Гилгит-Балтистан: новая провинция Пакистана и геополитические колебания

1 ноября премьер-министр Пакистана Имран Хан выступил с официальным заявлением: правительство предоставляет Гилгит-Балтистану «временный статус провинции». Регион расположен на крайнем севере страны. Граничит с Ваханским коридором Афганистана, Синьцзян-Уйгурским автономным районом Китая, индийскими Джамму и Кашмиром и пакистанской провинцией Хайбер-Пахтунхва. А ещё с контролируемой Пакистаном полосой территории в западном Кашмире — той самой, которую Исламабад называет «Азад Кашмир».

Решение существенно повлияет на жителей проблемной зоны: теперь они станут гражданами Пакистана. Статус провинции имеет значение для кашмирцев, а также важен для Индии и Китая. Заявление Хана быстро вызвало реакцию Нью-Дели — там утверждают, что регион является частью Большого Кашмира. Решительно отвергая попытку Исламабада изменить статус этих территорий, МИД Индии призвало Пакистан «немедленно освободить все земли, находящиеся под его оккупацией».

К слову, на 15 ноября пакистанцы как раз планировали выборы в местное законодательное собрание. Индия решительно возражала и настаивала, что Исламабад не имеет законодательной власти на чужой территории. Она относит нынешнюю «временную провинцию» к своей юрисдикции — как часть бывшего государства Джамму и Кашмир (чей Махараджа присоединился как раз к Индии), Гилгит-Балтистан упоминается в риторике Нью-Дели как часть оккупированного Кашмира.

Тем не менее, власть Махараджи над регионом была в лучшем случае условной. В своё время он добровольно сдал подконтрольную территорию в аренду британцам. И когда в октябре 1947 года правитель наконец-то подписал документ о присоединении к Индии, желая добиться защиты от поддерживаемого Исламабадом вторжения, взбунтовались местные военные силы во главе с британцами. Противники решения напрямую потребовали присоединения к Пакистану.

Несложно догадаться, как всё подают нынешние хозяева Гилгит-Балтистана: они утверждают, что жители присоединились к Пакистану по своей собственной воле. Но Индия всё ещё воспринимает отношения провинции с Джамму и Кашмиром несколько иначе. Согласно мнению Нью-Дели, даже если земля отдавалась в аренду британцам, с падением иностранного господства Гилгит возвращался обратно. А с тех пор как правитель подписал Акт о присоединении к Индии, проблемный регион стал неотъемлемой частью Индийского Союза. Ни слова о претензиях Пакистана.

Так всё и бурлит достаточно давно: около 70 лет территория находится в руках Исламабада, а Индия всё ещё считает себя претендентом. В свою очередь, агрессор обозначает «провинцию» на официальных картах, однако до недавних пор так и не упомянул её в своей конституции. Жители всё это время не являлись гражданами Пакистана, однако платили его правительству налоги. Хоть в 2009 году и были приняты решения, предусматривающие местное самоуправление, на деле всё действовало номинально: столица всё ещё жёстко контролирует ключевые процессы.

Пакистан поддерживал неопределённый статус Гилгит-Балтистана все эти годы, и делал это с трезвым расчётом. Он опасался, что вероятная аннексия Гилгит-Балтистана и Азад Кашмир формализует фактическое разделение Джамму и Кашмира. Таким образом, Исламабад сам ослабил бы собственные притязания на территорию, всё ещё находящуюся под контролем Дели. Более того, агрессор пытался продемонстрировать международному сообществу (и, в частности, самим кашмирцам) видимость, будто он поддерживает самоопределение и независимость последних.

Так что же случилось, раз Исламабад в ускоренном порядке принялся делать Гилгит-Балтистан отдельной провинцией? Похоже, что сдвиг был спровоцирован внешним фактором — точнее, давлением со стороны Пекина. Провинция всё ещё остаётся единственным сухопутным проходом между Китаем и Пакистаном: получается своеобразный ключ к экономически важному коридору. Дороги, железнодорожные пути и нефте- и газопроводы (CPEC), связывающие обе страны, так или иначе проходят именно здесь.

Без Гилгит-Балтистана CPEC невозможен. Позволив себе многомиллиардные инвестиции в зарубежный проект, Китай стремится обеспечить ему юридическую и законодательную поддержку. Поэтому с 2015 года он занимается одним и тем же — постепенно подталкивает Пакистан к предоставлению конституционного статуса экономически важному региону.

Помимо давления со стороны Китая, есть и другие мотивы. Например, то самое решение правительства Имрана Хана. Оно само по себе является ответом на прошлогоднюю индийскую инициативу откатить статус автономии Джамму и Кашмира, более тесно интегрируя территории в Индийский союз. В данном контексте, полноценное вхождение Гилгит-Балтистана в состав Пакистана — своеобразный ответ Исламабада на политику Нью-Дели.

И пакистанское правительство, и китайская Компартия с опасением наблюдают за растущей мощью Индии. Это продолжается с 2014 года, когда нынешняя команда пришла к власти. Партия Бхаратия Джаната (БДП) занимает жёсткую позицию по Джамму и Кашмиру и неоднократно выступала с заявлениями, которые потрясли Исламабад и Пекин. Некоторые из них подтверждали интерес и претензии Индии в отношении Гилгит-Балтистана.

В августе 2016 года свой ход сделал премьер-министр Индии Нарендра Моди. Он пообещал вынести на международный уровень вопрос о зверствах пакистанцев в Белуджистане и оккупированном Кашмире. Пару дней спустя глава правительства добавил, что жители пострадавших регионов (в том числе и Гилгита) выразили ему благодарность за противостояние «зверствам Пакистана». Отсылки Моди к ситуации с правами человека в этих регионах прозвучали вовремя: Гилгит как раз сотрясали беспорядки после разгона Пакистаном местных активистов, протестующих против CPEC.

Всё это вызвало тревогу в Исламабаде, а затем и в Пекине. Никто не мог сказать точно, поставит ли это под угрозу проекты CPEC. Тем более, беспокойства партнёрам добавило заявление министра внутренних дел Индии, сделанное через день после отмены автономии Кашмира (2019 год). Официальная риторика обозначила Джамму и Кашмир как неотъемлемую частью Индии. Парламенту прямым текстом сообщили, что Джамму и Кашмир включают территории, находящиеся под контролем Пакистана (Гилгит-Балтистан) и Аксайчин. Последний регион также оккупирован — но уже Китаем.

Свои штрихи добавил генерал Бипин Рават, который как раз возглавляет штаб обороны Индии. Ещё в сентябре 2018 года он заявлял, что армия «готова освобождать оккупированный Кашмир из лап Пакистана, если правительство того пожелает». Вполне вероятно, что ускоренное предоставление Гилгит-Балтистану статуса провинции стало мерой предосторожности со стороны Исламабада — понадобилось реагировать на решительное повторение территориальных претензий и готовность вернуть контроль над проблемными регионами.

Превращение Гилгит-Балтистана в провинцию вызвало возражение со стороны кашмирских сепаратистов. Теперь они призывают Пакистан пересмотреть своё решение, поскольку оно «деморализует кашмирский народ и ослабляет его продолжающуюся борьбу за право на самоопределение». Тем более, наделяя правами оккупированную территорию, Пакистан упрочнит старый аргумент индийской стороны. Соперник давно говорил, что поддержка Кашмира со стороны Пакистана заключается не столько в борьбе за их самоопределение, сколько в попытке захватить весь регион вместо его части.

Так сможет ли Исламабад убедить кашмирцев в поддержке их независимости — особенно если продлит временный статус провинции Гилгит-Балтистана, так и не уладив территориальные претензии?