Жан Виктор Моро, или большая зрада Великой революции

Франции в какой-то степени не повезло — её путь к построению демократии был долог и тернист. Страна прошла через четыре революции, несколько государственных переворотов и множество войн. Фактически, можно сказать, что не было в процессе строительства республики таких граблей, на которые бы Франция радостно не наступила (в итоге всё равно получив приемлемый результат). История генерала Жана Виктора Моро — героя Великой Французской революции, перешедшего на сторону её противников и погибшего от французского ядра, — тому пример.

Наш герой родился в 1763 году в городке Морле в Бретани. Его отец, обеспеченный и успешный юрист Габриэль Луи Моро хотел, чтобы сын унаследовал семейное дело, и отправил отпрыска учиться в университет Ренна — старейший в провинции. В университете Виктор, однако, проявил себя скорее задирой и организатором разных проказ, чем прилежным студентом. Не факт, что из него бы получился хороший юрист… но в 1789 году грянула Великая революция. Моро сразу отличился, собрав из своих университетских дружков революционный отряд, участвовавший в смене власти в Ренне, а в 1791 году создал на его базе добровольческий батальон департамента Иль и Вилен, командующим которого и стал.

В 1792 году Австрия и Пруссия предпринимают попытку вернуть Бурбонам власть во Франции (хотя формально Людовик XVI ещё король, на деле его уже мало кто слушает). Прусская армия движется на Париж с севера — и добровольческий батальон Иль и Вилена отправлен во Фландрию, в Северную армию генерала Дюмурье (французские войска того времени обычно формировались так — к добровольческому батальону присоединяли батальон бывшей королевской армии, где солдаты были не столь мотивированы, но зато лучше умели держать строй. Так получалась «полубригада» — революционный аналог полка). Моро зарекомендовал себя отличным полевым командиром и пламенным сторонником Республики и сделал по-революционному стремительную карьеру, за два года боёв поднявшись от командира батальона до дивизионного генерала и командующего всем правым флангом Фландрской группировки. Его персональный Тулон случился 18 мая 1794 года в битве под городом Туркуэном, когда он с минимальными потерями разбил англо-австрийский экспедиционный корпус герцога Кобургского и заставил интервентов отступить из Франции. После битвы Моро становится командующим Армией Рейна и Мозеля. Даже последовавший за этим не вполне удачный рейд за Рейн, в Германию, не поколебал его славы — да, стратегически это была бессмысленная операция, но французская армия отступила почти без потерь, даже захватив 5 тысяч пленных.

В общем, дела на фронте у Моро (как и в целом у Франции) шли неплохо. Но тут в его карьеру вторглись события внутренние.

Французской республике шёл четвёртый год, и ситуация внутри страны была, прямо скажем, нерадужной. Хорошо начавшийся в 1789-1791 годах старт реформ постепенно затухал, а с началом войны (а она была не только внешняя — под белым флагом монархии восстали и несколько французских провинций, самой известной из которых была Вандея) и последовавшей экономической разрухи общество стали занимать совсем другие вещи.

Главной проблемой стала банальная нехватка хлеба. Продовольственный вопрос всегда был больным местом Франции, а в условиях войны со всей Европой и тотальной блокады в стране банально начался голод. Особенно это была проблема для Парижа, города с большим количеством нищего пролетариата, который вроде как недавно был движущей силой революции, а теперь больше всего страдал из-за дороговизны. Поэтому вопрос регулировки хлебных цен стоял в 1792-1795 годах очень остро, и правительство (несмотря на то, что формально ВСЕ власти Франции до прихода Наполеона были либералами) было вынуждено вводить жёсткие меры по регулированию цен.

Во-вторых, народ всё-таки требовал продолжения реформ. А тут возникла неурядица. С одной стороны, Национальный конвент (Временное правительство) был в теории за реформы. С другой — возникало слишком много «но». Например, звучали требования всеобщего избирательного права (для мужчин старше 21 года, ясное дело), но допускать к голосованию голодную и злую голытьбу многие в Конвенте банально боялись. Часть принятых на волне революции реформ пришлось позже вообще откатить — например, оказалось, что либеральная и прогрессивная отмена паспортов привела к тому, что во Францию понаехали преступники со всей Европы, а новая французская полиция и с местными-то не особо справлялась на первых порах.

В общем, недовольство республиканскими властями росло. После особенно тяжёлой и голодной зимы 1792-1793 годов в Париже произошёл переворот, и к власти пришли радикалы из партии «Гора» во главе с «Неподкупным» Максимилианом Робеспьером. Они установили жесточайшую диктатуру Комитета Общественного спасения, ввели карточки, приняли и пообещали даже ратифицировать Конституцию 1793 года со всеобщим избирательным правом. Однако правление якобинцев с непрерывно работающей гильотиной (кстати, на гильотине закончил свою жизнь Габриэль Моро) и различными экстравагантными закидонами, вроде смены летоисчисления, календаря, реформы игральных карт и шахмат (убрали королей), переворачивания флага (изначально он был красно-бело-синим, но Комитет решил, что негоже «распинать гвоздями красный цвет Свободы») а также введения Культа Верховного Существа с Робеспьером в качестве главы церкви — сильно достало французские верхи, и 28 июля 1794 года Комитет Общественного спасения был свергнут, а Робеспьер — арестован и вскоре обезглавлен.

Установилось то, что историки называют «термидорианской диктатурой» или «режимом жирондистов». На деле это был режим умеренных либералов, которые проводили политику ослабления гаек после якобинского террора. Была принята новая конституция III года (1795-й; после смены календаря летоисчисления стали вести от свержения монархии в 1792 году). Была создана парламентская республика с двухпалатным парламентом, избираемым на основе высокого имущественного ценза, и коллективным органом высшей власти — Директорией. Снизилось количество казней, да и экономика постепенно начала подрастать — но пока не столь очевидно, чтобы на это обратили внимание.

Но вот на что обращали внимание, так это на коррумпированность жирондистов. Новая конституция позволяла избирать и быть избранными только состоятельным людям. А (если исключить героев войны и революции) эта прослойка состояла в основном из двух категорий людей — тех, кто нажился за счёт присвоения имущества старой аристократии, а также казнокрадов, которые поднялись за счёт разворовывания госсредств и спекуляции хлебом во время голода (на ум сразу приходит папаша Горио из одноимённой повести Бальзака — он промышлял и тем, и тем). В общем, правительство было непопулярно. Очень непопулярно. Настолько, что у многих начала возникать мысль о том, что надо вернуть короля. В апреле 1795 года легитимисты смогли вывести на улицы Парижа несколько тысяч человек — и только картечь пушек генерала Бонапарта и штыки солдат генерала Пишегрю спасли республику.

Но осадочек остался. Уже в октябре того же 1795-го под репрессии подпадает сам генерал Пишегрю — на тот момент он уже спикер Совета Пятисот (нижней палаты французского парламента). Боевой генерал, «Спаситель Отечества», обвиняется в связи с вандейскими повстанцами и желании реставрировать монархию. До суда на тот раз дело не дошло, но Пишегрю вынужден был покинуть пост спикера, оставшись просто депутатом. Однако двумя годами позже Пишегрю всё же арестовывают — опять за попытку переворота — и ссылают в Гвиану.

Дело Пишегрю ударило по Моро, который был его подчинённым и доверенным лицом на фронте. Следствие прошлось по всему окружению Пишегрю, поэтому Моро был вынужден сдать командование Рейнской армией (благо, в 1797-м как раз заключён Леобенский мир) и уехал в своё поместье (да, он к тому времени нажил себе поместье). Но в изгнании наш герой пребывает не долго. Ситуация на фронте опять меняется. Формируется новая антифранцузская коалиция, на сей раз туда входят почти все страны европейского мира — от России до США. Войска коалиции в 1798 году вторгаются в занятые республикой Италию и Нидерланды. 1798-й и 1799-й были катастрофой для Франции. Русско-австрийская армия во главе с Суворовым выбивает французов из Северной Италии. Русско-турецкий флот (да, Турция тоже примкнула к веселью) освобождает Неаполь. Британский корпус высаживается в Нидерландах. Австрийцы форсируют Рейн. В таких условиях республика возвращает Моро в армию и ставит под его командование войска в Италии. Однако против Суворова Моро воевал неудачно, и после проигранной битвы при Нови его отзывают.

Моро винит в неудачах армии Директорию, плохо снабжающую войска и ограничивающую его действия (и то и то отчасти было правдой). На этой почве он сходится в Генуе с адмиралом Сиесом и вернувшимся из Египта генералом Бонапартом. Бонапарт и Сиес предлагает Моро свергнуть к чёрту эту директорию. Далее случился знаменитый переворот 18 брюмера VII года, когда Наполеон с верными ему гренадёрами вошёл в Совет Пятисот (собственно, его там ждали, но не со штыками, а с отчётом о провальной экспедиции в Египет). На требование парламентариев очистить зал генерал Бонапарт предложил солдатам очистить его... от депутатов, что и было выполнено. Моро в это время со своими солдатами взял под контроль Люксембургский дворец, где сидели «директоры». Во Франции установилась диктатура — сначала трёх консулов, а потом и лично Первого консула Бонапарта, быстро оттеснившего Сиеса и третьего консула Дюко на задний план, а затем и вовсе заменившего их своими марионетками.

Моро в число трёх консулов не попадает. Вместо этого Наполеон посылает его на Рейн — останавливать австрийцев. Моро не подвёл, и в битве при Гогенлидене 3 декабря 1800 года разгромил превосходящую австро-баварскую армию, добиваясь заключения выгодного мира. По сути то, что Франция вышла из той войны победителем и даже вернула себе Луизиану, хоть и ненадолго, — прежде всего, заслуга Моро, в большей степени, чем Бонапарта. Но в отличие от корсиканца, наш герой политических дивидендов от победы не получил. К тому же убеждённому республиканцу Моро не по душе режим личной власти Наполеона, который всё больше трансформируется в монархию. Моро опять уходит из армии и уезжает в поместье, не желая сотрудничать с «узурпатором».

Сначала он просто находится во внутренней эмиграции, а потом начинает обрастать связями с оппозицией. Возникает «клуб Моро», в который входят противники Наполеона из числа ветеранов. В 1803 году на клуб выходит английская разведка бежавший из Гвианы в Англию, а затем тайно вернувшийся во Францию Пишегрю. Пишегрю связывает Моро с Кадудайлем, вожаком вандейских партизан-монархистов, а через него — с графом д’Артуа, братом короля в изгнании Людовика XVIII. Вместе они разрабатывают план свержения Бонапарта и восстановления Бурбонов. Что интересно, параллельно с этим сам Наполеон ведёт переговоры с ещё одним вожаком шуанов — де Буаги, предлагая ему маршальский жезл.

Финал заговора Пишегрю-Кадудайля-Моро был предсказуем. В клубе нашёлся стукач, и все трое были арестованы. Кадудайля казнили. Пишегрю при странных обстоятельствах повесился в тюрьме. А вот Моро суд внезапно оправдал — прямых улик против него не было. Однако генерал был вынужден покинуть Францию и уехать в США. Там он сделал карьеру военного специалиста, а в 1812 году президент Мэдисон даже делает его главкомом армии США. А потом до Нью-Йорка, где жил Моро, дошли новости о поражении Наполеона в России.

Желая помочь в уничтожении режима Наполеона, Моро возвращается в Европу. Благо, тут он находит новый центр сбора антинаполеоновски настроенных ветеранов Республики — Стокгольм. Бывший маршал Франции Жан Батист Бернадот, а ныне кронпринц Швеции Карл Юхан (тоже своеобразный персонаж, король с татуировкой «смерть королям!», набитой в революционной молодости) решил поддержать антинаполеоновскую коалицию. Он рекомендует Моро российскому императору Александру I в качестве военного советника. Моро соглашается воевать против Франции с тем условием, что после победы союзники установят в стране республику. Неизвестно, думал ли Александр выполнить обещание — Моро до победы не дожил.

27 августа 1813 года в битве при Дрездене союзный штаб попал под обстрел французской артиллерии. Под огнём оказываются императоры России и Австрии и король Пруссии. Моро бросается туда, желая вывести лидеров коалиции из опасного места. В процессе вывода трёх монархов из-под огня в лошадь Моро попадает французское ядро. Лошадь убита, Виктору Моро оторвало обе ноги. От потери крови он скончался через несколько дней. Тело Моро по просьбе Александра I было похоронено в Санкт-Петербурге, в костеле Св. Екатерины, через улицу от могилы Кутузова. В 1814-м Моро посмертно становится Маршалом Франции — ордонансом нового короля Людовика XVIII. Хороший конец для убеждённого республиканца.