Успешный город: социальный капитал. Часть II

Первую часть рассказа о социальном капитале я завершил отнюдь не риторическими вопросами об освоении городского пространства в условиях разрозненности целей горожан и отсутствия у них опыта реального самоуправления. Для ответа на эти вопросы, схематичного описания американского или европейского города недостаточно — нужно обратиться к причинам возникновения социального капитала. Учёные утверждают, что активами социального капитала являются нормы, связи и доверие. При этом главный актив — доверие, поскольку только от его уровня зависят и социальные связи, и готовность к соблюдению норм. К этому на первый взгляд очевидному и даже банальному утверждению наука пришла относительно недавно — в середине прошлого века.

Урбанисты и социологи города выделяют три типа доверия, составляющих социальный капитал: межличностное, обобщённое и институциональное. Если термин «межличностное доверие» понятен сам по себе, то обобщённое доверие — абстрактное представление горожанина о том, что из себя представляют другие горожане. Из-за низкого уровня обобщённого доверия, которое выражено в бессмертной латинской поговорке «Человек человеку волк», мы, например, откажемся от ночного променада по тёмному переулку. А чем выше институциональное доверие, тем выше вероятность, что горожанин обратится в полицию или суд даже в самом безнадёжном случае. Эффективное взаимодействие в рамках городской среды зиждется на обобщённом и институциональном типах, а межличностное доверие относится к частной сфере жизни. Формула социального капитала по-марксистски проста: чем больше доверия всех типов, тем организованнее городская среда, — количество переходит в качество.

От чего же зависит уровень доверия и, как следствие, качество социального капитала? Многие учёные склонны излишне идеализировать исторические предпосылки социального капитала, отбрасывая условия его формирования в седую древность. Так, например, Роберт Патнэм в фундаментальном труде о социальном капитале «Заставляя демократию работать: гражданские традиции в современной Италии» задался вопросом: почему города и регионы Севера и Юга Италии развиваются совершенно по-разному? Вопрос глубок и сложен, поскольку экономические и политические институты, отсылка к которым сейчас до пошлости популярна, во всей Италии одинаковы. Патнэм объяснил это различие разным уровнем социального капитала. Основополагающую разницу между Севером и Югом Италии учёный увидел в их средневековом устройстве. По его мнению, республиканские порядки Севера в XIV веке обеспечили высокий уровень социального капитала в ХХ веке, а Юг до сей поры страдает от последствий правления испанцев в тот период. При всём уважении, вывод очень сомнительный, учитывая, что с XVIII века и вплоть до 1945 года все итальянские государства, а потом и единое государство, были монархическими.

Такой подход крайне деструктивен: он делает любые попытки изменений бессмысленными, а нас — заложниками времени. По такой логике рассказ можно было бы завершить чем-то вроде «До встречи в 2491 году». Но оптимисты от урбанистики и социологии склоняются к более умеренным оценкам формирования социального капитала: процесс долгий, но в человеческую жизнь всё-таки умещается. Главное условие создания социального капитала, по их мнению, — интенсивность гражданского взаимодействия. На пользу идёт весь спектр: от родительских собраний до митингов за сохранение сквера. Чем активнее горожане управляют или пытаются управлять чем-то общим, тем качественнее получаются социальные связи. При этом совершенно не важно, к чему это гражданское взаимодействие приведёт. Собрание ОСМД может закончиться скандалом, а коллективное обращение в государственный орган — удовлетворением всех требований, это не имеет значения для формирования социального капитала. Учёные утверждают, что даже грубое нарушение норм и договорённостей кем-то из участников укрепляет социальное взаимодействие: пострадавшие от нарушения группируются вокруг проблемы и обидчиков, продолжая взаимодействие на более глубоком уровне.

С другой стороны, весьма значительный толчок к развитию обобщённого доверия неожиданно дают многочисленные цифровые сервисы. Удивительно, но факт: службы вызова такси, доставки еды или услуг со скидками в наших смартфонах работают на создание социального капитала не хуже, чем совместное управление ОСМД. Хотя взаимодействие происходит на очень коротком отрезке времени и не рассчитано на построение каких бы то ни было отношений, его частота и разнообразие размывает клановое экономическое поведение горожан. Многие одесситы легко вспомнят быт конца 1990-х и начала 2000-х: каждый знал несколько номеров «проверенных» таксистов, которые приедут вовремя и возьмут умеренную цену; в гастрономах мы искали знакомое лицо «той самой» продавщицы, которая честно проинформирует о свежести продуктов, — спустя года такое поведение отдаёт колоритом с оттенком комичности, кажется экзотикой. Сегодня каждодневное взаимодействие с «чужими» не вызывает ни опасений, ни скепсиса. Другой безусловный плюс, связанный с цифровизацией быта, — лёгкая и доступная коммуникация. Я убеждён, что общие подъездные и домовые чаты в мессенджерах способствовали развитию социальных связей больше, чем все городские инициативы вместе взятые. Хотя эта практика больше распространена в новостройках, общие чаты уверенно продвигаются и в дома старой застройки.

Исключительно высокий уровень институционального недоверия у украинских граждан делает невозможным успех любых масштабных изменений, какими бы удачными они ни были. Всякая затея властей рассматривается как ещё один источник коррупционной выгоды и манипулирования ресурсами. Сквозь эту призму, главной задачей и государственных, и городских властей являются прозрачность и открытость всех процессов. Всё, что может быть в публичном доступе, должно быть в публичном доступе. Количество закрытых документов и бюджетов должно быть снижено до минимума. Другим важным механизмом повышения институционального доверия учёные называют интенсификацию электоральных процессов на городском уровне. Оптимальные сроки каденций депутатов и городских глав ограничиваются 2–4 годами. При этом в случае городских советов ротация необходима каждые 2 года. А в случае городских глав необходимо выбирать не одного человека, а и его команду, которая займёт конкретные должности после победы на выборах. Таким образом нивелируется разрыв власть – народ: при подобном темпе электоральных циклов ваш знакомый или знакомый знакомого обязательно войдёт в управление городом.

По моему глубокому убеждению, социальный капитал — краеугольный камень в построении успешного города. Ни мощная экономическая база, ни западные законы и институты ничего не значат без эффективно функционирующих низовых связей. К сожалению, одесситам (и шире — всем украинцам) приходится учить этот урок на собственном опыте. К счастью, ничто не может остановить или даже затормозить накопление социального капитала. Но есть сила, которая может значительно ускорить процесс. И эта сила — конечно, мы.