы вступить в политическую борьбу и взять государство под свой контроль, потому общество в массе своей остаётся под влиянием правдоподобного и идеологического по природе образа государства-врага, а не государства-инструмента.

Другой важный элемент — влияние культуры. Тема политики и государства в украинской культуре так или иначе связана с ущемлением национального государства иностранным, оккупировавшим его, идеализацией народа или местности, апологией страдания и восстания, сочинением утопических национальных государств, то есть основная мысль — народ и его самоопределение, а не построение государства или общественных взаимоотношений. Разумеется, причина этого — в подавлении национального развития: не имея возможности развивать политическую мысль, науки и искусства как предпосылку национального возрождения, создать национально-освободительное движение, украинская культура прошла через эпоху политических партий, классовой борьбы и тоталитарного правления, и получив, в конце концов, национальное государство, вошла в него с тем, на чём её развитие искусственно остановили — с идеей национально-освободительной борьбы XVIII столетия.

Советская культура тоже имеет огромное влияние на общество и его отрицательное отношение к государству. Советскому государству удалось создать советского человека — пассивно-послушного, идеализирующего мир и неспособного к осмыслению реальности через свой собственный опыт. Уничтожив, изгнав или завербовав всех представителей культуры досоветского периода, советское руководство послесталинского периода из-за смены поколений получило полностью советскую по духу интеллигенцию, в том числе и оппозиционную, тем самым обрубив последнюю связь общества с нетоталитарным миром. Благодаря замкнутости тоталитарного общества, постоянно подвергающегося идеологической обработке, население утрачивает способность воспринимать реальность как объективную данность, а не как проявление универсальных законов исторического развития или влияния тайных сил, то есть советское общество было построено на отрицании реальности фактов и на поиске скрытого смысла. Затем тоталитарное общество развивает в своем члене не личные убеждения и идеализм борца, а следование генеральной линии и подчинение организации, то есть лишая индивидуальность и способности мыслить.

Представители официального советского искусства, вытесненные из реальности существующих социальных отношений, не имеющие возможности отклониться от заданной линии, спасаются уходом в осмысление универсальности человека, то есть его нравственных и человеческих качеств, что и есть квинтэссенцией соцреализма. Социальный, культурный, этнический контексты заменяются стереотипами — создаются лубочные провинциальные национальные культуры и правдоподобный идеальный образ советского общества, и среди этого универсальный человек — простоватый, в лучших традициях народного эпоса, честный, готовый жертвовать во имя общего блага, порядочный, погружённый в повседневные дела и семейную жизнь, то есть легко управляемый и лишённый каких-либо характерных особенностей. Оппозиционная интеллигенция впитала этот идеальный образ маленького человека и саму способность идеализировать, точно так же не имея возможности публично выступать против жизни в СССР и самоорганизовываться. Она ушла в универсалии и идеализм, то есть начав идеализировать личные убеждения в противовес организации, демократические ценности вместо коммунистических; только безопасного советского человека оставила, придав его порядочности другой оттенок — внутренней эмиграции и пассивного сопротивления. Итого мы получили целый пласт культуры и людей, сформированных этой культурой, которые, имея различные личные убеждения, фактически одинаковы в своей неспособности иметь осмысленную и активную гражданскую или политическую позицию и самоорганизовываться для её защиты, потому что организация, с одной стороны, ограничивает свободу действий, а с другой — мешает максимально гибкому подлаживанию под ситуацию.

Аполитичен посттоталитарной человек в силу привычки к подчинению и погружённости в повседневность, и в силу знаменитых советских моральных принципов, наложенных на стереотип о политике как грязном и опасном деле. Государство в случае гражданского самоустранения и привычки выписывать идеологические схемы рассматривается либо в парадигме «начальник-враг и подчинённый-жертва», либо «злодей – герой», то есть государство не может стать объединяющим фактором, не используя иерархически выстроенную командно-административную систему ни в позитивном смысле — объединяющего общество патриотизма, ни в негативном — врага, которого нужно уничтожить.

Глобальная культура также влияет на украинское общество и его восприятие государства как картина другого, не постсоветского общества. В глобальной масс-культуре тоже присутствует универсальный человек с его жизненным циклом, личными и повседневными проблемами, живущий в ожившем стереотипе. То есть глобальная культура является такой же культурой победившего идеологического принципа, инкорпорирующего в общественное сознание такие идеологемы, как демократические ценности, индивидуализм и пацифизм. Социально и исторически детерминированная культура сосредоточена на социальном одиночестве и фрустрации, которую это вызывает, а также над поисками решения социального кризиса, спровоцированного отчуждённостью между личностью и обществом.

Культура в развитых странах аполитична, а государство представляется бюрократическим аппаратом, организующим международные преступления, или социальной силой, существующей вне внимания и контроля атомизированной личности, вполне себе аналогом «неизбежного зла». При всей схожести идеологических отображений государства, в развитых странах стабильная экономическая ситуация и налажены политическая система и система общественного контроля, в то время как в Украине только предстоит наладить контакт общества и государства и модернизировать политическую систему. И всё-таки влияние глобальной культуры скорее позитивно, чем негативно, за счёт того, что под её влиянием в Украине начинает развиваться современная городская культура, которая пока представлена только в культуре развлечений и культуре потребления. Со временем, когда финансовые возможности населения улучшатся и повысятся требования к качеству культурного продукта, созданная культура окажет формообразующее влияние на городской средний класс и его общественную и политическую активность.

Территориальный патриотизм как осознание социокультурных особенностей местности из-за привычки к национальному дроблению общества абсолютно не развит ни в отдельных городах, ни в отдельных областях, потому города и местности делят по национальному признаку, хотя полиэтничность и поликультурность всегда были свойственны крупным городам многонациональных государств, а приграничные местности чаще всего имеют смешанное население. Развитие темы местного колорита и специфики территории из-за смешения культур и этносов могло бы эффективнее противостоять идеологии моноэтничности, чем развитие другой моноэтничной идеологии, опираясь на естественное чувство исключительности, присущее всем людям.

Множество внешних и внутренних врагов отлично вписываются в идеологическую схему мира посттоталитарного общества, и потому активно используются в политической борьбе. Партия-конкурент или идеологический оппонент движения, неугодная общественная тенденция или явление объявляются работающими на развал Украины, инспирированными и проплаченными Кремлём, олигархами или США. Причина, по которой эта схема работает в смеси доверчивости и цинизма, свойственной человеку массы. Так как советская схема мышления с её отрицанием реальности и поиском скрытых причин всё ещё свойственна постсоветскому человеку, потому он отрицает существующее многообразие суждений, занимаясь поиском подоплеки и находя её в цепочке навешанных ярлыков и стереотипов. В общественном секторе стандартная схема начинается с негативизации факта получения денег за проделанную работу, будь это журналистское расследование или запись в блоге; затем навешивание ярлыка на его аудиторию как одураченных и гипотетические действия мировой закулисы, которая использует их в своих целях.

В политическом же секторе конкуренты — либо агенты Кремля, либо олигархические партии. Играя на стереотипах и ожиданиях «истинно народных», партии или отдельные политики добиваются электоральной поддержки и теряют её после прихода к власти власти, как только расхождение между реальностью и лозунгами становится жертвой очередной идеологической схемы для получения электората. Рассмотрим расхождение между стереотипом и реальностью на примере разницы между стереотипом об олигархах-хозяевах Украины в массовом сознании и реальностью, где олигархи хотя и контролируют большую часть медиапространства, но не интернет-сегмент, где как раз коммуницирует самая активная часть общества, имеют влияние на государственные институты.

Но государственная власть в Украине имеет слабую общественную поддержку и утратила монополию на насилие, то есть фактически номинальна, и парамилитарные формирования, что скорее дестабилизационный факт и перманентная угроза, чем гарантия безопасности и сохранения влияния. Фактически у финансовых элит в Украине очень неопределённое будущее с постоянно растущим риском.

Подводя итоги, следует отметить, что особенностью политической жизни в Украине является то, что она, несмотря на использование инструментария массовой политики тоталитарной партии от риторики до именных партий (подразумевающих выдвижение лидера), не смогла возродить сильную, сосредоточенную в одних руках, государственную власть, построенную на однопартийной власти или авторитете лидера, как в других постсоветских странах. В то же время риск установления сильной государственной власти не на демократической основе, сходным с другими постсоветскими странами способом, сохраняется, учитывая поляризацию и радикализацию общества, и внутренняя конкуренция элит с большей долей вероятности будет означать подавление масштабных протестов или гражданскую войну.

Политическая система демократии подразумевает наличие развитого стратифицированного общества, которое может этой системой управлять, чего в Украине нет, хотя формально система функционирует. Само государственное управление осуществляется характерным для номенклатурного правления способом — реакционным, опирающимся на нужду момента, а не на законность, — но с помощью демократической политической системы. Политические партии и движения используют популистский инструментарий, спекулирующий на разрушении постсоветской системы и направленный на получение кратковременной поддержки масс, что носит системный характер и вселяет уверенность в неэффективности наличной политической системы для преобразования постсоветской реальности. Самый большой недостаток быстрой сменяемости правящих партий и лидеров то, что для сохранения поддержки населения правящей партии или лидеру на начальном этапе нужно продемонстрировать успехи в нормализации экономической жизни страны и улучшении социальных условий для населения, в то время как при временном пребывании у власти нет политической необходимости заниматься законотворчеством и социальным развитием. Правда, относительная отсталость постсоветских стран доказывает, что после захвата контроля над государственной системой, а также общественной жизнью и медиаполем, и зачистки политической конкуренции, процесс преобразования останавливается, политическая система консервируется и управляется командно-административным способом, что сохраняет оторванность политической системы от общественных и экономических процессов при формальном полном контроле над обществом и его экономической деятельностью.

Слабое экономическое развитие Украины с политической точки зрения объясняется юридической неприкосновенностью политической элиты, которая не привлекается к ответственности за незаконное обогащение, что позволяет сохранить украденное. Такая ситуация, с одной стороны, приводит к несоблюдению юридических норм, необходимых для функционирования декларированного правового государства, а с другой — отсутствию угрозы как стимула для закрепления политической власти за собой. Результатом сохранения подобной ситуации является временность пребывания у власти, которое требует скорее усовершенствования техники манипуляции массами для повторного привлечения электорального большинства, чем создания программ государственного развития.

Политическая команда, пришедшая к власти после 2014 года, совершила ряд реформ, направленных против чрезмерной государственной регуляции, и запустила реформы в общественном секторе экономики (медицина, образование) по причине взятых обязательств перед международными кредитными организациями и напряжённой внутренней обстановки, что не помешало ей потерять электоральную популярность из-за неспособности наладить контакт между обществом и государством. Здесь столкнулась посттоталитарность государственной элиты с посттоталитарностью общества, его склонностью к утопизму, установкой на уничтожение государства, распространённой в массовых идеологиях, неспособностью к самоорганизации и гражданскому активизму.

Патриотическая антисоветская и антироссийская риторика официальных лиц государства, принятая из расчёта найти поддержку самой активной и способной к организации части общества в ситуации острого конфликта с РФ, показала, что часть населения восприняла национальную риторику как угрозу своим гражданским правам, часть — как ошибочную основу для создания государства с полиэтничным населением в современном глобальном мире, часть — как лицемерное присвоение их идеологии, последствием чего может стать её дискредитация. Идея скорого объединения общества и государства в такой способ не удалась, что выводит проблему неспособности политической элиты среагировать на общественные процессы и отобразить их в политическом поле и неспособность общества самоорганизоваться для политического влияния на первый план.

Элиты, работая с массами, а не обществом, с популизмом, а не политическими традициями и доктринами, игнорируют факт зарождающегося процесса самосознания, социальной стратификации и общественного развития вместо того, чтобы способствовать ему и тем самым укрепить собственные позиции, что помогло бы им сохранить власть и укрепить позиции государства. Городской средний класс, как самый динамично развивающийся, ещё не сформировал политический костяк в своей среде, остальные социальные страты существенно отстают в своём развитии от него. Потенциально представители городского среднего класса в возрасте от 40 до 60 лет, имеющие стабильный доход от налаженного бизнеса и, соответственно, свободное время, необходимый социальный статус, культурный уровень и опыт, могли бы начать формировать этот самый костяк, но постсоветская ментальность и сибаритство недавно разбогатевшего человека при отсутствии традиции и развитой культуры среднего класса делает это маловероятным.

Радикальное национальное движение как ядро уличных протестов, хоть и может быстро организовать массовый протест, но не способно организовать длительный протест из-за малого количества участников движения.

Чтобы сохранить власть, симбиозу политических и финансовых элит нужно избегать острых кризисных ситуаций, в которых средний класс и уличные движения могли бы поддержать друг друга. Тем не менее, в борьбе за большое влияние участники союза подтачивают позиции друг друга, стремясь перенаправить негатив от себя, что делает возможным, хоть и маловероятным, не только ситуативное сотрудничество государства с обществом во время протестов, но и переориентацию на союз с обществом, когда общество станет организованнее и влиятельнее. Отчуждённость общества от государства должна исчезнуть из-за временности нежизнеспособной существующей системы. Остаётся открытым вопрос: эволюционным или революционным путём это произойдёт? Эволюционный путь предполагает участие либо политических, либо финансовых элит в налаживании общественно-политического дискурса и трансформации государственной системы, революционный — дальнейшее усугубление разрыва между государством и обществом, атомизацию и обособленность членов общества друг от друга, неспособность создать социальную структуру и вписаться в неё, что в критической экономической ситуации приведёт к социальному взрыву.