Луганский аэропорт – аэропорт, которого не было

Serg Marco

80-я бригада и пиар – это понятия, лежащие по разные стороны полюсов. Это как север и юг. Пацаны, о которых не особо помнят до сих пор. Хотя сделали они не меньше других, а где-то и больше, – говорит сидящий передо мной десантник… 79-й бригады.

Мы все знаем о Донецком аэропорте, люди, которые никогда не были в Донецке и его окрестностях, знают о Песках, Авдеевке, Спартаке, Тоненьком… Но мало кто знает о том, что творилось в Луганском аэропорте, о боях в Хрящеватом, Георгиевке, Красном, Николаевке.

Переброска бойцов в Луганский аэропорт происходила на Илах, один из которых потом сбили. Илы заходили на посадку ночью, то, что могли отработать по ним с земли, знали все.

Я сидел в кабине тогда – рассказывает капитан 80-ки, позывной «Барсук». – Красивый вид. С одной стороны, Донецк, с другой – Луганск. А все, сжатые, как в пружину, борттехники, пилоты, все наблюдают землю, нет ли пуска ракеты снизу?

- А те Илы, на которых вы летали, были оснащены тепловыми ловушками?

- Да, были, но если ты спрашиваешь о сбитом Иле, то его сбили на заходе на посадку. Был выстрел из ПЗРК, и Илюша выпустил ловушки. Но после этого его добили с крупнокалиберного пулемета и он взорвался прямо в воздухе. Территорию вокруг аэропорта мы не контролировали, подразделения в аэропорту были, по сути, в окружении, доставка личного состава и снаряжения могла осуществляется только самолетами. Мы, после того как сбили Ил, выдвинулись вперед, оттеснили сепаров, собрали то, что осталось от погибших пацанов, подорвали неразорвавшийся боекомплект. Тяжело было. На месте этих ребят мог быть и я, и любой другой, кто летал этими самолетами. Они ведь летали четыре раза сюда.

Порядка ста человек, 80-я, разведрота 1-й танковой, две ЗУ, одна минометная батарея на весь аэропорт, несколько единиц брони. Вот и весь состав бойцов, который в тот момент находился в окружении. Командир, который руководил обороной аэропорта, позывной «Кобра», сосредоточил всех бойцов на территории аэропорта возле построек и укрепов.

Выставили круговую оборону и так держались. Взлётка должна была охраняться, но возможности осуществить охрану не было. И самолеты летали, понимая, что их могут сбить. И аккумулировали силы батальонно-тактических групп.

- Сейчас уже, анализируя происходящее, я понимаю, зачем все это делалось. После сбития Ила мы начали выходить из аэропорта, нам начали ставить задачи, мы начали брать населенные пункты. Видимо, мы должны были потом пойти в сторону Краснодона, Зеленополья, в общем, на перекрытие границы. Но сбитый самолет, конечно, поломал план операции. Аэропорт должен был быть отправной точкой для батальонных групп, которые должны были идти на перекрытие границы.

К концу июля бойцов начали накрывать. В аэропорт прорвалась БТГ во главе с комбригом Андреем Ковальчуком, который, будучи раненым, не запрашивал эвакуацию, а оставался в аэропорту. БТГр состояла из батальона 128-й бригады, роты 80-й с артбатарей гаубичной и танковой роты. Аэропорт тогда крыли уже всем. В отличие от аэропорта в Донецке, боевики изначально не жалели постройки сооружений, их сравнивали с землей всем, чем можно. Грады, Смерчи, разнообразная ствольная арта, в том числе Пионы.

А в это время 80-я с пехотой пошла вперед и взяла Георгиевку, Лутугино, Успенку на соединение с 95-й для окружения Антрацита и Красного Луча. Хрящеватое, в котором сепаратистов уже не было, были регулярные войска РФ. Георгиевку держали с «Айдаром» 12 дней для того, чтоб можно было создать артерию снабжения с аэропортом.

- Я помню, как уже потом мне звонили и говорили, что на ICTV вышел сюжет об обороне Георгиевки. Когда танки и другая броня бежать начали, я тогда выходил в эфир к айдаровцам и другим частям, что были тут и говорил: никто *маты, много матов* отсюда не уходит. Стоим! И они вернулись. С РПГ мы с пятого выстрела подбили 72-ку. Я вызвал свой танк с высотки, там парень, отчаянный, конечно, был, он два танка тогда подбил. Тогда я еще Сушку вызывал, она неплохо тогда отработала. Когда мы зашли в Георгиевку, мы там 300 метров контролировали. А после штурма все село взяли.

После штурма у нас пленные были, все россияне. Питер, Алтай, Краснодарский край. Был еще какой-то зампотыла «ЛНР», миллион рублей за себя давал.

Потом они просто неделю накрывали село, нас не побили, только село разнесли. А потом мы уже взяли Лутугино и Успенку.

Бои, которые происходили тогда возле Луганска, велись не с сепаратистами. И все, кто был там, это знали и относились к этому спокойно. Перематы в эфире с чеченцами с взаимными угрозами, обмен «пожеланиями» в эфире от когда-то «братских» десантников и пленные солдаты РФ, запертые по подвалам, четко демонстрировали противника.

- Последние сепары, которых я видел, это разведрота «ЛНР» еще в Георгиевке – продолжает свой рассказ «Барсук», – в Лутугино я взял в плен майора РФ. Те сепаратисты, на которых позже натыкались, мы видели их только бегущих. А потом пошли войска РФ. Штатные войска, в форме, в касках, ну не шахтеры совсем. Я тогда закрывал фланг у Красного, и мы видели, как выезжали Грады и крыли Хрящеватое, аэропорт, нас… Разворачиваются и уезжают. Так их и не обстреляли. Там потом самолет сбили, мой зам этого летчика искал там, нашел. В Хрящеватом мы остановили конвой, не пропускали.

На тот момент победа была очень близка. У сепаратистов уже стрелять даже нечем было. А потом зашли россияне. Если бы они не зашли, мы бы закрыли границу и война уже давно бы закончилась. А так…

Меня ранило под Красным. Мы тогда порубили штурмовую группу, ну явно шла десантура. Всё, как у нас: три БТРа, за ней пехота под прикрытием коробочек рядами с поднятыми автоматами и топают штурм. Ну мы там и дали им с фланга, сожгли эти БТРы, положили эту штурмовую группу. Мы еще там, в соседнем леску, минометами догнали какую-то группу. Что там было, не знаю, но взрывалось часа два. Но они нас вычислили, где мы, как стоим после этого боя, и обстреляли Градами. Один снаряд прилетел в блиндаж, одиннадцать двухсотых. Не повезло. Меня тогда ранило, с позиций забрали, вернули в аэропорт. Когда меня туда привезли, там уже был мрак. Все разбито, разрушено, одни обломки.

И буквально через неделю начался тот самый штурм. Кантемировцы на своих Т-90, псковская десантура, арта. Началась мясорубка.

Лупили нас тогда жестко, всем лупили. Мы оттуда ушли, потому что там банально уже не за чем прятаться было. Прикрыть нас было нечем, танкисты из аэропорта просто удрали.

Десантники бегали у обломков и отстреливались. Танки жгли с помощью СПГ (прим. ред.: судя по всему, имеется в виду СПГ-9), сожгли два Т-90. У нас всего два СПГ было, один из них трофейный. Было бы больше, было бы и толку, конечно, больше. Ковальчук вызывал огонь артиллерии на себя, тоже крыли их броню всем, что было. Нас прикрывали всем, Смерчи, Ураганы, Грады, там был ад. Российская арта тоже валила жестоко. Бункер, который был в аэропорту на случай ядерной войны, просто треснул от попадания артснарядом. Бункер треснул. Я не думал, что такое возможно. Не знаю, чем они стреляли, но когда снаряд попадал на землю, то воронка была метров пять в длину и метра два в ширину. В бункере от попадания разошлись трещины, потолок упал и привалил пленных, которых мы там держали, мы их разгребали потом. Поначалу россияне шли, конечно, мощно: танки, БТРы, БМП, штурм – красиво всё, по учебнику. А получили таких *******… Когда в аэропорту уже прятаться было не за чем, мы пошли на прорыв и таки вышли оттуда, то они еще два дня боялись зайти в аэропорт. Говорили, что бои идут, и обстреливали руины. В СБУ есть перехваты их разговоров, как они отзванивались командирам и говорили, что идут бои, хотя мы уже были далеко. Всыпали мы им, конечно, жестко тогда.

Псковские нам до сих пор стрелки набивают на «десантура точка ру». Встретимся, мол, еще, мы вам отомстим, вы нечестно поступили, будьте мужчинами. В общем, обидно им, покосили мы их там трошки. Да и не только псковских. Мы второго августа арту наводили под Хрящеватым, так накрыли БТГр костромской десантуры.

- И что, сильно накрыли?

- Ну как, сильно…Полностью. Вообще полностью, ни одна машина тогда не вышла. РСА (прим. ред.: судя по всему, имеется в виду разведывательно-сигнальная аппаратура) тогда поставили под Краснодоном наши разведчики, прослушали костромских и накрыли. И таких случаев было немало. Да и вообще немало там всего было, все рассказывать – книга получится.

В общем, Луганский аэропорт им точно немалой кровью достался. Пусть гордятся им, ходя на могилы побратимов.

Выход из аэропорта был в процессе ожесточенных боев. Бой шел до вечера, штурм к вечеру смогли отбить и оттеснить противника. Выходили ночью, прямо во время боя. Всё тот же Ковальчук, который больше месяца руководил обороной аэропорта, будучи раненым, отказываясь от эвакуации и даже не думая, что будет направлять своих ребят из штаба в тылу.

Бойцы, которые рассредоточились на территории аэропорта и вели бой под постоянным огнем своей и чужой артиллерии, прорвали окружение и вышли. Во время боёв порядка двадцати человек попали в плен. Почти полтора десятка ребят погибли. Четверо из попавших в плен смогли бежать, часть в неволе расстреляли, отомстив за упорное сопротивление, часть десантников до сих пор в плену.

Потому, когда в очередной раз мы будем говорить о героях, не стоит забывать о десантниках 80-й львовской бригады. Об их аэропорте. Об «их Песках» — Георгиевке. Об «их Тоненьком» — Хрящеватом. Об их ожесточенных боях и их жарком лете 2014, когда 80-я аэромобильная бригада рубилась с сепаратистами в Славянске, а потом была отправлена в аэропорт, где её ждали новые вызовы и бои. Это бойцы, о которых должны помнить, как и о 25-й, 79-й и 95-й бригадах. Просто потому, что они стоят того, чтоб о них помнили. Вот такой вот аэропорт, которого как будто и не было, вот такая 80-я бригада, подвиг которой не то что забыли, в большинстве о нем и не знали, и не знают.

Но мы не забудем о них, правда?

Данная рубрика является авторским блогом. Редакция может иметь мнение, отличное от мнения автора.