Две истории. Часть 1. Земля Брамы

Алекс Хавр

Abstract

О союзе самураев и господ, о коллаборационистах и коррупционерах, а также врагах моих врагов.

Оперативные способности штаба

армии ниже, чем у кадетов

(c) телеграмма генерала Сато командующему

15-й армией, Кохима, 31 мая 1944 года

Поскольку остались считанные дни до 75-й годовщины провозглашения во Львове независимости Украины, нетрудно наванговать очередной сетевой срач средних размеров на тему коллаборантов и предателей, а также патриотов и борцов. Но нет, я сейчас не об этом. Просто, пользуясь поводом, расскажу две истории, которые произошли ровно в те же годы, но за тысячи километров от Украины, как говорят военные, на другом ТВД.

История первая. Земля Брамы

Как и многие другие колонии, Бирма была создана британцами, исходя из сугубо хозяйственно-административных соображений. Огромная страна – площадью в 680 тыс. км² (для сравнения, площадь Украины – чуть больше 600 тыс. км²), население на данный момент 51,5 млн человек – была объединена исключительно по географическому признаку, чтобы удобней было управлять. При этом колония включала не то что разные народы – разные субрасы, и это при том, что в тех краях народы, живущие по соседству зачастую отличаются, как финны от сицилийцев, и языком, и внешностью, так что национальные вопросы у них стоят куда более сурово, не как в Европе, где не каждый может вычислить, скажем, чеха или поляка в толпе.

Я понимаю, что пойду наперекор модному сейчас взгляду на европейцев как носителей прогресса в диких колониях, но следует сказать, что прогрессорством англичане занимались ровно настолько, насколько это было им выгодно. Не следует забывать, что абсолютное большинство из них ехало на край света вовсе не из филантропических побуждений, а с банальной целью разбогатеть. Огромная страна превратилась в поставщика монокультуры – риса, ценного тикового дерева, а также старой доброй нефти. Железные дороги строились ровно для того, чтобы доставлять товары к портам. Образование было доступно на уровне, достаточном для клерков нижнего звена. Ролью армии было не столько сражаться с гипотетическим внешним противником, сколько, быстро перемещаясь по сети дорог, подавлять бунты.

Англичан было мало, поэтому использовался старый добрый принцип «разделяй и властвуй». Колониальная администрация щедро давала привилегии, выражаясь нашим языком, «нацменам»: индусы получали права на торговую и финансовую деятельность (а в Нижней Бирме и на землевладение), в армии имели право служить только «горцы» – шаны, чины, качины и карены (которые, вдобавок, были частично христианизованы). Бирманцам же оставалось только базовое сельское хозяйство, даже многие сферы обслуживания были для них фактически закрыты прямыми запретами или негласными монополиями этнических полумафиозных группировок. В результате бирманцы попадали под влияние религиозных структур – многочисленных буддийских монастырей (N.B. вот только не надо здесь говорить о мирном буддизме) и зарождающихся социалистических движений.

С местными националистами англичане поступали довольно предсказуемо – организации запрещались, а лидеров сажали в тюрьмы за антигосударственную деятельность. Тех, конечно, кто не сбегал за границу. Как, например, Аун Сан, лидер левонационалистического движения такинов («господ»). Запомните это непростое имя, оно нам ещё встретится не раз.

На этом фоне в Бирме появляется кадровый японский разведчик – полковник Судзуки. Кстати, не обманывайтесь насчёт званий – японцы в XIX веке прилежно скопировали у Европы офицерскую иерархию, но наполнение ей дали своё, и майор запросто мог командовать бригадой, а полковник – дивизией. Так что полковник Судзуки был очень высоким чином разведки с необычайно широкими полномочиями. Будучи специалистом по Бирме, он решил использовать местные националистические движения в интересах Японии. Он завёл контакты с верхушкой такинов и пообещал им независимость Бирмы после изгнания англичан. Такины согласились и начали готовиться к диверсионной войне. В учебный лагерь на территории Тайваня отправилась группа молодых бирманцев. Они так и вошли в историю под именем «30 товарищей», став зародышем Армии независимости Бирмы (АНБ).

Их тридцать, не верьте своим глазам. Кстати, обратите внимание на ретушь в правом нижнем углу. Это оттого, что в Бирме не было фотошопа, а героев всё равно надо вписывать задним числом. Или выписывать насмерть

Японский «Лоуренс», полковник Кейджи Судзуки

Сказать, что японцы прошлись по Бирме катком, – это не сказать ничего. Операция началась поздним январём 1942-го, а к концу мая вся страна была под контролем Японии и союзного ей Таиланда. Конечно, эти достижения меркнут перед захватом Малайзии и Сингапура, но за 4 месяца японские войска прошли почти 1000 км, преодолев несколько горных гряд, поросших джунглями, и форсировав несколько полноводных рек (до 1 км шириной). Английская армия и вся структура власти рассыпались, как карточный домик, от одного щелчка. Половину наступления японцы провели за счёт топлива и транспорта, захваченных у противника. Англичане потеряли 14 тыс. человек убитыми и ранеными, ещё больше – пленными (из 47 тыс.). Китайцы (а Бирма была единственным способом поставок ресурсов в Китайскую Республику имени Чан Кайши) – больше 50 тыс. Судьба пленных в большинстве случаев была печальна.

Да здравствует Тодзё! Даёшь пятилетку в три года!

Перед началом войны АНБ насчитывала несколько сот человек, сформированных в батальон под руководством японских офицеров (только Аун Сан получил чин полковника) – в основном из бирманцев, эмигрировавших в Таиланд. Через месяц она уже насчитывала несколько тысяч, присоединившихся в Тенассериме (юго-восточный «хвост» Бирмы, зажатый между морем и горами). В Рангун – крупнейший порт, город и столицу колониальной Бирмы (ныне Янгон) с японцами вошли от 4 тыс. (оценка англичан) до 150 тыс. (оценка официальной бирманской истории), а скорее всего – около 23 тыс. человек. Вряд ли они представляли серьёзную силу, особенно по сравнению с японской армией, но они проводили диверсии, поставляли разведданные и предоставляли проводников, что было особенно важно для японской тактики инфильтрации в джунгли и постоянных обходных манёвров. Вдобавок, именно части АНБ входили в города под национальными флагами и при оружии, так что местные жители искренне считали японцев освободителями от английского гнёта.

Если кому лень смотреть в гугл-мапс, то как между красными стрелочками, так и справа-слева от них лежат горы и холмы.

Захватив столицу, АНБ не теряла времени даром – во все города и сёла Нижней Бирмы были назначены новые главы администрации, сформирована милиция. Естественно, без бардака не обошлось, особенно если учитывать, что военные действия велись очень жёстко – с бомбёжками населённой местности и поджогами стратегических предприятий (например, нефтяного завода в Енанджауне).

Новые власти тоже зачастую увлекались... ммм... революционными методами распределения собственности, что не могло не породить к ним широкую народную любовь. Не миновали революционеры и ловушки национального вопроса. Поскольку большинство из них было не просто коренными бирманцами, а ещё и выходцами из не самых образованных слоёв населения, то живо дали о себе знать старые обиды к индусам, «которые обдирали простых крестьян», шанам – «грязным горцам, английским посипакам и предателям веры предков», а также прочим качинам и чинам. Случайно больше всех под раздачу попали карены – в одной из деревень под Рангуном были убиты два японских офицера. Батальон АНБ был отправлен в карательную акцию – деревню сожгли, а бежавших из неё жителей расстреляли из пулемётов. Говорят, это была провокация японской разведки, но, как известно, провокации на ровном месте не возникают. Данный эпизод имел большие последствия в новейшей истории Бирмы.

Тем временем японцы начали жалеть о своих обещаниях независимости Бирме. Лёгкий успех (поговаривают, что изначально бирманский фронт был второстепенным, и даже захват Рангуна считался недостижимой вершиной) опьянил администрации в Токио и Сайгоне (где находилась генеральная ставка армии). Полковнику Судзуки сказали: «Спасибо, но вы с вашими амбициями больше не нужны. Кстати, ваши дикари – тоже лишние. Великая японская нация достаточно сильна, чтобы не марать свою карму общением с низшими существами». Дела по Бирме были переданы из МИДа в министерство «Великой Азии» (такой себе японский вариант «рейхскомиссариата Восточных земель», если кто понимает), а фактически всем правила военная администрация и причастные к ней бизнесмены определённой национальности – и вовсе не той, которую обычно подозревают.

Боевые части АНБ тем временем ушли на север вместе с фронтом, и японцы без обиняков вышвырнули большинство бирманских революционеров из недавно занятых ними административных зданий. Потом начался сезон дождей, фронт стабилизировался, остатки английской и китайской армий, бросив всю технику и большинство раненых, тропами ушли в Индию и Китай. Части АНБ отозвали в тыл якобы на переформирование, заставили сдать оружие и распустили, пообещав скоро сформировать новую армию – лучше и красивее. Большинство разошлось, но не все. Нет, бунтов не было. Просто японцы не смогли найти некоторые батальоны на местах своей дислокации. Они потерялись в джунглях. Вместе с оружием. Среди них затерялся и Не Вин, специалист по диверсиям, на тот момент уже генерал АНБ, а в будущем кровавый диктатор. Политическое крыло АНБ во главе с Аун Саном развело руками и сказало «знать не знаем, да и вообще, мы никогда этим комми не доверяли». К тому времени «малый круг» АНБ уже принял решение о подготовке антияпонского восстания и готовности к уходу в подполье.

Японцы, естественно, не сильно поверили. Да и вообще, доверие к «левым» было для японцев нехарактерно. Поэтому из забытья был изъят другой лидер антибританской оппозиции – правый националист Ба Мо. Этот милый дядя уже успел посидеть в британской тюрьме за подрывную деятельность, а до того был видным парламентарием Бирмы и несостоявшимся отцом нации. Англичане так и не успели вывезти его из северной Бирмы во время отступления, и он с несколькими другими товарищами по несчастью попросту вышел из неохраняемой тюрьмы на волю. Товарищи, будучи коммунистами, сбежали в Китай (в недалёком будущем они стали лидерами маоистских партизан), а сам Ба Мо вооружился календарём со своим изображением (да, он был очень популярен в народе) и пошёл сдаваться японцам. Те, следует заметить, искали его сами, но поверить в то, что кто-то придёт к ним добровольно, никто даже не мог. Так что, курьёз, будущий премьер-министр Бирмы несколько дней обивал пороги комендатуры, пока какой-то офицер не сопоставил его слова с приказами из штаба и не доставил в Рангун.

Японцы с характерным для себя высокомерием считали Ба Мо послушной марионеткой, и тот не стал их убеждать в обратном. Он вежливо исполнял мелкие поручения оккупационной администрации, выступал на конференциях, клялся в любви к жёлтой азиатской расовой дружбе (N.B. Эти слова не стёб, это всерьёз), а позже даже объявил войну странам Альянса (ну, когда японцы таки дали Бирме видимость независимости). А заодно немедленно вступил в контакт со всеми бирманскими подпольными организациями, а через них – и с британской разведкой. Неизвестно, какую именно часть своего рабочего времени Ба Мо посвятил «сливу» информации подпольщикам, а также вытягиванию их из всяческих передряг с японской разведкой – наверно, много. По крайней мере, так он написал в своих мемуарах, а те, кто с ним был не согласен, обычно лучше управлялись с винтовкой, чем с пишущей машинкой, так что процитировать их возможности нет.

А в Бирме тем временем становилось весело. Колония ранее была британской житницей, то есть рисницей... ну, в общем, вы поняли. Японцы рассчитывали, что в зоне совместного процветания она будет выполнять ту же функцию, но не учли одной мелочи – что им нечем доставлять рис до голодающей Японии. Слишком далеко – тысячи километров в обход Индокитая, а там ещё и американские подлодки, и нехватка топлива... Проще было выгрести все запасы из Вьетнама, спровоцировав там нехилый голод. А Бирма... ну, чемодан без ручки. Не бросать же. В результате товарно-ориентированные производители риса попросту забросили поля. Поскольку у горожан не было денег (а откуда, если товары некуда экспортировать?), то и внутренний рынок коллапсировал. Получилась парадоксальная ситуация – в сельскохозяйственной стране начался голод.

Неимоверно доставляли и японцы со своими методами хозяйствования. Были выпущены не обеспеченные ничем «оккупационные» деньги, от которых нельзя было отказываться под угрозой расстрела. Приближённые к начальству бизнесмены использовали как «легальные» (вроде выпуска «бумажек»), так и нелегальные (см. коррупция) методы, чтобы вытянуть из Бирмы всё, что можно, и поскорее свалить. Часть предприятий постигла знакомая нашим читателям судьба – их распилили и пустили на металлолом.

А потом людей начали сгонять на стройки. Особенно отличилась каторга под милым названием «дорога смерти» – трасса в Таиланд, ведущая через горы, джунгли и реки, которая стоила сотни тысяч жизней, но так и не была завершена. И над этим всем реяли гордые орлы из военной разведки «кэмпейтай» с полномочиями СС и методами Гестапо. Стоит ли удивляться, что скоро общественное мнение в Бирме немного развернулось?

По другую сторону фронта британцы продолжали пытаться изображать из себя гордых имперцев, не нуждающихся в помощи дикарей. Однако первые же рейдовые операции на территории Бирмы, из которых вернулось от силы 25% личного состава, целебно подействовали на сознание штабных офицеров. Даже знаменитые «мародёры Мерилла» и «рейдеры Уингейта», до неприличия разрекламированные пропагандой, в результате не обходились без связей с бирманским подпольем (даже с проклятыми комми). В конце концов, штаб армии в Индии сумел преломить упрямство Черчилля и признать факт необходимости диалога с бирманскими националистами всех направлений хотя бы на время борьбы с общим противником.

Результаты дали о себе знать довольно скоро. Уже в 45-м, во время ответного наступления британцев, сбылся страшный сон японцев – бирманские части начали поворачивать фронт, причём в самый критический момент сражений. В общем, начали «стрелять в спину» (тм). В тылах вспыхнули восстания, и японцы вылетели из Бирмы ещё быстрее, чем вошли. АНБ опять вступала в города освободителями, только на этот раз от японцев (факт: Рангун бирманцы захватили на 2 дня раньше англичан). Ба Мо был эвакуирован в Японию самолётом, а к власти пришёл всё тот же Аун Сан, бывший «прояпонский» министр обороны, только на этот раз в роли главы «Антифашистской лиги».

А дальше началась политика. Черчилль с радостью бы поступил с такинами, «антифашистами» и прочими Аун Санами так же, как поступили бы с ними японцы. Но на него оказывали сильное давление и Сталин со своими планами всемирной революции (да, послевоенные 8 лет были очень интересными по всему миру), и Рузвельт, поставивший ребром вопрос ликвидации всех колониальных империй. Британия вынуждена была смириться и разрешить референдум о независимости, который и состоялся в 1948-м году.

Однако перед этим англичане, как и во всех своих бывших колониях, оставили отравленный подарок в виде национальных противоречий. В стране немедленно началась гражданская война – причём как между государством и маоистскими партизанами (мы же помним, что Бирма – это китайский выход в Индийский океан?), так и между бирманцами и каренами, припомнившими сожжённую деревню под Рангуном. Вскоре к веселью присоединились и прочие народы Бирмы. В результате в 1962-м генерал Ни Вен, один из «30 товарищей», совершил военный переворот и на 36 лет установил в стране банальную диктатуру. Гражданская война закончилась лишь недавно фактическим расколом страны на национальные регионы, что может и к лучшему.

Аун Сан был убит в 1947-м году в ходе подготовки конгресса о независимости. В его смерти обвинили Ба Мо. Доказано это не было, но до самой смерти тот так и не смог вернуться в политику. Дочь Аун Сана – Аун Сан Су Чжи стала оппозиционером, получила Нобелевскую премию мира.

Но это уже другая история.

Данный блог является научно-популярным. В статье могут быть изложены точки зрения, отличные от мнения автора.

Данная рубрика является авторским блогом. Редакция может иметь мнение, отличное от мнения автора.