Вопрос для всех сторонников Трампа

Это правонарушение, караемое импичментом?

Это вопрос дня. В «Fox News Sunday» Крис Уоллес задал этот вопрос конгрессмену-республиканцу Уиллу Херду из Техаса. Это вопрос, на который должен ответить каждый сторонник президента Трампа. Демократы, в свою очередь, уверены, что импичмент президенту грозил ещё до того, как он «осквернил» дверь Овального кабинета; не стоит их спрашивать: в их ответе всегда существовал какой-либо реальный или воображаемый повод для обвинений.

Несмотря на то, что вопрос стоит задавать, это не делает его справедливым. Он несправедлив, поскольку предполагает наличие того, чего нет, а именно: согласованного определения импичмента и что к нему ведёт. У нас его нет.

На самом деле, даже такая формулировка вводит в заблуждение. Наличие «согласованного определения» в этом контексте подразумевает, что мы имеем дело с юридической реальностью — как будто кто-то спрашивал: «Это контракт?» Или «Это убийство?» Контракт или убийство являются юридическими обозначениями с исчерпывающим определением, применимым при любых обстоятельствах.

А вот «причина для импичмента» не имеет правового статуса. В нашей системе это всего-навсего политический вывод.

Ну, хорошо, даже это упрощение. Я столкнулся с этой проблемой — на стыке права и политики — в своей книге 2014 года об импичменте «Неверующая казнь». (Мне не хватило ума подождать, пока Дональд Трамп станет президентом, чтобы написать книгу об импичменте — а мог бы подзаработать несколько баксов!)

Вопрос определения «причины для импичмента» сводится к тому, считается ли предполагаемое неправомерное поведение президента «тяжким преступлением и проступком». При этом отцы-основатели полагали, что у них есть юридическое определение, хотя и более гибкое, чем те, которые определяют преступления в уголовном кодексе. Как сказал Гамильтон в «Федералист 65», серьезные преступления и проступки — обвинения, которые:

«...исходят из неправомерного поведения общественных деятелей или, другими словами, из злоупотребления или нарушения какого-либо общественного доверия. Они имеют характер, который с особой уместностью может быть назван ПОЛИТИЧЕСКИМ, поскольку они в основном относятся к травмам, нанесённым самому обществу».

Таким образом, юридически причиной для импичмента не должно быть преступление, преследуемое в зале суда. Вместо этого они носят характер злоупотребления властью, нарушения фидуциарных обязанностей должностного лица.

Звучит довольно просто. Но это не так. Отцы-основатели, видите ли, не оставили импичмент судьям. Они оставили его Конгрессу, то есть политической ветви. И поскольку они боялись, что это может дать законодательному органу слишком большую власть над исполнительным или что политизированная фракция в Конгрессе может использовать импичмент против президента, они сделали так, чтобы завершить этот процесс успешно было крайне трудно.

Простое большинство в Палате представителей может голосовать за импичмент, но для окончательного решения требуется большинство в две трети голосов Сената, чтобы изгнать президента из офиса.

Это работает не так, как с прямыми юридическими вопросами. В тех случаях беспристрастно воссоздают факты и приходят к юридическому заключению под руководством беспристрастного судьи. Теоретически, это простое применение юридических определений на практике.

Импичмент, напротив, остаётся за политиками. Более того, требование большинства голосов в Сенате гарантирует, что никакие проступки не будут признаны реальной причиной для импичмента, если общественность не будет твёрдо убеждена, что президента следует убрать. Только это сильное политическое давление подстегнёт две трети Сената к голосованию независимо от личных предпочтений.

Так что, вопрос прост: «Это действительно нарушение, караемое импичментом?»

Мы не идём в суд, где независимый судья мог бы обратиться к объективному жюри присяжных в соответствии с Гамильтоновскими определениями тяжких преступлений и проступков.

Мы идём с этим вопросом в Конгресс. Это политический вопрос, который сильно отличается от других: даже если мы видим явные проступки, которые соответствуют определению Гамильтона, настолько ли это возмутительно, чтобы нация убедилась в том, что сместить президента с поста необходимо?

Это зависит от обстоятельств. Допустим, вы верите, что президент злоупотребил своей властью, попросив Украину провести расследование по делу Байдена, чтобы «помочь» кампании 2020 года — что не было точно установлено, но люди могли сделать обоснованный вывод, что так оно и было. Вы можете прийти к выводу, что этот проступок будет соответствовать определению Гамильтона правонарушения, караемого импичментом.

Но вы также можете сделать точно такой же обоснованный вывод, что этот проступок не будет соответствовать определению Гамильтона правонарушения, караемого импичментом.

Помните, что украинцы получили в конечном итоге свою помощь — в дополнение к военной помощи, которую президент Трамп уже предоставлял им, и помощи, в которой президент Обама годами отказывал, без возражений со стороны демократов, несмотря на российскую агрессию. Украинцы не обязаны были соглашаться расследовать Байдена, чтобы получить её.

Кроме того, нет ничего плохого в том, что Трамп помогал стране в борьбе с коррупцией; и нет ничего неуместного в обращении президента к Украине с просьбой помочь министерству юстиции продолжить расследование Трамп-Россия, которое, похоже, имеет украинский компонент (украинские следственные органы подвергаются давлению со стороны американских агентств и демократов по делу Пола Манафорта, бывшего руководителя кампании Трампа; сговор украинских чиновников с кампанией Клинтон).

Всё зависит от постановки вопроса. Если он стоит так: «совершил ли президент противоправные действия», то это обычный чётко сформулированный вопрос. Если же так: «совершил ли президент действие, за которое должен быть отстранён от власти через импичмент», то это уже вопрос с подтекстом и с однозначным политическим расчётом – достаточно ли серьёзно произошедшее для того, чтобы отстранить президента от власти.

Как следует из формулы отцов-основателей и как демонстрирует импичмент Клинтона, ответ на последний вопрос: зависит. Исходя из фактов, известных про эпизод с Украиной, ответ — нет.