Утомлённые Донбассом. Где мотив?

Война на востоке Украины продолжается уже седьмой год. Количество погибших превышает 13 тысяч человек. Казалось бы, здесь всё понятно — только точные мотивы, которые и привели Москву к вторжению на территории соседнего государства, до сих пор остаются предметом для обсуждения.

В американских Стратегиях национальной безопасности и обороны — что в 2017-м, что в 2018 году, ещё при Трампе — Россия указана как главная угроза. Наравне со стремительно растущим Китаем. А раз вы воспринимаете кого-то как довольно серьёзную проблему, мышление противника надо понимать очень тонко.

Сами по себе прогнозы военного авантюризма Кремля после 2014 года вошли в обиход, став обычным явлением. Правильно поставленные вопросы помогут определить вероятность дальнейшего продвижения российской агрессии — хоть против стран Балтии, хоть в Беларуси, хоть в сторону Грузии или шведских территорий. Конечно, дальнейшую агрессию исключать нельзя никогда. Но поймите два фактора.

Во-первых, оба российских вторжения — в Крым и на Донбасс — прошли в условиях, которые вряд ли будут повторены где-либо ещё. А во-вторых, Украина важна для России с точки зрения самоидентификации. С точки зрения той самой онтологической безопасности, о которой мы только начали говорить. Именно такое восприятие помогает учитывать поведение практически любого агрессора.

Подход актуален не только для России. Примеров хватает — Индия и Кашмир, Китай и Тайвань (или Гонконг), Иракский Курдистан и Палестина. Практически любая связка из названных приводила к наиболее острым конфликтам в мировом масштабе. Так что для политического развития придётся понимать контекст территориальных претензий или отношений между определёнными государствами.

Когда политик осведомлён наилучшим образом о проблемах, которые ему следует разрешить — в итоге появится наиболее оптимальная и гибкая стратегия, ведущая к успеху. Та же политика США касательно Донбасса оказалась ошибочной. Если задуматься о затяжном характере конфликта, при изучении обеих его сторон станет заметна общая черта — ни Россия, ни Украина не пытаются довести дело до победы.

Ситуация выглядит чуть проще с точки зрения уже известного вам термина. Война была вызвана онтологической незащищённостью. И она дала противоборствующим странам некое ощущение онтологической безопасности, выплеснув накопленную за годы агрессию. Значит, нет смысла применять к этой войне рецепты, сработавшие в более простых условиях. Здесь нужен уникальный подход.

Военное обострение со временем дало обеим сторонам конфликта новое ощущение онтологической безопасности. Затянувшаяся война стала рутиной. И раз война на Донбассе стала будничным событием и для агрессора, и для жертвы — необходимо предлагать им нечто, способное стать новой реальностью. Не ориентируясь на такие мотивы, политики лишь позволят войне продолжать кровавую жатву в том же объёме, что и за предыдущие годы.

Начиналось всё совсем безобидно. В ноябре 2013 года президент Украины — уже бывший — Виктор Янукович прекратил переговоры об ассоциации с Евросоюзом. Недовольные украинцы вышли на улицы. Дальше были обострения, попытка подавить мирные демонстрации и рост количества протестующих примерно в восемь раз. Россия забеспокоилась, выделила пакет экономической помощи — не сработало. Вскоре протесты превратились в революцию, а сам Янукович бежал.

В Украине сменилась власть — был найден временный руководитель на срок до следующих выборов. И Россия начала «реагировать» на бывшее прокси-государство так, как умеет лучше всего. Мобилизовала 150 тысяч военнослужащих для учений на границе с соседями. В ответ США открыто задекларировали поддержку Украины. Затем всё произошло молниеносно — в Крыму прошли пророссийские акции, и Москва сразу же заговорила о 1,5 млн земляков на полуострове.

Примечательно, что один из собеседников агентства Reuters говорил в то время: Россия не получит от военного вмешательства ничего, кроме шанса стать международным изгоем. Однако это всё же произошло. В марте 2014 года так называемые «зелёные человечки» захватили ключевые объекты на полуострове и «провели» там референдум о присоединении к РФ. А Путин вполне предсказуемо получил разрешение парламента на введение войск в Украину.

Когда такая же риторика начала звучать в отношении Донбасса — было легко поверить, что ему уготована такая же судьба. Однако на практике получилось противостояние, совсем непохожее на происходящее в Крыму. Более того, идущее по совершенно другому сценарию. За всё время конфликта Москва тщетно пыталась диктовать свои правила игры на востоке Украины — и в результате её вовлечённость в конфликт больше не вызывает никаких сомнений.

Сама по себе материальная поддержка прокси-войн — не такая уж редкость. Многие страны этим занимаются. Однако Россия умудрилась повысить ставки настолько, что вместо обычных оружейных поставок увязла в войне на равных. Подключила к операции кадровых военных — и сделала это так, что задокументированы даже мельчайшие подробности подобной «помощи».

Появляется логичный вопрос. Что именно заставило Кремль пойти на такое? Об этом — в следующей части.