Ужас, который мы забыли

Меня многое поражает в наших людях.

Больше всего, однако, меня поражает в них удивительная способность не замечать, что происходит у них под носом. В первую очередь, потому, что она противоречит моему пониманию психологии масс и вообще эволюции.

В процессе эволюции человек приучился бояться многих вещей. Некоторые из этих страхов сейчас архаичны, некоторые — нет. Мы инстинктивно боимся насекомых, потому что они могут быть ядовиты, трупов, потому что они напоминают нам об опасности и могут быть заразны, высоты, потому что она таит в себе риск. Если в детстве нас укусила собака, мы боимся собак; если мы чуть не утонули, мы боимся воды, а Сандор Клиган, которого родной брат в детстве подержал лицом в жаровне, уже не боится ничего — кроме огня и брата. Мы опасаемся людей с другим цветом кожи, потому что когда-то наши предки опасались всех людей, не выглядящих их соплеменниками — и этот страх современная цивилизация диктует преодолевать.

Казалось бы, мы должны бояться того, что делало больно нам или нашим родственникам. Сама природа подсказывает нам это.

Но мы не такие.

Мы не пойдём на поводу у злой натуры.

18 мая — день депортации крымских татар.

День, когда большую часть крымскотатарского народа просто погрузили в вагон и отправили на смерть.

Знаете, мне всегда казалось, что у каждого народа своё отношение к смерти и, соответственно, свой любимый вид трагической встречи с ней — или отправки к ней врага. Французы помешаны на отрубании голов. В украинской литературе аномальное количество утоплений. На Ближнем Востоке любят побивание камнями. Бзик китайцев — медленное убиение.

Любимая смерть в российской традиции — смерть от безразличия. Когда человека как бы убивает природа под молчаливое согласие окружающих. От гоголевской шинели и до ГУЛАГа, от острогов до сибирских руд. Формально человека не казнят, его медленно изводят, пока он не отдаст концы сам. Конечно, не со всеми финтель проходит, а особенно плохо проходит с украинцами — и тут даже ГУЛАГ меркнет перед историей Петра Калнышевского, брошенного в каменный мешок в возрасте 85 лет, но ухитрившегося пережить не только тираншу, но и её наследника.

18-21 мая к смерти от безразличия приговорили целую нацию.

Потом это оправдывали якобы «предательством» этой нации в годы Второй мировой. Сейчас эту же чушь повторяют потомки тех, кто заехал в опустевшие дома, предварительно пристрелив защищающую двор собаку. Даже если бы была такая штука, как «предательство» в исполнении целой нации, это никак не поясняет, ни почему были депортированы семьи тех, кто в то же время маршировал по Австрии в составе советских войск, ни почему, помимо крымских татар, были депортированы армяне, болгары и греки. Существует докладная записка Берии, в которой тот обвиняет греков — первый и старейший этнос Крыма — в том, что при немецкой оккупации некоторые из них занимались мелким частным предпринимательством. Страшный грех, да. Достойное оправдание этноцида.

Посмотрим правде в глаза: Крым просто предметно зачищали под дальнейшее перезаселение людьми, готовыми ради сохранения места у тёплого моря славить вождей и врать, что «ни татар, ни хохлов на этой исконно русской земле не стояло».

Поэтому крымские татары — и другие малые этносы — были приговорены к вымиранию. Вместо концлагеря были степи Узбекистана, что намного дешевле: зачем оборудовать какие-то сооружения и конструировать газовые камеры, когда можно просто везти народ пару дней в теплушках по жаре, сбрасывая трупы на станциях, а потом высадить всех в голой степи?

Большинство крымских татар, впрочем, как и украинцы, оказались живучее ожидаемого. Они выжили. И что много чудеснее — они вернулись.

Увы, чтобы подпасть под ещё одну оккупацию и ещё одни репрессии. Сейчас их в Крыму щемят даже не потому, что знают, что они там — хозяева, а рыхлотелые рябые люди в футболках «СССР» — лишь гости. Уже скорее просто потому, что само их существование напоминает о совершённом против них преступлении. Их старшее поколение — живые свидетели неудавшегося геноцида, а это не прощается.

Но в чём их сложно обвинять — в том, что они не запомнили. Большинство из них запомнило хорошо.

Таким же образом евреи хорошо помнят Холокост — и заставляют его помнить других. Даже тех, кому не очень хочется.

И только мудрый и незлобливый украинский народ полагает, что, возможно, с Россией ещё можно подружиться.

О, он полагает так не весь. И с каждым годом полагающих так всё меньше.

Но ещё много людей, которые, отвечая на вопрос «как вы относитесь к РФ как государству?», заявляют «в целом позитивно», ошибочно полагают, что они миротворцы, а не долбодятлы.

Правильный ответ, впрочем, не «с ненавистью». Правильный ответ — как к угрозе. Это важно понимать.

Потому что Российская Федерация делит первое место в списке угроз существованию Украины с нашей собственной некомпетентностью.

Я понимаю, как можно забыть, скажем, о разрушении Сечи.

Мне сложнее понять, как можно забыть о Голодоморе, который был, в исторической перспективе, не так и давно, на памяти прабабушек.

Но мне стало проще понять всё это, когда я увидел, как миллионы украинцев успешно не помнят о войне, которая происходит тут и зараз. Как когда практически у каждого есть воевавший человек на дистанции одного рукопожатия, многие до сих пор твердят о том, что нас рассорили злые политики и не всё так однозначно.

Всё довольно однозначно.

Благополучие России в современном её понимании зависит от её успеха в уничтожении суверенной Украины. А также суверенной Беларуси, а также внешнеполитической самостоятельности стран Средней Азии и Кавказа. И это не Путин, не ФСБ и не патриарх Кирилл. Это объективное требование самой организации общественной жизни в России, и не новейшей, а последних полутысячи лет. Империя либо расширяется, либо распадается. Расширяться она может только за наш счёт, так географически сложилось. Странно обижаться на хищника за то, что он тебя ест: он это делает не потому, что плохой, а потому, что хищник.

Но категорически идиотски — пытаться с ним задружиться уже после того, как он уже отъел у тебя пару пальцев.

Короче. Север помнит. Крымские татары помнят. Евреи помнят. Все помнят.

А вот слухи об украинской злопамятности порой кажутся чересчур преувеличенными.