Вопросы языкознания, часть 3. Модели и аналогии

Если вы хотели видеть, что такое «цілеспрямована кампанія з дискредитації…», то вот она, в самом разгаре. Идёт массированная атака на украинскую идентичность, проводимая сразу по многим направлениям и в основном поддержанная нашей «интеллектуальной элитой». Даже многими теми, от которых лично я этого не ожидал. Для меня это — разочарование. Я до сих пор не могу поверить, что они не понимают, к чему всё это может привести. Возможно, за своей высокой философией они разучились видеть реальность. Возможно, конечно, что их высокие теории предсказывают позитивный результат. Но лично я в этом сильно сомневаюсь.

Позвольте напомнить некоторые сведения из школьного курса физики, которые могут нам помочь прояснить и смоделировать ситуацию. Понятно, что физика не берётся напрямую описывать такие сложные явления, как социальные и политические процессы, так что это будет даже не аналогия, а скорее метафора.

Есть такое физическое понятие, как агрегатное состояние вещества.

Самое простое — это газ. Механический агрегат частиц, которые между собой практически никак не взаимодействуют, разве что придётся прямо лоб в лоб столкнуться. Никто им не мешает, никто не дискриминирует, летают себе свободно, и всё, что удерживает их вместе — это стенки сосуда, в который этот газ помещён. В каком-то смысле — это максимально достижимый идеал свободы.

Кроме газа, есть ещё жидкость, есть твёрдое тело. Это когда частицы ограничены в движении, постоянно взаимодействуют каждая с каждой и сильно привязаны друг к другу. Полная несвобода. Зато они образуют стабильные и устойчивые состояния и структуры, не нуждающиеся во внешнем удерживающем сосуде.

Вот, вы предлагаете запретить и разрушить одну из связей между частицами-людьми, связывающую наше общество — языковую общность. Вы предлагаете заменить её превратно понятым принципом «свободы языкоисповедания». Вы предлагаете сделать наше общество более газообразным.

Тогда, очевидно, вам следует озаботиться укреплением стенок сосуда, то есть государства, кое-как удерживающего эти разлетающиеся от лобовых столкновений частицы вместе. Если этого не сделать, внутреннее давление рано или поздно разорвёт это государство и всех нас разметает по миру. Вы это понимаете?

В наше время в мире нет места, где человек мог бы жить, не находясь физически и юридически внутри какого-либо сосуда-государства. Разве что где-нибудь в Антарктиде с пингвинами. Поэтому все люди-частицы, покидающие свой сосуд либо поодиночке, при эмиграции, либо массово и взрывоподобно, при разрушении сосуда, непременно оказываются включенными в другие сосуды. Иногда другой сосуд приходит и заключает в себя остатки прежнего.

Если вы не хотите такого исхода и если вы заинтересованы в сохранении Украины как целого, то вы можете предлагать для неё только два пути: сильное государство и внутренние свободы, или слабое государство и внутренние связи, самоорганизация граждан. Третьего не дано. Слабое государство с внутренней свободой долго существовать не может, распадается. Сильное государство с сильными внутренними скрепами — это путь в Россию. Оно вам надо?

Наше государство очень и очень слабое, это следует признать. В этой ситуации было бы естественно стараться укреплять внутренние связи, а не рвать их. Украиноязычное сообщество внутренне гораздо более связано своим языком и культурой, чем русскоязычное. Последнее внутренних связей практически не вырабатывает, оно ориентировано вовне. У него есть внешние связи, которые тянутся от полумифической «великой русской культуры», через Пушкина и Достоевского к Сталину и Путину. И чем больше места и возможностей мы предоставим русскоязычному сообществу и чем меньше оставим украиноязычному, тем меньшей станет степень нашей внутренней связности, и тем ближе мы будем к распаду.

В следующий раз, когда будете топить за лингвистические свободы, предлагайте также как усилить наше государство, потому что без сильного государства эти свободы не удержать.

Сосуд создаёт давление, или противостоит ему?

Некоторые скажут, что нет, усиление роли государства и его вмешательство в языковые вопросы только провоцирует конфликты между людьми на этой почве, и тем самым повышает градус противостояния и внутреннее давление. А если ослабить вмешательство, отменить все языковые преференции, квоты и прочие дискриминации, то почва для конфликтов сама собой исчезнет, и все конфликты прекратятся.

Это не так. Скорее даже наоборот.

Каждый день на дорогах страны происходят тысячи конфликтов. Кто-то кого-то подрезал, кто-то дорогу не уступил, кто-то повернул не там, да мало ли, кто что нарушил. Обидно бывает, но до мордобоя доходит редко. Люди как-то справляются.

Теперь скажите, что все эти конфликты и нервотрёпки провоцирует наличие Правил дорожного движения. Если не будет Правил, не будет и конфликтов, не так ли? Если не будет никакого принуждения и дискриминации, и все будут вольны ехать на красный свет, разворачиваться через осевую и останавливаться в третьей полосе, то все будут довольны и счастливы?

Очевидно, нет.

Вялые конфликты по поводу того, кто кому не уступил дорогу на нерегулируемом перекрестке, в таком случае превратятся в кровавые разборки и тысячи, тысячи аварий и смертей. Любой водитель скажет, что нынешняя стрёмная ситуация на дорогах вызвана не наличием правил, а тем, что государство недостаточно контролирует их выполнение и не наказывает в должной мере за их нарушение.

Думается, языковые конфликты — той же природы. Чтобы уменьшить количество и тяжесть конфликтов, государству следует не отпускать их разрешение на бытовой уровень, где кто сильнее, тот и прав, а взять эту задачу на себя. Для этого тщательно унормировать все вопросы, связанные с функционированием языков, и неотступно следить за соблюдением этих норм, безжалостно наказывая виновных в случае их нарушения. Монополия на насилие, в том числе лингвистическое, должна оставаться в руках государства, а не делегироваться кому бы то ни было. В том числе всяким «обществам защиты русского языка». Только в этом случае, я полагаю, можно минимизировать конфликтный потенциал в обществе.