Томос как вызов, Томос как шанс

Примечание редакции. Это будет материал о церкви. И написан он для тех, кому происходящее в ней важно не только в контексте украинско-российского противостояния.

Кажется, у нас скоро будет своя поместная церковь. Вероятность этого уже очень высока – и возрастает с каждым днём. Ждать осталось недолго.

Это хорошо. Это стратегическая победа в процессе отхода от «русского мира».

Но хотелось бы, чтобы победа была не только в этом.

Мы сейчас говорим о том, как хорошо, что мы рвём связи с государством-агрессором ещё в одном аспекте. Не даём ему влиять на нас ещё через один общественный институт.

Давайте поговорим о другом.

Иметь собственную церковь, отдельную церковь независимого государства – безусловно, важно. Равно как важно ограничить возможности конфессии с центром в государстве-агрессоре вести антиукраинскую деятельность.

Но это как безвиз или Майдан. Начало, а не конец, пути. Важно, чтобы новосозданная поместная церковь Украины была свободна от всего того, что мы не любим в РПЦ. И речь не только о политических пристрастиях. Речь обо всём: внутреннем устройстве, внешних связях, работе с людьми и готовности слушать людей, обрядовых, календарных и даже бытовых моментах.

Мы находимся в парадоксальной ситуации. Украинская церковь ХХІ века во многом значительно отстаёт от украинской церкви XVII-го – да, времён ранней Хмельниччины. Та церковь была очень уязвима, с трудом отбиваясь от католического влияния, распространяемого польской шляхтой и короной. Но она живо общалась с мирянами, находилась на острие происходящих в стране социальных процессов, активно участвовала во всемирном православном диалоге, полемизировала не только с католиками, но и с протестантами, поощряла благотворительность, основывала высшие учебные заведения и обучала молодёжь грамоте. Всё это не благодаря, а вопреки государству. Та церковь воспитала множество государственных и культурных деятелей, породила великолепные направления в искусстве. Когда речь заходит об уникальных украинских архитектурных стилях, мы сразу вспоминаем украинское барокко – а ведь это в первую очередь церковный стиль.

Понятно, что сейчас не XVII век. Но и в XXI веке многие православные церкви заняты не только окормлением старушек. Посмотрите на действия Вселенского Патриархата или Элладской церкви – например, на их социальные программы. Посмотрите на образование их первоиерархов (спойлер: университет Лиги плюща за плечами – там скорее правило, чем исключение. Иногда не один. А иногда не в роли учащегося, а в качестве профессора).

Мы привыкли к церкви советского образца: вертикальной структуре, феодальному государству внутри государства обычного. Где священник платит епископу, а епископ – патриарху, где слово руководства выше канона. Где с обрядоверием не борются, а часто и поощряют его – «свечки действительны только в том храме, в котором приобретены». Где священникам недостаёт не то что светского, но даже духовного образования. Где активно борются с геями вовне и пассивно – с геями внутри. Где подход к социальной проблематике всегда простой: открыть «Домострой», там всё написано, а любое новшество воспринимается как ересь.

Это не православная церковь в оригинальном, византийском её понимании. И не православная церковь в понимании тех же украинцев времён Хмельниччины. Православная церковь не должна ассоциироваться с заскорузлостью – а нам уже сложно видеть её другой. Да, где-то этого больше, где-то – меньше. Да, РПЦ и его приходы в Украине страдали (и страдают) этим больше, чем УПЦ Киевского патриархата, где хотя бы давно проехали и отбросили тему богослужения на непонятном большинству прихожан церковнославянском языке.

Но и последний далёк от тех же греческих церквей.

Попробуйте поговорить даже не о канонах, не об организации Церкви как таковой, а о бытовых мелочах. Скамейки в храмах? Календарная реформа – переход на новоюлианский календарь и Рождество 25 декабря? Вам быстро и подробно объяснят, что скамеек и по углам вдоль стен хватает, и вообще, это «не на часі».

За этим объяснением скрывается, увы, банальное «а как я объясню бабушкам-прихожанкам, что стулья и календарь не превратили нас в католиков?».

Здесь страшно не столько то, что хоронятся полезные начинания, сколько то, какова реальная причина этих похорон. Паства настолько «не в теме», а священник настолько «не в авторитете», что она не поймёт, а он – не объяснит.

Но если священник не может объяснить пастве даже то, что новый календарь – не маркер католиков, и что большая часть православного мира по нему живёт, как он объясняет им Евангелие? Если его таланта и авторитета как проповедника не хватает на то, чтобы рассказать им, как вставать и садиться при молитве – как он им вообще что-то рассказывает о молитве?

Так, совсем неудивительно, что с каждым годом в Украине всё больше протестантов: потому что они дают то, с чем не справляется (и не очень хочет) православие. Социализацию, объяснение, помощь.

И если они не способны даже на эти изменения – как обсуждать возможные изменения в самих богослужениях? Как обсуждать послабление поста? Две сотни постных дней в году в наше время многие выдерживают? А традиция поста перед Причастием – на самом деле, довольно новая, и отпугивающая от него недостаточно стойких?

Едем дальше. Взаимодействие церкви и государства, вывернутое у нас наизнанку.

У нас, с одной стороны, церковь лезет в государственные дела и требует, чтобы государство ей в этом помогало. С другой – отдельные особо горячие атеисты требуют вообще «отделить церковь от общества» (что невозможно просто в силу того, что церковь – общественный институт).

Оба пути одинаково советские.

Нужны ли священники в государственных школах? Нет, не нужны. Потому что эти школы существуют не только за счёт верующих.

Однако же, имеет ли право государство запрещать священникам открывать собственные школы, если есть желающие преподавать и желающие учиться? Нет, это тоже непоследовательно: чем они хуже других граждан или организаций? А не признавать их дипломы, если учащиеся в них сдадут весь необходимый для ВНО минимум? Тоже.

Для тех, кого пугает «пропаганда среди детей»: большая часть школ в Голландии зарегистрирована за церковными организациями. Да, в Голландии. Ну, знаете, в той, в которой геи, марихуана, красные фонари и полный Амстердам. Для сравнения, количество церковных школ в РФ (именно общеобразовательных УЗ, а не воскресных курсов) можно пересчитать по пальцам одной руки опытного токаря.

Должны ли у церкви быть налоговые льготы? Нет, с чего бы?

Но как должна налогооблагаться церковь? Как и светская неприбыльная организация.

– Это прибыльная! – скажут некоторые. Некоторые явно не интересовались неприбыльностью неприбыльных.

Стяжательство среди священников? Конкретно в Украине не настолько проблема, как в РФ, и не настолько проблема, как принято считать (отправка одного конкретного епископа УПЦ МП, настоятеля Киево-Печерской лавры владыки Павла, экзархом в Антарктиду способна снизить количество медиа-скандалов относительно священников и роскоши примерно так на две трети). Но всё ещё проблема. И актуальная. И требующая решения, а не головы в песке.

Теперь главное: есть ли надежда, что Томос об автокефалии и создание новой церкви исправит эти проблемы?

Да, но слабая.

И велик риск обратного.

С одной стороны, создание такой церкви способно заложить фундамент перемен. Особенно если активную роль на себя возьмут миряне. Можно, для начала, определить её синодальное, не-авторитарное, устройство. Можно аккуратно выписать её устав и определить направления развития. То есть возможность есть…

…но, с другой стороны, эта церковь станет телегой с конём и трепетной ланью. Кадры решают всё: может ли среднее кадровое между УПЦ КП, УПЦ МП и УАПЦ быть лучше их трёх? Маловероятно. Вероятно «среднее арифметическое» – и на выходе средне дремучее, средне консервативное, средне советское, но и средне патриотичное, средне молодое, средне готовое к переменам. Именно поэтому я и надеялся не столько на автокефалию, сколько, для начала, на митрополию в составе Вселенской Патриархии: влияние её иерархов могло бы иметь позитивный эффект на внутреннее устройство новой церкви.

Но нет, курс взят именно на автокефалию.

Надежда остаётся на мирян. На общество. Если новая церковь станет «как РПЦ, только под украинским флагом» – её конфликт с обществом, увы, неизбежен. Но если общество и церковь попробуют взаимодействовать, и иерархи будут слушать, а миряне не побоятся говорить, – есть шанс на то, что за православие у нас больше не будет стыдно ни верующим, ни атеистам.