Закон и беспорядок

А наша місія проста,
І це закріплено в законі:
Шануй гусей, люби Христа,
Тримай картоплю на балконі.

©гурт Пирятин

Зарегулируй это!

У нас удивительное общество. Страна анархо-этатистов.

С одной стороны, наш человек любит пренебрегать законом. Часто демонстративно — видя в этом этакую молодецкую удаль. У нас популярны заглушки для ремней безопасности. Некоторые из них оформляются в цветах национального флага — то ли постмодернизм, то ли издевательство. Когда нашего человека берут на нарушении закона, он всегда готов объяснить копам, что Ахметов не сидит, а они менты пластмассовые, только и знают, что простой народ щемить. В его нетрезвом лице.

Однако при этом наш человек довольно непоследователен. Забивая на закон большой и толстый болт с хаотичной резьбой, он при этом считает, что законом нужно запретить всё, что ему не нравится. Например, лесбиянок. Или священников. Или велосипедистов. Или хотя бы публичные проявления всех вышеперечисленных.

Удивительная штука. Когда он требует этого запрета, он не пытается себе представить:

• как этот запрет будет работать,
• кто за его выполнением будет следить,
• как будут карать нарушителей,
• сколько денег это отожрёт из госбюджета,
• сколько свобод придется ограничить, чтобы добиться хоть какого-нибудь контроля запрета,
• сколько откатов получат соответствующие контролирующие органы.

Ему это попросту неинтересно. Запретить!

Все уже забыли сухой закон в США и горбачёвскую борьбу с пьянством. Когда пытались бороться с, безусловно, вредным явлением. Сейчас читаю интересную книгу об истории шотландского виски — не одну вискикурню американский сухой закон спас от разорения, потому что спрос подскочил до небес. Да, нелегальный. Ну и что?

Многие до сих пор хотят повторить.

Так же борются с коноплей. Каждый вечер ходя мимо надписей «соли, спайсы, закладки, телеграм…»

Так же выступают против легализации покупки короткоствольного оружия. Пофиг, что каждый гопник может нелегально достать хоть пистолет, хоть АК, а реальный чёрный рынок личного оружия в стране тянет на миллионы единиц. Пофиг, что легален много более опасный длинноствол. Пофиг, что сам запрет сомнителен с точки зрения законодательства. Сохраните запрет!

Это — чисто психологическое. Когда что-то официально запрещено, на него проще закрывать глаза. Проще делать вид, что у нас этого нет. Даже если это цветёт в полный рост. Так в России презирают Голландию за легализацию конопли, аккуратно обходя в подъездах торчков-крокодильщиков.

Это распространено у обычных граждан. Эта же болезнь — при всем её советском происхождении — поразила многих церковников, убеждённых, что государство должно запрещать всё, что считает грешным Библия.

Ирония здесь даже не в том, что государство у нас по Конституции светское, а то, что сам такой подход идет вразрез с христианским вероучением. Это у иудеев времён Храма не было разницы между законом Торы и законом государства. Христиане же первые столетия — времена, считающиеся в церкви образцовыми в плане благочестия — не только не могли ввести свои нормы в законы Римской империи, но и сами регулярно преследовались этими законами. И ничего, как-то сохранили свои воззрения о том, что правильно, а что нет, вопреки государственной воле.

Государственный запрет обесценивает моральный выбор. Благочестие, к которому принуждают — не благочестие. Для того чтобы могла существовать мораль как таковая, нужна свобода воли.

…и наоборот

Есть у этого утверждения и противоположная сторона, не менее удивительная. Согласно ей, всё, что разрешено законом, не может подвергаться никаким формам осуждения. Потому что если это не запрещает государство, то и у вас, гражданин, вопросов быть не может.

— Но это же законно! — повторяют сторонники этой концепции. — В смысле, можно же! Какие могут быть претензии?

Самые непосредственные.

Так, абсолютно законным согласно законам Украины и дозволенным есть — и, наверное, должно быть:

• скотоложество (если зверушке не больно),
• копрофагия,
• инцест,
• пассивное (латентное) ватничество,
• поездка на чемпионат мира по футболу в Россию.

Это не значит, что эти процессы нельзя осуждать на других уровнях или называть людей, практикующие такие действия, козолупами, говноедами и другими терминами.

Не каждый мерзавец — преступник. Выстроить закон таким образом, чтобы он карал за любую пакость, во-первых, сложно, а во-вторых, неэффективно. Потери будут больше выгоды. Кто в армии служил, тот знает, как выглядит попытка отрегулировать каждый чих военнослужащего и чем, как правило, заканчивается.

Как надо бы

Закон — это общеобязательная норма, контроль над выполнением которой взяло на себя государство. Государство, которое взяло на себя контроль над выполнением всех норм, существующих в обществе, называется тоталитарным. Мы не хотим в таком жить.

Более того, если мы гордимся тем, что мы — общество свободных людей, мы не должны пытаться «укрепить» все свои убеждения в законе. Даже те, которые кажутся нам логичными, естественными, правильными. Запретить слушать Сердючку или Канье Веста, запретить религию, или, наоборот, обязать к религии, законодательно закрепить использование зубной нити и ввести конституционное ограничение на процент плохих людей в стране — это всё, во-первых, слишком просто, а во-вторых, не сработает. Не берусь утверждать, что в каждой комнате не поставишь по менту — некоторые режимы старались, — но особо эффективным такое государство не будет.

При этом то, что государство не в ответе за поддержание тех или иных норм, не означает, что этих норм нет. Просто они поддерживаются иначе. Например, профессиональными сообществами. Или общественными институтами. Или обществом в целом. Помимо законов, есть этика и мораль. Есть репутация — и в обществах, где у граждан память хотя бы немного дольше, чем у аквариумных рыбок, репутационные потери могут быть страшнее, чем судебный приговор. И дороже.

Вы имеете полное право ездить на футбол. Или лить водичку в эспрессо. Или принципиально её туда не лить. Никто не вправе вам это запретить.

Те, кто разделяют это мнение, вправе вас за это уважать.

Те, кто не разделяют, вправе вас за это высмеивать. И их тоже никто не вправе осадить или привлечь к ответственности.

Одни из самых безопасных стран мира — страны победившей конфуцианской этики: Южная Корея и Япония. И не потому, что там очень суровое законодательство (хотя по европейским меркам оно жестковатое), а потому, что там всё общество структурировано так, что асоциальное поведение или даже неуважение к традициям быстро и больно спустит с социальной лестницы не только тебя, но и твоих родных. Не берусь утверждать, что это лучшая модель — лично автору этих строк в такой золотой клетке было бы неуютно. Но эта модель, которая иллюстрирует, что неофициальные общественные нормы порой страшнее и эффективнее официальных.

В свободном, цивилизованном обществе закон позволяет многое — но, с другой стороны, работают другие ограничения, которые порой много эффективнее закона. Важно помнить как первое, так и второе — если мы рассчитываем построить такое общество у нас.