О хлебе и воле

«Той, хто заради хліба віддає волю — втрачає і волю і хліб»

Мы не умеем оглядываться. Совсем. Это не принято.

Вот мы идём по своим житейским делам, и неожиданные мысль/звонок/сообщение останавливают нас — нас толкают не ожидавшие подвоха собратья по тротуару.

И вот мы потираем ушибленное место/упавший телефон, чертыхаемся на «слепого засранца» и снова продолжаем свой ежедневный жизненный бег, забыв о столкновении практически сразу же. И мы не делаем выводов. Это не принято.

Мы не помним ударов судьбы. Совсем. Это не принято.

Всякий раз, попадая в аварию из-за «мерзкой погоды»/снега/дождя/»типа за рулём соседнего авто», мы чешем голову, думая, как покрыть «внезапные» расходы — и забываем о происшествии сразу после него. И не делаем выводов. Это не принято.

Мы — нация, не умеющая делать выводы. Нация с памятью «золотой рыбки».

Это — страшно. Страшно, когда твоя страна не имеет памяти. Исторической памяти.

У нас есть памятники — чтобы «отмечать». У нас нет памяток — чтобы помнить.

В Европе вам встретятся небольшие и неприметные металлические таблички. На мостовой, на стенах домов.

«Здесь пал такой-то во время освобождения Праги».

«Из этого дома была отправлена нацистами в концлагерь семья такая-то за укрывательство таких-то парашютистов. Все были замучены».

И т.д. и т.п.

Таблички небольшие и неприметные. Но они есть. Есть — практически везде.

Они постоянно говорят тебе:

МЫ УМЕРЛИ ЗА ТВОЮ СВОБОДУ. МЫ УМЕРЛИ, ЧТОБЫ ТЫ — ЖИЛ. МЫ СРАЖАЛИСЬ ЗА ТВОЕ НАСТОЯЩЕЕ.

У нас нет таких неприметных табличек. Неприметных — но находящихся везде. Постоянно, исподволь, ненавязчиво, но — постоянно напоминающих об Истории, о памяти.

Голодомором замучено не менее 3 миллионов человек. Сколько фотографий тех, кто умер от голода, есть в наших семейных фотоальбомах? Что мы знаем и помним о тех, кто заплатил за хлеб жизнью? Кто отдал всё — волю, детей, жизнь коммунистическому Молоху?

Парадокс: Голодомор коснулся практически каждой семьи в нашей стране, и практически в каждой семье не осталось ничего, кроме устных преданий и укоренённой привычки доедать всё за столом, ничего не выбрасывая.

Режим постарался на славу.

Когда евреи в 1948-м начинали строить своё государство — Израиль — они помнили всех своих замученных собратьев.

Они создали Яд-Вашем. Чтобы не забывать свой Холокост.

Помним ли мы свой Холокост — Голодомор?

Понимаем ли мы его цену? Понимаем ли мы, почему он произошёл? К чему он привёл?

Я не знаю ответа.

Заглядывать в незрячее прошлое — с обезличенными родственниками и стёртыми из Памяти людьми, без свидетелей, без памяток — трудно, почти невозможно.

Также трудно, как трудно ощутить всю тяжесть безнадежной и медленной, страшной в своей неотвратимости смерти от голода, сейчас, в наше время.

Тогда, в 1933-м умирали 30-45 летние, те, кто принял решение не сопротивляться в годы становления Независимой Украины — в 1917-1921 годах.

Те, кто решил, что «моя хата с краю». Те, кто побоялся взять в руки оружие. Те, кто захотел выжить любой ценой.

Цена оказалась велика. Непомерно велика. Цена «непротивления злу насилием» — жизни. Жизни тех, кто не захотел бороться. Жизни тех, кто ничего не мог выбрать и изменить в своей жизни, ибо выбор был сделан за них. Смертельный выбор.

Сейчас, нам, 30-45 летним важно понимать, важно осознавать, что наш выбор — будет оплачен ценой.

Ценой наших жизней. Ценой жизней наших детей.

Так же, как тогда, в 1933-м.

Я буду жесток и бесчеловечен, потому что невозможно разбудить наши спящие души без боли. Я нарисую картину ужаса. Реального. Возможного. Просто представьте: нечего есть.

Совсем. Еду — не купить. Еду — не обменять. Ни за деньги. Ни за золото. Ни за что.

Её просто нет.

Вы умираете. Медленно. Неотвратимо. Умирают ваши близкие. Медленно. Неотвратимо. Умирают ваши дети. Медленно. Неотвратимо. На ваших глазах.

И вы — ничего, ничего, ничего не можете сделать...

Ибо «жребий был брошен». Жребий «Воля або смерть». Выбор уже был сделан ранее.

И ВЫ НИЧЕГО НЕ МОЖЕТЕ ИЗМЕНИТЬ.

Разве это не вызывает ужас? Разве это не заставляет тело цепенеть а сердце — сжиматься? Разве это не приводит ваш разум в безумие?

«Это невозможно!» — скажете вы.

Да, это невозможно.

Как невозможны распухшие трупы на улицах Украины, тогда, в 1933-м.

Также, как была невозможна цена в 100 немецких марок за стакан крупы в осаждённом Сараево в 1992-м.

Это невозможно представить. Но возможно пережить. Снова.

Нам нужно помнить об этом. Постоянно.

Нам нужны наши памятки. Чтобы не забывать. Никогда.

Положите себе в карман пшеничных зёрен. Немного.

Вот вы лезете в карман за ключами от машины, натыкаетесь на пшеницу и — вспоминаете:

О Голодоморе. О том, как без этих зёрнышек пшеницы умирали люди.

Вот вы «вылавливаете» сдачу в магазине, вот они — монетки! А вот и память об умученных голодом.

Вот вы по привычке достаете смартфон, а память уже подкидывает ассоциации — «зернятко до зернятка», «пшениця», «1933», «голод».

Это ваша персональная памятка. Ваша память о Голодоморе.

Когда вы будете перебирать в руках эти маленькие, невзрачные зёрнышки, помните, что за ними — жизни. Миллионы жизней.

Сделавших неправильный выбор.

Пусть эти зёрнышки помогут вам — выбрать Волю, а не смерть.

Пусть эти зёрнышки не оставят вас равнодушными, беспричастными.

Чтобы не обрекать потом своих детей на страшную смерть.

Пусть при виде этих зёрнышек вам на ум приходят эти слова.

«Той, хто заради хліба віддає волю — втрачає і волю і хліб».