Пастор: Альтернативно-историческая зарисовка

Полномасштабное вторжение русни застало Пастора в Запорожье, куда он прибыл с инспектированием оборонных заводов, которые уже давно работали в три смены.

ВСУ отходили всё дальше к Днепру, так как развёрнутые силы были неравны. Но уже была объявлена всеобщая мобилизация и города на Днепре готовились к обороне.

Пастор решил руководить оборонительной линией Турчинова непосредственно из Запорожья, тут был развёрнут штаб.

– Має бути тільки наступ! — издал приказ Пастор.

Гарнизон города состоял из 55-й бригады, подразделений отступающих частей, местной БрТО, запорожской «Альфы», Нацполиции на камуфляжных «Приусах» с самодельными турелями и бронелистами, и фольксштурма из жителей города. Оборонительный узел насчитывал порядка 140 тысяч человек, 2 тысячи танков и бронетранспортёров, 4 тысячи орудий и миномётов, а также порядка 10 тысяч бутылок. Гражданские сооружали баррикады.

Кровавый Пастор непосредственно руководил всеми приготовлениями, а штаб, расположенный в здании облгосадминистрации, работал круглые сутки, офицеры спали по 2–3 часа прямо в кабинетах. На площади Фестивальной стояли ЗРК, а перед самой ОГА, окна которой заложены мешками с песком, — штабные машины. На проспекте расставили противотанковые ежи. Из «Интуриста» торчал хвост сбитого блохолёта.

К концу августа 2018 года город был готов к затяжной обороне и последующему переходу в контрнаступление.

1 сентября на окраинах города появились бурятские танки. Первый из них смял въездной знак «Запоріжжя» и командир, торчащий из башни, довольно сказал: «Э-э, блэт, туох дигинь дэ-э, уклоп». Сразу после этого ему снёс голову выстрел нашего снайпера: «Ось-осьо тобі».

Сам танк прошибла насквозь «Рапира», закаченная на второй этаж «Амстора». С громким хлопком с него сорвало башню. Из окон панелек летели сотни трассеров, работала противотанковая пушка.

– Началось,  — доложил адъютант Пастору.

– Де?

– Третий Шевчик, в районе «Амстора».

Пастор с сосредоточенным лицом склонился над картой города.

Завязались упорные бои на окраинах. Солдаты ВСУ сражались за каждый дом, но давление не ослабевало. Через два месяца спальная часть района была оставлена. От него остались только горы щебня и обломанные деревья.

На базе медунивера развернули медсанбат, рядом на футбольном поле садились санитарные вертолёты для эвакуации раненых.

Цеха «Мотор Сичи» по нескольку раз в сутки переходили из рук в руки, а в это время, несмотря на обстрелы, «АвтоЗАЗ» продолжал выпускать БТР-4, которые прямо из заводских ворот отправлялись в бой.

Наступающие несли тяжёлые потери, особенно от бутылок, которые расставляли наши солдаты, покидая позиции.

Тем не менее, они к началу зимы продвинулись к центру, и бои шли непосредственно в старом городе. Часто было такое, что в одном доме шёпотом переговаривались наши, а в доме напротив звучала тувинская или калмыцкая речь, доносились звуки лезгинки.

Частыми были огневые контакты на расстоянии до 30 метров.

17 ноября пошёл первый снег, видимость упала. Рузгэ собрали силы в кулак и решили пробиваться напролом через дамбу к центру. Оборона там была крепкой, но, по заверениям главы Рассеи, «Бабы ищоу наражают, ле-е».

К вечеру была прорвана оборона ВСУ, и враг получил выход непосредственно на центральную площадь, готовясь штурмовать штаб. Положение сложилось критическое. В штабе царила суета, штабисты спешно надевали бронежилеты, каски, раскладывали «магазины» и гранаты на подоконниках, готовили огневые позиции в здании ОГА. Сам Турчинов взял старый добрый РПГ-7 и два десятка выстрелов к нему, заняв удобную позицию за огромным тризубом на фасаде.

Орудия на площади выкатили на прямую наводку. Все прилегающие улицы были перерыты глубокими рвами с ледяной водой и бутылками под ней.

– Чекати наказу! — громогласно скомандовал Турчинов на всю площадь.

И вот через 5 минут на площадь с разгона ворвался БТР, набитый головорезами. За ним тащился по земле грязный украинский флаг.

– О, курва! — прошептал Пастор и прильнул к прицелу.

Хлопок — и БТР загорелся, из него на ходу стали выпрыгивать горящие русаки. Машина, прокатившись несколько метров по инерции, влетела в столб и заглохла. Из кабины вырывалось пламя.

– Вогонь, бл*дь!!! — закричал командир.

Шквал огня посыпался на наступающих. Прямой наводкой лупили орудия, раскалывая танки и БТРы русаков, как орехи. Горящие машины мешали остальным маневрировать, наступление захлёбывалось. Во все стороны летели клочки ваты.

Пастор израсходовал БК и взял ПКМ убитого лейтенанта, лежащего у окна.

– Спи спокійно, синку... — сказал он, бережно убрав мёртвого от окна и закрыв ему глаза. — Запам’ятай мої слова, друже. Одного дня все зміниться. Ми перенесемо бої на їхню землю, їхніх людей, їхню кров.

Нечеловеческая ярость проснулась в Пасторе. С оглушительным рёвом он стал в окне ОГА на восьмом этаже и лупил точно в русаков, которые в панике бросились бежать. Уцелевшие танки пятились назад, давя раненых, но два «Джавелина» с крыши «Интуриста» остановили их.

Вечером того же дня по радио было объявлено, что Порох присвоил Турчинову звание фельдмаршала и золотую звезду Героя Украины.

Позже станет ясно, что именно в этот день случился коренной перелом в войне. Рузгэ военная машина покатится назад. Но сейчас враг ещё силён и нагл. Рано радоваться. Боротьба триває...

Из мемуаров Турчинова «Помста» (М., 2021).