«Византизировать Киевскую Русь». Распад имперского нарратива

Тема Киевской Руси уже неоднократно поднималась на ПиМ. Здесь пойдёт речь о том, как сами историки пытаются разобраться со сложившейся ситуацией, когда советская концепция восприятия Руси канула в лету, а национальные нарративы в Украине, России и Беларуси противоречат друг другу.

Сразу стоит заметить, что война не так радикально повлияла на отношения историков, как хотелось бы. Тем более, если речь идёт об изучении Киевской Руси, а не Второй мировой. Большинство академических историков-медиевистов что Украины, что России предпочитают позиционировать себя «вне политики» и воспринимать текущее противостояние как дело верхов, которое их касается только в том смысле, что вредит нормальному сотрудничеству. Поэтому три крупнейших постсоветских журнала по теме — украинский «Ruthenica», российский «Studia Slavica et Balcanica Petropolitana» и беларуский «Studia Historia Europae Orientalis» активно сотрудничают друг с другом. Украинские, беларуские и российские историки ежегодно проводят по нескольку конференций на тему общей истории (правда, всё чаще такие конференции организуются в Литве, Чехии, Польше — что называется, от греха).

Но при всём при этом времена изменились. Можно сказать, что имперский российский нарратив, вылившийся в 2010-м в издание «Всеобщей истории России» (куда были вписаны истории Украины и Беларуси) на данный момент постепенно прекращает своё существование. Украинские и беларуские историки всё больше ориентируются не на Ключевского и Соловьёва, а на Грушевского и Ловмянского, не на РГАДА (архив древних актов в Москве), а на AGAD (аналогичное учреждение в Варшаве). Причём дело зашло уже так далеко, что даже российские историки готовы признать украинский и беларуский нарративы (например, ту же школу Грушевского) как равные своему, а не бороться с ними.

А поскольку на постсоветском пространстве возникает несколько равных нарративов — возникает и вопрос, что делать с Киевской Русью. Текущая ситуация, когда государства либо перетягивают одеяло на себя (по типу российской идеи о признании Владимирского княжества, а, следовательно, и Москвы прямым наследником Киева), либо занимаются исключительно историей своих земель в рамках Древнерусского государства, которое как бы выходит за скобки (это больше характерно для Украины и Беларуси) — мало кого устраивает. Сейчас идут поиски нового, постимперского консенсуса. Интересную идею выдвинул в 2017 году беларуский историк А.В.Мартынюк, которого пугает грядущие «разрыв тканей научных связей и потеря общей перспективы в области изучения восточнославянского Средневековья» в связи с появлением национальных русского, украинского и беларуского нарративов. И, как ему кажется, он нашёл выход из этой ситуации.

Мартынюк предлагает концепцию «Киевской Руси после Киевской Руси». Название отсылает к книге румынского историка Николае Йорги «Византия после Византии» 1935 года. В своей книге Йорги показал, как Византия повлияла на развитие народов Балканского полуострова после 1453 года.

Теперь нечто подобное предполагается применить к Киевской Руси. С точки зрения идеи «византизации», Киевскую Русь стоит воспринимать как некую существовавшую в прошлом цивилизацию. В рамках такого подхода признаётся, что Киевская Русь сильно повлияла на дальнейшее развитие Украины, Беларуси и России. Однако Мартынюк предлагает отказаться от выстраивания непосредственной преемственности между Киевской Русью и каким-либо из современных восточнославянских государств. С такой точки зрения средневековые «украинское» (Галич), «великорусское» (Владимир-Москва) и «беларуское» (Полоцк-ВКЛ) — и все последовавшие за ними национальные государства — представляются настолько же равными потомками Киевской Руси, как, скажем, Франция, Германия и Италия — равными потомками империи Каролингов.

В случае «византизации» истории Киевской Руси медиевистика Украины, России и Беларуси распадётся на две части. Останутся, безусловно, медиевисты, которые будут изучать средневековую историю своих государств — украинские, например, историю державы Романовичей, русские, скажем, Андрея Боголюбского, и так далее. Эти историки будут работать в рамках своих национальных нарративов, и постепенно сотрудничество между ними станет таким же, как между национальными историографиями любых других государств. Параллельно же с этим будет существовать сообщество историков, занимающихся Киевской Русью (кстати, открытым остаётся вопрос, как их называть — термин «русисты» означает несколько другое). Такое сообщество будет транснациональным, как транснационально сообщество историков-византинистов. Соответственно, и история Киевской Руси будет наднациональной.

Мартынюк активно пробивает эту тему с осени 2017 года. Пробивает он её, правда, в основном в Москве и Петербурге (что, в общем, для беларуса скорее типично). На данный момент идея активно дискутируется в профессиональном сообществе. Сторонники подают её как своего рода соломоново решение, которое может позволить медиевистам трёх стран перестать меряться происхождением и устанавливать, кто был центром, а кто провинцией в XII веке. Но пока что это только идея, и не факт, что консенсус историков будет найден именно в этой точке. Однако сам факт поиска такового консенсуса, отличного от российской имперской позиции, — уже важен и говорит о многом.