Что там у соседей

Пока украинская пресса обсуждала скандальное решение Барышевского районного суда и присматривалась к действиям команды нового президента, у которого пока и правительство, и парламент — «не свои», в Молдове почти две недели бушевал крупный политический кризис. Кульминацией кризиса стало формирование противоестественной, казалось бы, коалиции национально-демократических и пророссийских партий против Демократической партии местного олигарха Плахотнюка. Последний смог собрать крупные демонстрации сторонников, обвинявших коалиционное правительство в предательстве национальных интересов и игре под дудку Путина (спойлер: в этом была значительная доля правды), но в результате проиграл в схватке и уехал «по семейным делам» в Швейцарию.

Шесть правил по поводу соседей

Казалось бы, какое читателям «ПиМ» дело до событий в Молдове? Тем более, при нынешнем президенте, для которого внешняя политика, как видно из его первых шагов, куда менее интересна, чем для Порошенко, благодаря которому в мире ни на минуту не забывали, что есть на свете такая страна – Украина. Однако страна осталась, и остались её интересы. Те, кто будут бороться за места в новой Раде, должны подумать и о том, что Украина всегда будет окружена соседями. А по поводу соседей всегда действуют следующие правила:

1. Их интересы далеко не всегда совпадают с украинскими. К примеру, Словакия сейчас активно развивает свою промышленность по автосборке, и их совсем не радует перспектива появления чего-то подобного под боком в Украине. При этом «в целом» Словакия Украине вовсе не враг, а по ряду ключевых вопросов так даже и союзник.

2. У них могут быть исторические обиды на нас, не изжитые до сих пор. Вспомним и постоянные заявления польских политиков по поводу УПА, и претензии венгров по поводу венгерского меньшинства в Закарпатье — и это лишь случаи на самой поверхности. Но по большей части исторические обиды — лишь тень очень и очень современных проблем и политических баталий внутри этих стран, о которых украинцы зачастую и понятия не имеют, и исторические споры — лишь символы, а иногда и отвлекающая «дымовая завеса» для озвучивания проблем вполне современных.

3. Даже «друг у власти» (президент, премьер, партия парламентского большинства) в соседнем государстве ещё мало что значит для Украины. Времена единоличной власти — в прошлом, демократия — это власть общественного мнения. У которого насчёт Украины могут быть свои соображения, претензии или просто закоренелые стереотипы; и которое при этом так же мало заинтересовано знать, как там в Украине «на самом деле», как и сами украинцы редко интересуются подробностями жизни соседей.

4. Во всех соседних странах — во всех! — влияние России пока что неизмеримо выше украинского. И в этом, с одной стороны, немалая «заслуга» прежней политической элиты, от Кучмы до Януковича, фактически сдавших внешнюю политику Украины своему северному соседу, а с другой — очень активная и напористая политика России, унаследовавшей советскую дипломатию и её контакты, располагающей на порядок более крупными денежными средствами и связями. Можно, конечно, утешать себя мыслью, что Путин и его дипломаты то и дело допускают проколы , теряют старых союзников и «приобретают» новых неоднозначных друзей вроде Турции, которая то и дело преподносит неприятные сюрпризы и ножи в спину. Но при нынешнем объёме внешнеполитических связей России и денежных запасов путинская клика даже при постоянных проколах растеряет свои политические связи ещё не скоро. Ещё очень долго на их фоне голос Украины будет едва слышен. И это серьёзная проблема. Но не катастрофическая — подобные периоды переживали многие страны, одних это ослабило или погубило, других укрепило — смотря кто как на эти вызовы реагировал.

5. Соседи (см. предыдущий пункт) по большей части мало чем обязаны Украине. Даже в те страны, где Путина сейчас не любят, российских денег вложено намного больше, чем украинских. Поэтому если сосед заключает договор с кем-то из недоброжелателей Украины, или просто невыгодный для Украины — он вовсе не обязательно имел в виду причинить нам вред. Увы, ещё не всегда и не во всём соседи привыкли воспринимать нас как фактор при заключении договорённостей с третьими лицами. Более того, бывает и так, что у соседа, как у той же Молдовы, могут быть свои весьма серьёзные претензии к России. Но при этом выгода от ситуационного союза с Украиной для них не всегда очевидна. Для союза мало общих обид. У любого крупного средневекового феодала было много ненавистников, обиженных им по разным поводам — и что? Феодализм благополучно просуществовал больше тысячелетия, а где-то есть и до сих пор.

6. Мы мало знаем о соседях и мало ими интересуемся. Говоря о той же Молдове, многие ли из нас знают, чем она живёт, в буквальном смысле — что приносит ей доход, как и в чём они воспринимают Украину как помеху, и как на это смотрят там разные партии? Вот давайте честно — нам интересны прежде всего очень яркие и успешные примеры, те же Германия, Франция, США, Канада. Беда в том, что они обогнали нас слишком намного. Чтобы проявить интерес к соседу, более близкому по уровню развития (чтобы взять пример с его мелких успехов и внедрить у себя), надо перешагнуть через психологический барьер — признать, насколько нам далеко до той же Германии. Начать можно с малого — например, с просмотра польских или румынских фильмов (которые в основном доступны и в переводе).

7. Расклад в соседних государствах будет отражаться на том, что происходит внутри Украины. На том, куда и почём будут продаваться украинские товары, по какой цене и быстро ли будут приходить в Украину зарубежные товары, насколько продукты из этих стран конкурируют с украинскими, смогут ли недоброжелатели Украины проложить через соседние страны свои газовые магистрали, торговые маршруты, наладить переброску «добровольцев» в горячие точки, и т.п. Неинтересно, скучно, банально? Хорошо, вот ещё одна причина поинтересоваться: вам не приходило в голову, что итальянский мафиозный «спрут» подобрался к самой украинской границе и вот-вот через неё прыгнет?

Давайте же посмотрим на соседей с точки зрения этих семи правил. Ниже я ограничусь только самыми общими штрихами — чтобы пригласить к дискуссии других читателей. Если в чём был неточен или слишком банален — так для такого краткого обзора это неизбежно. Наверняка по каждой из этих стран найдутся более компетентные по сравнению со мной эксперты.

Соседи близкие и далёкие

Молдова. В далёком 1992 году украинские «добровольцы» поучаствовали в отделении Приднестровья — поманив лозунгами о «славянском братстве», Россия использовала их и забыла, а вот молдаване не забыли. За несколько десятилетий до приднестровского конфликта Советский Союз отдал Украине населённые молдаванами (или румынами, если угодно) территории у Чёрного моря и на Буковине — включая Измаил, Белгород-Днестровский и Черновцы — благодаря чему сейчас бизнес Молдовы с Украиной сейчас проходит в основном через недружественную территорию Приднестровья, а у Чёрного моря бизнеса не особо много, зато Украина перекрывает молдаванам выход к морю. И об этом молдаване тоже помнят; воевать за эти территории вряд ли готовы, но то, что отсутствие выхода к морю создаёт их экономике большие проблемы, — популярная тема бытовых разговоров о политике.

Очень своеобразная и причудливая политика Молдовы, тем не менее, сводится к одной большой проблеме: государство это маленькое, и «пробить» свои интересы в мире может при условии поддержки крупных игроков — Евросоюза и России. Чем, к слову, Россия и воспользовалась в недавнем молдовском политическом кризисе. От Украины Молдова особой помощи и содействия не ждёт (а как её оказать, эту помощь — через территорию Приднестровья, что ли?) Вот и получается, что Молдова, с одной стороны, пострадала от России примерно так же, как Украина, а с другой — не видит для себя особой выгоды в том, чтобы дружить вместе с украинцами против Путина.

Вот почему российским спецслужбам в лице Дмитрия Козака, давнего куратора молдовского направления, удалось на днях разыграть красивую комбинацию в местной политике, причём при поддержке ЕС — а Украине осталось только развести руками. Придётся разводить руками и далее, если щёлкать клювом и надеяться на зрелость и разум Зе-команды. Нужно интересоваться Молдовой так, чтобы новости оттуда не прилетали «вдруг» и «опа».

Молдовский рынок для украинских товаров — тоже проблема. Дорог европейского уровня, ведущих в Молдову, пока нет, а существующие плохие идут в основной массе через Приднестровье. Сама же Молдова — место не совсем дружелюбное даже для собственного бизнеса (местная бюрократия и коррупция имеют недобрую славу), что уж говорить о чужих.

Румыния. Если коротко — это страна хотя и «второго мира», но при этом весьма искусный игрок, уже долгое время мелкими шажками увеличивающий своё влияние — а мы её недооцениваем. Если посмотреть на политические и экономические успехи европейских стран за прошедшие 150 лет, то Румыния если не в абсолютном, то в относительном плане окажется среди самых шустрых. Не верите – смотрите сами. В середине ХІХ века — это маленькое княжество, где даже своей валюты не было (платили австрийским серебром), только-только отбившееся от турок. В Первой мировой войне Румыния очень долго выжидала и вступила в боевые действия так, что это принесло ей минимальные потери и разрушения и максимальное приращение территорий (за счёт проигравших Австро-Венгрии и Болгарии). Во Второй — уступила СССР территорию, которая до 1917 года и так входила в состав империи, но при этом окончательно застолбила за собой бывшую венгерскую Трансильванию. В послевоенный период вела относительно независимую внешнюю политику (Чаушеску даже позволил себе критиковать СССР за вторжение в Чехословакию в 1968 году), приподнялась во время нефтяного бума и какое-то время даже вела политику открытых дверей по отношению к Западу. Опыт режима Чаушеску в этом плане сильно напоминает путинский. Благодаря родству румынского языка с французским, испанским и итальянским румыны вели активный культурный и научный обмен с Европой. Уровень специалистов и учёных из Румынии, с которыми мне приходилось общаться по делу, произвёл на меня самое лучшее впечатление. Румыны скромные и слегка флегматичные (особенно гротескно эта черта видна в их кинематографе), но своё дело знают.

В европейской политике Румыния ведёт себя так же, как стереотипный «средний румын»: не производит лишнего шума, не претендует на статус «великой державы» (и слава Богу), а из соседей крупные споры имеет разве что с венграми. Именно по причине отсутствия фанфар и скандалов украинцы мало замечают успехи Румынии в международной политике и экономике — а они есть. Румыния — сильный игрок в Европе, и хорошие отношения с румынами могли бы много принести Украине (тем более что румыны относятся к Украине, по крайней мере, неплохо).

Польша. Исторические отношения Украины с Польшей когда-то прошли через ту же полосу, через какую они сейчас проходят между нами и Россией. Но оставим старые польско-украинские обиды историкам, рано или поздно они разрешатся так, как разрешили их между собой Канада и США. Тем более что тенденции к выработке общих позиций по историческим вопросам есть. Режиссёр Ежи Гофман получил от Украины орден «За заслуги» 3-й степени — это очень малая награда за то, как он смог рассказать миру об истории Украины, не задев при этом национальных чувств поляков и не исказив исторической картины (речь идёт о его художественном фильме «Огнём и мечом», а также о более позднем «Украина — становление нации», который я показывал свои канадским ученикам, изучавшим украинский, и обсуждал с ними на уроках).

Польша прошла через довольно тяжёлые реформы в экономике, и из отстающего медленно превратилась в довольно сильного «середнячка» Европы, причём явно есть куда расти дальше. К слову об утечке украинцев в Польшу — теперь там нужны не только украинские руки, но и украинские мозги (перед глазами пример собственных родственников и знакомых). В какой-то мере, безусловно, это создаёт проблему Украине, которой самой как никогда нужны руки и умы. С другой стороны, как минимум часть этих людей, заработав деньги, вернётся и привезёт с собой совсем другую деловую культуру. Очень хочется надеяться, что пример возвращенцев из Польши когда-нибудь перебьёт примеры, привозимые теми, кто работал в России — но пока я смотрю на ситуацию со скептицизмом, потому что украинцев, работающих в России, всё ещё больше. Даже сейчас, когда часть территории Украины оккупирована — нравится нам это признавать или нет.

Как растущий региональный лидер Европы, Польша столкнулась с тем, что козырные места в Европе уже заняты, и ближайший сосед Польши — Германия — вовсе не намерен тесниться. Кроме того, немцы имеют давние деловые связи с Россией, и даже осознав опасность путинского газового шантажа, скандалов с отмыванием денег и подкупом политиков, отнюдь не собираются рвать большинство связей. Всё это заставляет Польшу, с одной стороны, искать поддержки сильных игроков, которые могли бы составить противовес тем же Германии и Франции — в первую очередь США и Канады. С другой — Польше как никогда нужны союзники в непосредственной близости от неё. Германия, Чехия, Словакия рассматривают Польшу скорее как экономического конкурента, а вот Литва или Украина пока что не так сильны — а значит, годятся в союзники. По этой причине польские политики сейчас скорее склонны гасить скандалы, разжигаемые популистами, в частности, по поводу жертв противостояния между УПА и Армией Крайовой — и хорошо бы, чтобы разумная часть украинских политиков их поддержала.

В Польше (как, кстати, и в Румынии) в последнее время выпускается немало художественных фильмов, которые вполне «легли» бы на украинские реалии и были бы понятны нашим зрителям. Их стоит переводить и показывать — вряд ли в кинотеатрах (не тот формат), но вот для вытеснения с телевидения ностальгии по советизму они вполне сгодятся.

Беларусь. Про непростую историю отношений с Беларусью, начиная со средневековья, «ПиМ» не так давно уже писал. Если же говорить о сегодняшних реалиях, то они таковы.

Когда-то при советской плановой экономике предприятия различных звеньев производственной цепочки были разбросаны по огромной территории (кто же думал, что потом это будут разные государства). Белорусам «повезло» — им достались большей частью предприятия, стоявшие в самом конце этой цепочки — мощные и технологичные (одни грузовики чего стоят), но зависевшие и от сырья, и от поставок отдельных узлов чуть более чем полностью. Поэтому попытки Шушкевича начать строить постсоветскую экономику Беларуси прежде всего с малого предпринимательства были очень небесполезны, малое предпринимательство в Беларуси сейчас — серьёзный фактор, в том числе и в политике. Но это была игра на долгую перспективу, а в короткой народ не выдержал, и главное — Шушкевич так и не понял, что делать с «советскими» предприятиями, их он воспринимал только как проблему. И напротив, Лукашенко быстро сообразил, что Европа Беларуси на тот момент была не другом и не союзником (ну ничуть не более, чем Британия и Франция для Чехии в период Мюнхенского соглашения). Инвестировать в развитие конкурентов европейцы вряд ли захотели бы, а вот перед Россией оказалось можно довольно долго играть в «братьев», получая безвозвратные кредиты (а где безвозвратные кредиты, там и весьма нехилое отмывание средств), взамен фактически только давая обещания.

Но и у такой стратегии были свои естественные пределы — в последние пару-тройку лет Путину удалось хорошо взять «батьку» за горло, навязывая фактический аншлюс. Как ни старался Лукашенко, расставляя среди силовиков лояльные кадры, но государственная пропаганда, основанная на ностальгии по советизму, привела в ряды тех же силовиков немало сторонников «русского мира» самым естественным образом, массово вычистить их Лукашенко будет не под силу. Сейчас Путин пока ещё не готов совершить рывок в Беларусь, но такое может произойти — и потенциальные коллаборационисты там будут.

Проблема для Украины в том, что на официальном уровне ни с кем, кроме Лукашенко и его команды, крупные вопросы пока решать невозможно. А на неофициальном? Я грамотных беларуских аналитиков знаю не так и много; один из них, Игорь Тышкевич, переехавший в Украину, уже давно работает в «Хвыле» — рупоре Зе-команды (что, кстати, не снижает ценность его публикаций).

Словакия. Мало кто задумывается о том, насколько много общего у украинцев со словаками и в истории, и в языке. От тихих, но тесных отношений между нашими народами даже появился свой «ребёнок» — этническая группа «русины», часть которых идентифицирует себя как «тоже украинцев», а часть — как «отдельный народ». И в языке, и в национальной идентичности русинов уже укоренилось немало элементов в основном словацкого происхождения, не всегда понятных даже западным украинцам и совершенно экзотических, например, для жителя Полтавщины — отсюда и такая вот двойственная самоидентификация. В канадском городе Тандер-Бей мне пришлось побывать в квартале, где украинцы и словаки живут вперемешку, над домами бок о бок подняты словацкие и украинские флаги, а в шаговой доступности друг от друга находятся словацкая, украинская и русинская церкви. Когда словак говорит медленно — украинец его поймёт (вот россиянин уже с большим трудом), разве что поначалу напрягут необычные интонации (ну, для гуцула или лемка — не совсем необычные).

Говоря об экономике, отмечу, что Словакия является и, видимо, останется на ближайшие лет 10 естественным союзником Украины (и заодно Польши) по весьма серьёзному вопросу — газовому шантажу со стороны России (поскольку является самой уязвимой стороной в этом вопросе). Любые даже намёки России на то, чтобы «отрубить газ» (или провести его через альтернативный маршрут) словацкие политики воспринимают весьма нервно — и это для Украины плюс.

Однако со временем газовый вопрос — может, через десять лет, может, позже — станет уже не таким актуальным. В то же время по ряду мелких направлений экономики Словакия может быть микроконкурентом Украины. Например, по уже упомянутой мной автосборке — если она успешно развивается в Словакии, то аналоги под боком им совсем не нужны.

Интересная деталь — если Чехию последние лет 20 активно окучивают «серьёзные люди» из России, то в Словакии — как недавно с неприятным удивлением открыли для себя её жители — стала пускать корни итальянская преступность (не сицилийская мафия, а неаполитанская ндрангета, но хрен редьки не слаще). А далеко ли до той Италии? От Братиславы до Венеции на машине всего на полчаса больше, чем от Киева до Львова, и почти в полтора раза короче, чем от Тернополя до Полтавы. Это уж не говоря о преступных группировках из других стран, прежде всего балканских. Тихая и патриархальная Словакия оказалась совершенно не готова к борьбе с ними.

Так что на западных границах Украины появились, так сказать, интересные «инвесторы» с непростыми интересами. На фоне этой проблемы пророссийские настроения в среде словацких обывателей — просто досадная мелочь. Хорошая новость — недавно избранная президент Словакии занимает активную антимафиозную и скорее дружественную к Украине позицию, пожелаем ей удачи.

Венгрия. Её в украинской прессе обычно вспоминают по двум поводам. Во-первых, это постоянное и упорное педалирование темы венгерского меньшинства в Украине со стороны венгерских официальных лиц. Во-вторых, в контексте непростого венгерского политического режима, всё больше напоминающего ранний путинский, когда вроде бы и партии разные есть, и свобода слова, однако фактически премьер Орбан подмял под себя очень многое, и критиковать его и даже собирать многотысячные демонстрации можно абсолютно безо всяких последствий — в том смысле, что даже не удостоят вразумительным ответом, а продолжат делать по-своему. Орбан же не раз и не два показал себя как адвокат интересов Путина в Европе.

Тем не менее, Венгрия для Украины — вовсе не потерянное направление, а наоборот, довольно перспективное, если понимать его специфику, а также тонкость весьма непростых отношений Венгрии со Словакией и Румынией — то есть соседями, которым Венгрия была вынуждена уступить части своей когда-то весьма обширной территории.

Определяющий фактор современной венгерской политики и экономики — чувство усталости и некоторого разочарования от вступления в Европу. Представьте себе чувства человека, который купил в кредит автомобиль, о котором мечтал, катается на нём уже пару месяцев и уже успел забыть, как было плохо без автомобиля, а вот необходимость отдавать «дяде» каждый месяц кровные — фактор весьма неприятный. А вот ещё однажды просрочил — так дядя и проценты навесил, чтоб ему неладно.

Венгры были одними из «первых парней на деревне» в бывшем советском блоке, в Европе же оказались хотя и при более высоких доходах, но одновременно попали в группу отстающих. Именно к европейскому периоду относится банкротство венгерского авиагиганта «Малев» и крах «Икаруса», который выжил как весьма маленькое и скромное предприятие, между прочим, не без участия российских инвесторов. А тут ещё Европа требует, чтобы венгры не выпендривались, а как все, принимали европейских мигрантов, отчего простой венгерский крестьянин злится «Вот вы там у себя в Италиях и Германиях шикуете, вы и принимайте». Сюда добавим тот факт, что Венгрия вообще остальную часть Европы не особенно интересует, потому что, с одной стороны, венгерский язык ни на один европейский не похож (даже на своего троюродного кузена — финский), а с другой, сами венгры в Европе находятся на самых нижних строчках в рейтинге стран, где жители владеют хотя бы одним иностранным языком. Вот такие они интроверты — им хорошо, прежде всего, с самими собой.

Неоспоримым плюсом венгров (в том числе немногочисленной венгерской общины в Украине) является умение, не замахиваясь на глобальные задачи, превратить свой маленький участок в произведение искусства. Не в упрёк румынам, но самые красивые города в Румынии были построены именно венграми до 1945 года; да и населённый венграми небольшой участок ныне украинского Закарпатья, утраченный ими по результатам войны, является популярным местом для туризма. Наконец, венгры — один из самых боевых народов Европы, полторы тысячи лет назад прорубивший мечом дорогу от Урала до самого центра Европы. Это тот народ, который, даже проигрывая в заведомо неравной схватке, за своё грызётся до последнего, когда многие другие отступали, брали передышку или предпочитали дипломатию; только приняв венгерское железное упорство как данность, можно будет построить с ними отношения.

Интересный момент — венгры застолбили хоть и мелкое, но всё же место в мировом анимационном кино. Ещё при социализме даже в западных странах с удовольствием смотрели мультсериал «Густав» и «Ловушку для кошек», которые озвучил, к слову, автор памятной всем советским зрителям мелодии из «Ну, погоди!» Тамаш Деак.

Турция. Очень сильный партнёр и очень непростой. В данный момент Турция — одна из немногих стран, сумевших переиграть Путина на его «родной шахматной доске» — во внешней политике, заставив его пойти на ряд мелких и крупных, весьма чувствительных уступок. Да, Турция фактически похоронила «Южный поток», что заметно усилило позиции Украины и в газовых переговорах, и в целом в отношениях с недружественным северным соседом.

Но Турция унизила Путина не из-за большой симпатии к Украине, а просто как сильный игрок, знающий свои интересы и умеющий их отстаивать. К тому же нынешний режим страны — весьма своеобразный, так скажем, напоминающий более молодую версию Путина, когда ему всё ещё «везло» в политике, даже возможно, более жёсткий режим, чем путинский.

Не знаю, многие ли читали книги нобелевского лауреата Орхана Памука, мне они как-то не пошли, но вот за один роман Памук заслужил почёт и уважение — это «Снег», где он в аллегорической форме описал в точнейших деталях то, что произошло в Турции десятилетие спустя — попытку военных сместить Эрдогана, последовавшие за тем репрессии и общий расклад политической ситуации в стране — в очень доступной для иностранного читателя форме.

В данный момент Турция поддерживает претензии крымских татар на отобранную у них родину — за это туркам огромный плюс. Турция не просто активно торгует с Украиной — в Киеве, насколько я знаю, сформировалась влиятельная турецкая община, которая даже спонсирует одну из городских гимназий. Турция — тот партнёр, который на данный момент, возможно, нужен Украине больше, чем Украина ей; обижаться на этот факт не стоит, лучше учить турецкий язык — один из самых простых и гибких в плане грамматики.

Россия. О силе инерции в плане экономических и политических связей написано уже многое. Тут ситуация очень похожа на Индию с Пакистаном, которые периодически воюют между собой с намного большей кровью и при этом активно торгуют друг с другом — а куда деться? Есть и ещё один неприятный фактор. Говоря о необычно большом числе голосовавших за Зеленского, стоит вспомнить, что количество украинцев (в том числе с украинским паспортом), находящихся на заработках в России, до сих пор превышает количество украинцев в Европе. И это даёт Путину, к сожалению, куда больше козырей на переговорах, чем даже газовая труба. Путин любит брать заложников, в прямом смысле этого слова, и при любом «необычном повороте» в политике этим пользуется.

Мы для них и среди них

Во всех перечисленных случаях нетрудно заметить общие, повторяющиеся проблемы. Даже там, где существуют крупные украинские общины (Польша, Чехия), их интересы малозаметны на фоне российских интересов. Украинца и россиянина в этих странах воспринимают по-разному. Россиянин — турист с деньгами, под которого уже создана крупная туристическая инфраструктура (практически в каждом крупном городе Европы, если захотелось найти экскурсию на русском языке, можно лениво полезть в Интернет и найти несколько вариантов). Украинца воспринимают прежде всего как бедного гастарбайтера. Чтобы сломить эту тенденцию, понадобятся годы. Но сломить её возможно, если прилагать усилия. Мнение немцев о поляках было ещё 10 лет назад примерно таким же нелестным — сейчас же немцы всё чаще видят других поляков.

Проблема ещё в том, что украинские общины в соседних странах, хотя и существуют в плане цифр, но не всегда являются «общинами» как чем-то большим, чем просто статистика.

Я не писал выше о Чехии, поскольку она не имеет с Украиной общей границы, но пару слов о ней скажу. Этим летом собрался съездить отдохнуть в Чехию и начал ненавязчиво интересоваться у знакомых — а нет ли, к примеру, в Праге таких мест, где местные украиноязычные собираются на выходные, просто поболтать, пообщаться, или там в игры поиграть. Куда там! Средний ответ звучал примерно так: «Да некогда нам, пашем с утра до вечера, приходим домой, высунув язык — мы практически и не видим тот исторический центр, живём в спальном районе, где ничего интересного нет». Почувствовал себя прямо как буржуй перед революционным матросом.

Но я бы не задавал подобных вопросов, если бы не знал, что в других местах бывает по-другому. Скажем, в Оттаве украинская община тоже довольно долгое время была «спящей». Украинцы были — украинской активности не было. Всё зашевелилось несколько лет назад благодаря усилиям активистов. Например, молодая активистка Иванна Плахотнюк каждый год организует показы новых украинских фильмов с английскими субтитрами в Оттаве, и на эти просмотры приходят не только украинцы, но и влиятельные канадские политики. Да, организовать было трудно, но она сумела. В той же Праге украинка Ленка Вихова редактирует украиноязычный журнал — теперь из него статьи перепечатывают и в украинской прессе, например, в «Текстах».

По опыту наблюдения за общинами разных народов — в том числе в Оттаве — могу заметить, что активисты могут разбудить общину и могут вносить в неё живую струю, но «хребтом» общины всё же являются не общественные и культурные деятели. Как правило, общины начинают кристаллизоваться сами собой, когда возникает некая услуга, воспринимающая эту общину как целевого покупателя. Например, польских костёлов в Оттаве раз-два и обчёлся, но польская община кучкуется вокруг магазинов польских и восточноевропейских продуктов, которые есть в разных частях города, и благодаря этим магазинам многие знают друг друга в лицо. Украинских магазинов в Оттаве нет (по крайней мере, я таких не знаю), но украинская община знакомится друг с другом на тех же кинопросмотрах, на ежегодном украинском фестивале, через украинскую субботнюю школу Леси Украинки и местный «Пласт».

Чтобы статья не получилась слишком долгой, скажу коротко — соседей надо изучать, надо ими интересоваться. Не нам, так нашим детям это пригодится.