Две судьбы финских народов, или О важности наличия государства для нации

Эта статья родилась из размышления над одним-единственным фактом — по переписи 1897 года, в Российской империи жило мордвы (под этим термином обозначали и эрзю, и мокшу) больше, чем эстонцев. Однако развитие этих народов в ХХ веке было диаметрально противоположным, и сейчас мы видим развитую независимую Эстонию с одной стороны, и на три четверти ассимилированную Мордовию, которая статус субъекта РФ имеет больше по инерции — с другой. Я задумался, а почему так вышло.

Причём если так посмотреть, то стартовые условия у эрзя и мокша были, как минимум, не хуже, чем у эстонцев. Поволжские финно-угры побыли независимыми намного дольше прибалтийских — если эстонские земли были захвачены немецкими и датскими крестоносцами уже в XIII столетии, то эрзя и мокша оставались фактически независимыми в «ничейной полосе» между лесом и степью (их земли просто нафиг никому не были нужны, хотя номинально их суверенами были сначала хан Золотой Орды, а затем московский царь) до XVII столетия.

Здесь маленькое лирическое отступление. Меня, честно сказать, слегка раздражает устоявшееся в укрнете выражение «мокшанские болота». Мокша — один из самых южных финно-угорских народов, их среда обитания — это лесостепь южнее Оки, но никак не болота.

Расположение на ничейной земле позволило эрзянам и мокшанам неплохо так развиться. К середине XIV века город Мохши на реке Пьяна (как ясно уже из названия, центр мокши) был развит не меньше, чем поволжские города Золотой Орды, а в 1612 году у мордовских князей оказалось достаточно сил, чтобы под Тетюшами самостоятельно разбить войско крымского хана, идущее на Нижний Новгород (фактически, тогда мордовские князья спасли ополчение Минина и Пожарского от удара в тыл). Правда, потом, когда Московское государство окрепло, степные мордовские княжества, не имеющие естественных рубежей обороны, всё равно не смогли устоять перед включением в империю.

Итог был один — и эстонцы, и мордва были низведены до уровня крепостного крестьянского населения (мордовская аристократия быстро русифицировалась, эстонская — толком и не успела возникнуть) во владениях иноплеменных христианских (немецких или русских) феодалов, активно насаждающих свою веру. К XIX столетию эстонское население было в основном олютеранено, а эрзянское и мокшанское — оправославлено (правда, РПЦ работала гораздо менее активно, да и времени было меньше, поэтому эрзянам и мокшанам удалось местами сохранить языческие культы). И те, и те жили в условиях, когда всякая культурная жизнь была связана с иноземцами — чтобы учиться и делать карьеру, в Эстляндской губернии надо было знать как минимум немецкий, а в Пензенской — русский.

Если продолжать сравнивать, то к началу ХХ века ситуация, правда, несколько изменилась в пользу эстонцев. В балтийских губерниях образование было лучше, Дерптский университет вообще был старейшим в империи, да и в XIX столетии в моду вообще вошло обучение лифляндской и эстляндской обеспеченной молодёжи в учебных заведениях Германии — благо, язык представители высших слоёв знали. Благодаря образованию появляется и национальная интеллигенция, причём не только остзейско-немецкая, но и, собственно, эстонская. В конце XIX века многие эстонские абитуриенты, скажем, Берлинского университета, уже писали в графе «страна происхождения» не Russland, а Estland. В 1881 году в Дерптском университете группа студентов основывает общество «Вирония» — первую эстонскую национальную организацию. Для общества студент-теолог Александр Мытус создаёт известный нам чёрно-сине-белый эстонский флаг.

Регион же, где жили мокша и эрзя, оставался глухой провинцией. Мордовские поселения располагались на территории Пензенской и Саратовской губерний, которые сами по себе по меркам Российской империи были дырой. Пензенская губерния была слишком далеко и от Москвы, и от Нижнего Новгорода с его ярмаркой, и от средневолжских городов — чтобы активно развиваться. С одной стороны, это позволяло сохраняться народной культуре — на отшибе в крестьянских поселениях даже до сих пор приносили жертвы Йецаве и Ведяве. С другой — полноценного национального движения у эрзян и мокшан толком не возникло.

И тем не менее, первая всероссийская перепись 1897 года насчитала в империи 1 млн 24 тыс. мордвин (одновременно эрзи и мокши) и 1 млн 3 тыс. эстонцев. Тем разительнее разница в судьбах этих народов после распада Российской империи.

Пути расходятся

Как известно, 12 апреля 1917 года Эстляндия провозгласила автономию в составе Российской [формально всё ещё] империи. Потом пала Рига, немецкие войска заняли Эстляндию и Лифляндию — и 24 февраля 1918 года Комитет национального спасения Эстонии провозглашает независимость страны. Кайзеру, правда, было интереснее поставить на этих землях немцев, и вскоре в оккупационной зоне создаётся Балтийское герцогство — как часть Пруссии. Однако после разгрома Германии Эстония восстанавливает независимость — уже как государство эстонцев, и в 1920 году добивается того, чтобы её признала РСФСР (у большевиков одно время был свой проект — Эстлядская трудовая коммуна в составе России) — одновременно став одним из первых государств, установивших дипотношения с новой Красной Россией. То есть к 1920 году эстонцы получают своё государство с международно признанными границами, национальным языком и национальной культурой.

Эрзянам и мокшанам далеко не так повезло. Их территории находились глубоко в центре России, фронты Гражданской войны до них почти не добрались, так что отделиться было технически сложно. В отличие от большинства народов европейской части РСФСР мордва долгое время вообще не имела своей автономии. Только в 1928 году создаётся Мордовский национальный округ в составе Средневолжского края (был такой эксперимент в 1920-е годы, когда всю территорию РСФСР поделили на два десятка гигантских регионов — в УССР же в то время, наоборот, сделали много мелких округов), и только в 1930 году возникает автономная область, а в 1934-м — АССР.

Временами причиной того, что случилось с эрзей и мокшей в ХХ веке, называют последствия «антоновщины». Мол, масштабные бои с применением химического оружия и резня, устроенная победившими красными, привела к тому, что мордовские поселения были просто уничтожены. Утверждение, мягко скажем, спорное. Во-первых, «антоновщина» касалась всё же преимущественно Тамбовской губернии и затронула только самые западные мордовские земли вокруг Елани. А во-вторых, первая советская перепись 1926 года особой убыли численности этих двух народов не показывает, насчитав 1 млн 340 тыс. человек мокшан и эрзян — и это с учётом того, что мордовские земли пострадали от голода 1921 года.

Нет, осознанного геноцида мордовского народа не было. С эрзянами и мокшанами произошло нечто более медленное и неприятное — постепенная ассимиляция и русификация. Поволжские финны просто не смогли сохранить свою самобытность в рамках РСФСР.

Причин тому несколько. Во-первых, эрзянские и мокшанские поселения располагались дисперсно, то есть вперемешку с русскими. До революции это не играло особой роли — просто потому, что деревни жили по своим уставам. Но теперь пришли всеобуч, коллективизация и индустриализация. И когда вокруг одной МТС объединялись русское и эрзянское/мокшанское село, то не возникало вопроса, на каком языке будет вестись делопроизводство и на каком будут учиться дети в новооткрытой школе. Получи Мордовия статус союзной республики (то есть национального государства в составе формально конфедеративного СССР) — такой баланс бы выкрутили в сторону титульной национальности. Но в составе России неизбежной стала русификация мордвы. Свою роль сыграла и массовая миграция русских рабочих в города автономии в ходе индустриализации.

Ещё одной проблемой стало то, что, новосозданная автономия охватывала меньше половины эрзянских и мокшанских земель. Опять-таки из-за того, что границы определялись в Москве, в состав округа включили лишь территории, наиболее густо заселённые мордвой (а с образованием АССР и эта территория была урезана). По иронии судьбы в итоге столицей Мордовии стал основанный русскими Саранск, в то время как старые столицы эрзя и мокша — Арзамас и Пенза — остались за пределами автономии. Разумеется, эрзя на территориях, вошедших в Нижегородскую область, и мокша на территории Пензенской области ассимилировались даже быстрее, чем на основной территории.

После Второй мировой, когда Эстония стала частью СССР, ситуация принципиально не поменялась. Эстонская ССР осталась в составе Союза как бы отдельным государством с очень особым статусом, делопроизводством и культурной жизнью на эстонском и финским телевидениях. В таких условиях эстонская нация сохраняла идентичность, и миграция русских на территорию республики не смогла ничего с этим сделать. Мордовская же АССР продолжала превращаться в обычный российский регион. Саранск и Рузаевка — главные города автономии — стали почти стопроцентно русскоязычными. Более того, коренное население массово покидало республику, ставшую «лагерным краем».

Как результат, сейчас ситуация в Эстонии и Мордовии разительно отличается. Население Эстонии составляет 1 млн 300 тыс. человек, 68% из которых — этнические эстонцы. О состоянии русского языка и отношении к потомкам русских колонистов в Эстонии даже не стоит распространяться — сюжет известный.

Население Мордовии с 1959 года постоянно сокращалось, и сейчас составляет 800 тыс. человек, лишь 40% из которых являются этническими эрзянами и мокшанами. В республике тотально доминирует русский язык и русская культура, в Саранске эрзянский и мокшанский можно увидеть лишь в виде ритуального дублирования надписей на учреждениях. Даже основанная в 1990-х мордовскими националистами книжная сеть «Масторава» («Республика») превратилась в обычные книжные с продукцией преимущественно на русском языке. В сувенирных лавках Мордовии предметы, связанные с «мордовскими лагерями» (вроде пресловутых шахмат из хлебного мякиша), более ценятся у туристов, чем поделки местных ремесленников. Иногда доходит до смешного — когда власти Саранска в 2013 году вывесили поздравление с эрзянским Новым годом, то такая инициатива не встретила понимания у горожан, большинство которых воспринимают себя русскими.

То есть на выходе мы видим, как из двух финно-угорских народов с очень похожей судьбой один почти полностью растворился в «россиянах», а другой не только сохранился, но и построил своё государство и теперь активно дискриминирует уже русских на своей территории. О чём это говорит? Да о том, что нации, кто бы что ни говорил, формируются государствами. Эстония вышла в 1917 году из рушащейся империи, Мордовия осталась в её составе. История показывает, чем плохо пребывание в составе империи, причём любой. Как бы там ни было в предыдущие исторические периоды, любой народ можно уничтожить и растворить, даже не прибегая к геноциду — если у него не будет своей территории с чётко обозначенными границами, где он будет хозяином. Эстонии в этом отношении повезло, Мордовии — нет.