Решить китайскую проблему. И цивилизованно

КУАЛА-ЛУМПУР — В Гонконге китайская формула «одна страна, две системы» с треском провалилась. После более чем шести месяцев широкомасштабных протестов за демократию, включая насильственные столкновения с полицией, в ноябре городские избиратели нанесли мощный удар проматериковым партиям, которые проиграли 87% мест своим продемократическим сторонникам на выборах в окружные советы.

Не следует недооценивать значимость этих выборов. Несмотря на то, что у окружных советов мало полномочий, они выбирают некоторых из 1200 избирателей, которые выбирают главу администрации Гонконга. На следующих выборах продемократические партии займут почти 10% из этих мест.

Выборы также имели важные символические последствия. Выборы в окружные советы проходят в рамках полного демократического процесса (по сравнению с половиной мест в законодательном совете Гонконга). С впечатляющей явкой в 71% выборы были широко расценены как вотум недоверия к попавшей под град критики главе администрации Кэрри Лам, поддерживаемой Китаем.

Некоторые жители Гонконга утратили веру в перспективу сохранения своей демократии в рамках схемы «одна страна, две системы». Это отражается в растущих требованиях к независимости, которые за 155 лет британского правления ни разу не были услышаны. Хотя независимость остаётся периферийной идеей — отчасти благодаря признанию бескомпромиссной позиции Китая в отношении территориальной целостности, — практически никто в Гонконге в возрасте до 30 лет не идентифицирует себя исключительно как китайца.

Аналогичная ответная реакция против материкового Китая сегодня происходит и на Тайване. Получив де-факто независимость с 1949 года, предполагалось что Тайвань снова вернётся в лоно Китая по модели «одна страна, две системы». Но провал этой модели в Гонконге обострил антикитайские настроения и отвернул многих избирателей от политических партий большой Синей коалиции, которые выступают за более тесные связи с материком.

Это представляет собой значительный сдвиг, по сравнению с прошлогодними промежуточными выборами, когда партия «Синий Гоминьдан» одержала несколько ключевых побед над правящей Демократической прогрессивной партией, выступающей за независимость. Фактически этот результат, скорее всего, был связан не столько с желанием установить более тесные связи с Китаем, сколько с резким осуждением ДПП.

Действительно, после того, как президент Китая Си Цзиньпин в своём новогоднем выступлении 2019-го настоятельно призвал Тайвань идти по стопам Гонконга, президент ДПП Цай Инвэнь восстановила свою популярность, подтвердив суверенитет Тайваня. Похоже, что Цай, воодушевлённая кризисом в Гонконге, движется к уверенной победе на президентских выборах в январе.

Модель «одна страна, две системы» не только далека от возможного мирного воссоединения Китая, но и подрывает его. Возможно, это было неизбежно по более фундаментальной причине, чем централизация власти Си, усиление вмешательства Коммунистической партии Китая в дела Гонконга или даже из-за основного противоречия между однопартийным режимом и многопартийной демократией. Китайское государство, построенное на основе тысячелетней парадигмы политического порядка, не может справиться с межправительственным конфликтом.

Современная демократия основана на разделении внутри общества и государства. В обществе различные группы, каждая со своими интересами и приоритетами, борются за представительство. В государстве существует горизонтальное разделение полномочий (между законодательной, исполнительной и судебной ветвями власти) и вертикальное разделение полномочий (между национальными и субнациональными правительствами).

Для стран с историей иностранного господства такое разделение может показаться слабым местом, которое может быть использовано посторонними лицами, применяющими стратегию «разделяй и властвуй». И действительно, согласно циклическому мировоззрению Китая, содружество (Тянь Ся) вращается между разделением (отмеченным хаосом и войной) и единством (которое восстанавливает мир и порядок).

Безусловно, Китай поддерживает разделение властей. Но с горизонтальными сдержками и противовесами гораздо удобнее, чем с вертикальными. На протяжении более 2000 лет императорские суды Китая назначали главного цензора для управления министрами и бюрократами, и мастеров ремонстрации для критики императоров. Династия Сун даже делила власть на уровне провинций между военными, административными, налоговыми и судебными чиновниками.

Однако исторически конфликты между национальными и субнациональными правительствами были разделены на три категории: военное правление (割据, ge ju), неповиновение (不 臣, бу чен) и иностранная угроза (外患, вай хуан), — каждая из которых была однозначно отрицательной. До сих пор китайские правители не доверяют лидерам на местном уровне, часто выбирая посторонних для исполнения обязанностей губернаторов провинций и партийных боссов, и регулярно их заменяют.

С точки зрения правительства Китая, «Гонконг, управляемый гонконгцами» (港人 治港, gang ren zhi gang), уже было рискованной уступкой. Таким образом, оно исключило прямой выбор главы исполнительной власти и постаралось подавить оппозицию, опасаясь, что местные диссиденты выступят в роли иностранных агентов, чтобы бросить вызов авторитету центрального правительства.

Это усилие провалилось. Вмешательство Китая подорвало способность старых «демократов», считавших себя китайцами, осуществить изменения, которые требовал народ, поэтому их заменили молодые «локалисты». Когда центральное правительство Китая попыталось их подавить, включая их исключение из законодательных органов в 2017-м — сопротивление усилилось.

К началу этого года, когда Лэм внесла законопроект, который облегчил бы экстрадицию подозреваемых в совершении преступлений на материковый Китай, жителям Гонконга это уже порядком надоело. Правительство Китая пыталось заставить протестующих замолчать, в том числе посредством ареста ведущих активистов. Таким образом, протестное движение осталось без лидеров, что сделало невозможным вести переговоры по урегулированию.

Многие из молодых протестующих людей теперь считают, что им практически нечего терять, и они фактически стремятся к «взаимно гарантированному уничтожению». Такой подход «выжженной Земли» делает практически бессильными китайские угрозы репрессий.

Сегодня Китай стоит перед дилеммой. Если не будет доказано, что демократия с её необходимым разделением поддерживает мечту о цивилизационном возрождении, у неё не будет легитимности среди китайских националистов. Но единственным способом возродить рубрику «одна страна, две системы» является принять межправительственный конфликт — а это большой скачок на пути к демократии.

Институционализированное уважение региональной идентичности и автономии ослабило сепаратистские настроения в Тамилнаде, Шотландии, Квебеке, Баскском регионе и Фландрии, и это возможно сделать в Гонконге и, может, даже в Тайване. Но если Китай продолжит подавлять межправительственные конфликты, крах модели «одна страна, две системы» станет лишь вопросом времени.